Трагедия на стадионе "трудовые резервы". Рассекреченный взрыв. Что на самом деле произошло на стадионе «Трудовые резервы

25 мая 2018 года исполняется ровно 50 лет со дня, пожалуй, самого трагичного события в истории Кирова - взрыва на стадионе «Трудовые резервы». В преддверии этой даты мы пообщались с военным судьёй в отставке, автором книги «Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы» Виталием Маныловым. Для написании книги он первый ознакомился с материалами уголовного дела в Госархиве, которые долгие годы хранились под грифом «секретно».

25 мая 1968 года в 18 часов в Кирове на стадионе «Трудовые резервы» должен был начаться спектакль «Есть на свете Москва», посвящённый истории страны от Гражданской войны до парада Победы. Спектакль давал Московский театр массовых представлений, входящий в структуру «Росконцерта». В гастролях в Кирове были задействованы 89 артистов этого театра и ещё 36 приглашённых артистов, в том числе народный артист СССР Ермак Серкебаев и пять народных артистов РСФСР: Марк Бернес, Сергей Мартинсон, Юрий Жданов, Даниил Сагал и Евгений Самойлов. Для массовых сцен были приглашены кировские школьники, участники художественной самодеятельности, спортсмены, студенты политехнического института, военнослужащие. Общее количество участников представления достигло 1200 человек. Сам стадион вмещал 10 тысяч зрителей. Мероприятие должно было завершиться праздничным фейерверком.

За 20 минут до начала представления, в 17:40, на стадионе раздался взрыв, потом второй и третий. Горел порох, который должны были использовать для итогового фейерверка. Когда взрывы затихли, у входа на стадион началась давка: одни бежали на улицу, другие стремились на стадион, чтобы найти своих родных, которые зашли до взрыва.

Стадион в 1950-е годы, вид на административное здание

Так как с первых дней расследование дела было засекречено, долгие годы об этом взрыве в Кирове ходило множество слухов, например, что он унёс жизни тысяч человек, среди которых были и известные артисты из Москвы.

В 2011 году военный судья в отставке Виталий Манылов издал книгу «Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы», для написания которой он первым ознакомился в Госархиве с материалами уголовного дела, хранившимися под грифом «секретно». В своей книге Виталий Алексеевич раскрыл не только причины трагедии, но и опубликовал полный список погибших, а это 39 человек, среди которых 11 детей. Кроме того, он привёл воспоминания очевидцев, назвал виновных во взрыве и рассказал, как их наказали. Книга была издана тиражом 500 экземпляров, её можно взять в любой кировской библиотеке.

Дело под грифом «секретно»

В 1968 году я работал первым секретарём Немского райкома ВЛКСМ, - рассказывает Виталий Манылов. - Уже 26 или 27 мая в Неме стали говорить, что в Кирове произошёл взрыв. Но никто не знал никакой конкретики, друг другу передавали слухи, домыслы. Долгие годы об этой трагедии не было никаких официальных сведений.

Виталий Манылов родился в Кировской области в 1944 году. В 1968 году, уже будучи офицером запаса, поступил на военную службу политработником, параллельно начал учиться в Свердловском юридическом институте. С 1974 года стал военным судьёй. Через 9 лет стал председателем военного трибунала Кировского гарнизона. С 2004 года ушёл на заслуженный отдых и стал заниматься краеведческой тематикой. Так, с 2007 года Манылов выпускает сборник «Вятская фемида», в котором рассказывает биографии судей Кировского областного суда, прокуроров и прокурорских работников региона, а также о становлении судебной и судебно-арбитражной системы в Кировской области.

Виталий Алексеевич Манылов

Он признаётся, что над книгой «Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы» стал заниматься от желания узнать, наконец, что же произошло 25 мая 1968 года в Кирове. Как бывший судья он понимал, что наиболее полную картину произошедшего он сможет узнать только из судебного дела. Но ни в областной прокуратуре, ни в областном суде, ни в УМВД, ни в УФСБ документов по делу не было, так как расследованием занималась прокуратура РСФСР, а дело рассматривал Верховный суд РСФСР. Манылов поехал в Москву в Государственный архив, но и там получить нужные документы оказалось непросто, хотя и гриф секретности с них к этому времени был уже снят.

В наши кировские архивы вход свободный - показываешь документы и работаешь спокойно. А по правилам Госархива для ознакомления с уголовным делом необходимо получить разрешение представителя органа, который это самое дело рассматривал. А это Верховный суд, - рассказывает Виталий Алексеевич.

Манылов стать искать знакомых по судейскому прошлому, которые сейчас служат в Верховном суде, и нашёл бывшего сослуживца. Он-то и согласился дать разрешение на работу в архиве. 1 марта 2011 года Виталий Манылов начал знакомиться с 18-ю томами уголовного дела по взрыву на стадионе «Трудовые резервы». Работа в архиве заняла несколько месяцев.

Что взорвалось на стадионе

Выяснилось, что со спектаклем «Есть на свете Москва» театр массовых представлений гастролировал по всему Союзу. 7 мая 1968 года его уже показывали в Кирове на стадионе «Динамо». 18 и 19 мая спектакль показали жителям Йошкар-Олы, на 25 и 26 мая вновь были запланированы гастроли в Кирове, где должно было пройти три представления, а ещё через неделю - в Ульяновске.

Так как выступления шли следом друг за другом, всё необходимое по стране возили с собой, включая порох. Бывало, что порох везли в том же пассажирском вагоне, в котором ехали сами артисты, - рассказывает Манылов.

23 мая 1968 года в Киров в товарном вагоне пассажирского поезда привезли реквизиты театра, в числе которых были и ящики с порохом. Всего в нашем городе выгрузили 40 ящиков - а это 900 кг - взрывчатки. Этот объём был рассчитан сразу на несколько представлений.

Ящики с порохом складировали в деревянном административном здании стадиона «Трудовые резервы». В здании был балкон, на котором во время представлений сидели высокопоставленные гости, а внутри находился буфет, где посетители стадиона могли пропустить по кружечке пива и перекусить.

Сейчас это удивительно, но тогда не было серьёзных требований к пожарной безопасности. Поэтому инспектор кировской пожарной охраны Пестриков проверил готовность стадиона к представлению, когда ещё не был привезён реквизит и порох. Он обошёл все помещения за день до этого, 22 мая. Нарушений, которые могли бы помешать проведению выступления, он не нашёл, - рассказывает Манылов.

В своей книге Виталий Манылов приводит ещё один интересный факт:

«Исполнять пиротехнические эффекты должны были лица, зачисленные на штатные должности пиротехника театра. Поскольку у театра не было своей пиротехнической мастерской, то руководство театра заключало договор с мастерскими различных парков культуры. По договору со Ставропольским парком культуры и отдыха имени Ленинского комсомола в подготовке и проведении мероприятия должны были участвовать четыре пиротехника. Но уже на выступлении в Йошкар-Оле были задействованы всего два человека: старший пиротехник Березенцев и пиротехник - его жена. Оба имели большой опыт работы. Но на гастролях в Йошкар-Оле с ними была и маленькая дочь. Чтобы увезти её домой, в Ставрополь, Березенцев улетел из Йошкар-Олы и обещал приехать сразу в Киров. Но в Ставрополе узнал, что дочь заболела. Поэтому Березенцев отпустил с гастролей жену, сказав, чтобы она прилетела 28 мая в Ульяновск, а в Кирове он справится сам… В Киров он прилетел лишь вечером 24 мая и с утра 25 мая приступил к снаряжению и установке на стадионе пиротехнических средств ».

Взрыв

В Кирове театр должен был дать три представления. На них было продано 28 944 билета и ещё 500 билетов были розданы в качестве пригласительных. Первое представление было запланировано на 25 мая. Это была суббота, короткий рабочий день, который заканчивался в 17:00.

В этот день неподалёку от «Трудовых резервов» проводили ещё несколько мероприятий. Так, в 17:30 летний цирк открывал сезон в сквере у памятника Степану Халтурину, а на стадионе «Динамо» шёл футбольный матч.

По воспоминаниям очевидцев, люди заранее стали заполнять стадион, - рассказывает Василий Алексеевич. - Многие специально шли пораньше, чтобы сходить в буфет, выпить пива. Уже к 17:30 пришли участники массовых сцен. А к началу взрыва, в 17:40, стадион был заполнен примерно на две трети.

«Пиротехник Березенцев весь день работал на поле, устанавливал пиротехнику для фейерверка. Периодически заходил на склад, где снаряжал компоненты сборки, расставлял всё по стадиону. Вдруг он заметил из окна склада, выходящего на стадион, огонь и, видимо, поняв, что может случиться непоправимое, побежал в здание, где хранился порох. Едва он успел зайти в помещение, как раздался взрыв. Спустя короткое время последовал второй взрыв ».

Очевидцы, с которыми я общался, рассказывают, что из административного здания, в котором хранился порох и куда вбежал Березенцев, во все стороны полетели горящие ракеты, спортивные гранаты и разное оборудование. Всё это полетело в зрителей, - говорит Манылов.

Люди в поисках спасения побежали к выходу. В те годы стадион был обнесён дощатым двухметровым забором, центральный вход находился со стороны нынешних улиц Казанской и Горбачёва. Но выбраться через этот вход было непросто, так как здесь собралась толпа людей, которые ещё только шли на представление. Был и второй вход - со стороны улицы Дрелевского (ныне Спасская). К нему также побежали люди.

Взрыв тушили все имеющиеся в городе пожарные

Первые пожарные прибыли на место очень быстро. В книге есть тому объяснение:

«Пожарная часть располагалась на улице Свободы. Для обеспечения порядка во время представления от неё были выделены две пожарные машины с боевым расчётом. Выезд был запланирован на 17:30, но первая машина ушла от пожарной части в 17:39. За ней вторая. Пока они добирались, прогремели два взрыва. У стадиона дежурили и две машины скорой помощи. Но быстрому развёртыванию шлангов мешали толпы людей. Майор милиции Марат Эпштейн, который в этот день дежурил на стадионе, связался по рации с управлением милиции и доложил обстановку. По тревоге стал прибывать личный состав милиции. Они оцепили стадион. Были вызваны все пожарные машины, как городских частей, так и с предприятий. Последняя машина прибыла в 17:58 минут. Уже в 18:14 пожар был локализован ».

Считаю, что все службы сработали оперативно. Для спасения людей задействовали все кареты скорой помощи, которые были в городе, - делится Манылов. - Многих пострадавших в больницы увозили на мотоциклах, которые должны были принимать участие в представлении. Погибших везли сразу в морг, который располагался тогда на улице Московской, напротив кинотеатра «Алые паруса». Сейчас на месте этого морга стоит жилой дом.

Воспоминания очевидцев

Виталий Алексеевич при подготовке книги пообщался со многими очевидцами трагедии. Их воспоминания он приводит в издании. Есть в книге воспоминания и тех людей, которые давали показания во время суда, их Манылов взял из материалов дела.

Марат Львович Эпштейн, майор милиции:

«О том, что состоится праздничное представление, стало известно в апреле 1968 года. Горисполком создал оргкомитет, включили в него и меня. Я присутствовал на двух заседаниях. Ни разу не было озвучено, что будут завезены порох и пиротехнические средства. Про себя я подумал, что салюты и фейерверки будут проводить солдаты гарнизона под руководством командиров и администрации театра.

Руководство стадиона «Трудовые резервы» возражало против проведения массового представления на их поле, так как проводившееся в 1967 году подобное мероприятие причинило ущерб стадиону. Однако местные власти не согласились, чтобы представление проводили на стадионе «Динамо». С милицейской стороны тоже были возражения против «Динамо»: этот стадион имел много бетонных конструкций, и если бы на нём произошло то, что случилось на «Трудовых резервах», жертв и разрушений было бы гораздо больше.

По нашей линии был составлен план по охране порядка. Наряды милиции прибыли на стадион за два часа. Своим сотрудникам я запретил проводить на стадион детей, чтобы не отвлекались от службы. Познакомились с руководством театра, узнали, что пиротехническую часть будет выполнять сотрудник Ставропольского парка культуры и отдыха.

Минут за 30 до взрыва я заходил в административное здание, где видел, что в буфете много посторонних лиц, пришедших с улицы попить пива. Попросил художественного руководителя навести порядок. Интересно, что когда я заходил туда, меня видели знакомые, они потом сообщили моей жене, что я погиб при взрыве.

Когда я находился у центрального входа на стадион, увидел взлетевшую светящуюся ракету. Про себя ещё успел подумать, что так рано началось представление. В тот же миг увидел, как разламывается крыша административного здания. Затем взметнулся сноп огня с дымом. На стадион полетели болванки спортивных гранат и другой инвентарь... Когда понял, что произошёл взрыв, через мегафон дал команду не допускать никого на стадион, взять в кольцо трибуны и оцепить очаг взрыва. Начали быстро эвакуировать людей, предотвращая панику и давку. Сразу же стали прибывать пожарные машины и машины скорой помощи.

В этой трагедии, я считаю, нет вины ни милиции, ни пожарников. Не был предусмотрен один вопрос: тогда не требовалось разрешения на провоз пороха. Указ Верховного Совета был принят после бедствия. Причина в халатности тех работников театра, которые организовали пиротехническую часть. Пиротехник Березенцев работал один и поэтому многое делал в спешке. Я видел, как он быстро с поля бежал в здание, а спустя секунды раздался взрыв ».

Зоя Леонидовна Кощеева, в 1968 году - ученица 7-го класса школы №16 :

«Я думаю, что до начала представления оставалось минут 20. Зрители постепенно занимали свои места. Вход был с двух сторон: от монастыря и с улицы Большевиков. Зрительных мест было занято больше половины. И вдруг как бабахнет! Над зданием администрации вырвалось огненное пламя, крыша поднялась несколько вверх, а затем осела, и повалил чёрный дым. Было ещё, как мне показалось, несколько взрывов, но уже не таких сильных. Над стадионом полетели головёшки, видимо, горевшие палки. Одна из них попала мне в ногу. Своим детским умом я поняла, что случилось что-то страшное, не входившее в планы устроителей... Началась суматоха: крики, стоны, люди побежали на выход. Мы с подружкой схватились за руки и побежали наверх через сидения прямо к забору. Я видела, что у выхода со стадиона скопилась большая толпа, кроме того, шли зрители на концерт. Я не могу объяснить, почему мы не побежали к выходу, но сейчас думаю, что люди в панике могли бы нас, хрупких девочек, просто раздавить, сработала какая-то интуиция самосохранения ».

Капиталина Андреевна Щербинина, мать двух девочек, погибших во время взрыва:

«Во время взрыва на стадионе погибли две мои дочери 12 и 14 лет. Горе матери неописуемо. В тот день я находилась дома, а мои дочери пошли на стадион участвовать в представлении, нести людям радость, а сами погибли.

Александр Григорьевич Молоствов, военнослужащий :

«В Киров я прибыл за три дня до представления. Нам, солдатам в количестве пяти человек, приказали провести и установить на стадионе связь с режиссёром, что мы и сделали.

25 мая около 18 часов я находился на стадионе у своей точки рядом с административным зданием. По радио играла песня «Красные фиалки». В это время услышал из репродуктора какие-то хрипы, затем треск ракет. Я упал, при этом запутался в телефонных проводах. Мимо меня пробегали окровавленные дети.

Когда я освободился от проводов, то увидел недалеко от себя лежавшую девочку - она вся дымилась, была не жива. Недалеко от неё была видна куча барахтающихся людей. Я лично поднял обгоревшую девочку, перенёс её на другое место. Затем из-под обломков брёвен вытащил работника милиции и двух девочек. Все они были живы.

Сам я обгорел и был доставлен в госпиталь, где находился месяц. Командованию части было известно, что я спас несколько человек. После выписки из госпиталя мне дали отпуск по болезни продолжительностью 16 суток. После чего я продолжил нести службу. Никакого поощрения за спасение людей я не получил ».

Иван Дмитриевич Чупрынов, в 1962 – 1978 гг. - прокурор следственного отдела прокуратуры Кировской области:

«25 мая 1968 года была суббота. Рабочий день закончился на час раньше, и я был дома. Раздался телефонный звонок. Дежурный по прокуратуре сказал, что в городе ЧП. Я поехал в прокуратуру. Мне поставили задачу - заниматься в морге опознанием погибших. Трупы укладывали рядами, каждому вешали бирку с порядковым номером. Приходило много родственников, но мы их не подпускали к трупам. Многие тела сильно обгорели. Показывать их родственникам было нельзя. Могло дойти до инфаркта или инсульта. Перед моргом день и ночь толпилась масса людей - родных и знакомых, просили и требовали показать трупы. Опознанные тела мы укладывали в гробы, и родственники в сопровождении милиции сразу из морга увозили их на кладбище для захоронения. Тогда ещё не проводилось экспертиз ДНК, но могу с полной ответственностью утверждать, что все погибшие были опознаны...

Мною был допрошен ряд сотрудников скорой помощи. С их слов, в то время практически не было вызовов по домам к больным. Станция скорой помощи находилась недалеко от стадиона, и все машины были туда направлены. Я даже помню время - за 28 минут все обнаруженные трупы и раненые были вывезены со стадиона. Так что скорая помощь сработала на отлично.

Но ситуации были разные. Например, женщина днём 26 мая заявила, что потеряла мужа. Вечером он ушёл на представление и не вернулся. По её описанию такого трупа в морге не было. Через день муж заходит к нам и просит дать справку, что пострадал при взрыве, потерял сознание. Выяснилось, что он на стадион и не собирался идти, а ушёл к другой женщине. А чтобы оправдаться перед женой, пришёл к нам. Естественно, никакого документа от нас он не получил.

Вспоминается ещё один эпизод. При опознании одного мужчины выяснилось, что на стадионе он сидел рядом с административным зданием. Как говорят очевидцы, был уже пожилой, с большой бородой. После взрыва он встал в полный рост, видимо собирался бежать, но в это время пламя охватило его, и он стоя сгорел, как свечка. Я просил у судмедэксперта, разве такое возможно. Он ответил, что да. В Кирове у него не нашлось родственников, поэтому его хоронили сотрудники милиции.

Взрыв уничтожил административное здание

Среди погибших было много солдат. Они находись в эпицентре взрыва, поэтому тела сильно пострадали. Но при них были документы и погоны, п оэтому мы быстро установили их личности. Погибшего пиротехника по туфлям и татуировке опознала жена, прилетевшая в Киров.

Много было разговоров о гибели известных артистов. Это всё домыслы. Когда я прибыл по «тревоге» в прокуратуру, то узнал, что наш сотрудник отправлен в аэропорт, чтобы сообщить прибывшим артистам о взрыве, их было не больше 20 человек. Самолёт опоздал примерно на полчаса. В той группе был Марк Бернес. Самолёт взял обратный курс на Москву. Так что Бернеса в Кирове не было. Большинство артистов, приехавших в город, были в Центральной гостинице. Я думаю, начало представления возможно бы затянулось в ожидании самолёта, и на стадион пришли те артисты, которым нужно было длительное время для гримирования ».

Скорбные итоги

С первой минут после трагедии в городе стали говорить о тысячах погибших. Но материалы уголовного дела это не подтверждают. Манылов в своей книге приводит такую статистику:

«Всего от взрыва пострадало 111 человек, среди которых 41 школьник. Погибло 39 человек: 11 школьников, 10 зрителей, 9 военослужащих, 1 работник милиции, 2 работника буфета, 2 сотрудника стадиона, 3 артиста театра, 1 пиротехник. Большинство из погибших в момент взрыва находились на балконе и в административном здании.

Похороны погибших во время взрыва

Чтобы быть полностью объективным, нужно сказать, что потерпевших было на самом деле больше, так как многие из них, получив лёгкие травмы, за помощью в медицинские учреждения не обращались, лечились дома, и о себе следствию и в органы следствия не заявляли. Не исключено, что несколько потерпевших с повреждениями, опасными для жизни, могли скончаться после окончания расследования, и поэтому их фамилии не устанавливались ».

Именно после этой трагедии в стране стали серьёзнее относиться к пожарной безопасности, - считает Манылов. - Уже летом 1968 года был издан приказ, который вводил в штат учреждений культуры должности старших инженеров и инженеров по технике безопасности. А Верховный Совет РСФСР издал постановление, которое закрепляло за милицией обязанность контролировать провоз пороха.

Уже 30 мая Кировский горисполком вынес решение выплатить 16-ти пострадавшим и 16-ти семьям погибших от взрыва из городского бюджета по 100 рублей. Это была средняя месячная зарплата рабочего того времени.

Судебное разбирательство

Расследованием уголовного дела, возбуждённого по статье «Халатность», занялась прокуратура страны. По нему проходили семь подозреваемых: директор Московского театра массовых представлений Николай Петренко, заведующий художественно-постановочной части театра Давид Пайкин, директор Ставропольского парка культуры Валерий Поскряков, заместитель председателя ВДСО «Трудовые резервы» Алексей Скорняков, директор кировского стадиона «Трудовые резервы» Василий Береснев, начальник Кировского городского пожарного отряда Владимир Новоселов, инспектор пожарной части №2 Андрей Пестриков. Также по уголовному делу проходил и пиротехник Березенцев, но оно было прекращено «в связи со смертью».

Уже 30 октября 1968 года - всего через пять месяцев после трагедии - дело было передано в Верховный суд. Судебное заседание проходило с участием двух народных заседателей, гособвинителя, семи защитников-адвокатов, общественного защитника. Суд допросил подсудимых, потерпевших и свидетелей, исследовал документы, в том числе и экспертиз. Государственный обвинитель пришёл к выводу, что все подсудимые виновны.

Адвокаты в своих выступлениях приводили характеристики своих подзащитных с положительной стороны, обращали внимание на многочисленные причины и условия со стороны руководства театра, способствующие совершению взрыва, обвиняли погибшего пиротехника в халатности и просили суд вынести оправдательный приговор.

После этого суд вынес решение. Виталий Манылов в книге приводит копию приговора суда.

«Так как Петренко, Пайкин, Поскряков, Новоселов и Пестриков являлись должностными лицами, ненадлежаще выполнили свои служебные обязанности, что в совокупности с другими причинами (действия пиротехника Березенцева) повлекло за собой причинение существенного вреда государству, общественному интересу и охраняемым законом интересам граждан.

Подсудимые приговорены:

Петренко - 2 года лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима (за то, что, являясь директором театра, был ответственным за безопасность, но преступно небрежно отнёсся к своим обязанностям);

Пайкин - 1,5 года лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима (за то, что, являясь заведующим художественно-постановочной части, отвечал за техническую безопасность, но проявил преступную халатность, что явилось одной из причин взрыва);

Поскряков - 2,5 года лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима (за то, что, работая директором Ставропольского парка культуры, преступно халатно отнёсся к обеспечению безопасности деятельности пиротехников);

Новоселов - 1 год исправительных работ по месту работы с удержанием 15% заработка ежемесячно в доход государства (за то, что, работая начальником отряда ВПО Кирова, обязан был знать пожарную безопасность стадиона, но, зная о готовящемся представлении, не дал указаний инспектору Пестрикову проверить привезённые взрывоопасные средства);

Пестриков - 6 месяцев исправительных работ по месту работы с удержанием 15% заработка ежемесячно в доход государства (за то, что, работая инспектором пожарной части, не проверил противопожарное состояние привезённого театром имущества и не проконтролировал его размещение на стадионе).

Приговор обжалованию не подлежит ».

Откуда взялись фото горящего стадиона

Несмотря на то, что после взрыва в считанные минуты милиция взяла в оцепление стадион и никого внутрь не пускала, до наших дней дошли фотографии, на которых запечатлён пожар. Откуда они взялись?

Во время работы над книгой я общался со многими сотрудниками пожарной части. В том числе и со старшим мастером испытательной пожарной лаборатории Виктором Пестовым, - вспоминает Виталий Манылов. - Он и рассказал мне, что у него хранится фотоплёнка, на которой запечатлён пожар, и поделился, как ему удалось сделать эти кадры. Эти воспоминания я отразил в книге.

«25 мая 1968 года я находился в своей лаборатории, тогда она размещалась на улице Коммуны, 24а (сейчас это улица Московская). Услышал из дежурной части позывные сигналы «тревога» и узнал, что на стадионе произошёл взрыв. Схватил фотоаппарат, побежал на стадион, это в пределах 4 - 5 кварталов. Пожарные расчёты как раз приступили к тушению. Проскользнул мимо оцепления, стал делать снимки. Сотрудники КГБ несколько раз пытались отобрать фотоаппарат, но я показывал служебное удостоверение, и меня отпускали.

Сделав достаточно снимков и предполагая, что у меня компетентные органы для своих целей могут изъять плёнку, я ретировался со стадиона. Долгое время плёнка хранилась в рабочем архиве фотолаборатории. С наступлением гласности передал ряд снимков для публикации в «Деловую Вятку». Сейчас плёнку передаю вам ».

На стадионе взорвалось 40 ящиков пороха

Я когда отдал плёнку на печать, не думал, что сотрудники напечатают фото с другой стороны пленки. Это мы, люди старшего поколения, знаем, что у плёнки есть лицевая и обратная сторона, а более молодые и не знают. Так вот фотографии напечатали с обратной стороны плёнки и все кадры получились в зеркальном отражении. Например, если в напечатанной фотографии мы видим, что здание слева, значит на самом деле на стадионе оно стояло справа, - говорит Манылов.

Виталий Алексеевич сожалеет о том, что до сих пор память о погибших во время взрыва не увековечена. В городе разработано несколько вариантов памятных знаков и досок с именами погибших, но ни одна из идей не была реализована.

Видимо, пока нет на это ни места, ни денег, ни воли, - заключает Манылов.

Фото: vyatkawalks.ru, ГАКО, из книги В. А. Манылова «Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы»

35 лет прошло со дня трагедии на кировском стадионе "Трудовые резервы". 25 мая 1968 года вошло черной датой в историю города. Но тогдашние власти назвали взрыв "несчастным случаем" и окружили его завесой государственной тайны. Гриф "секретно" снят, но до сих пор в Кирове нет даже мемориальной таблички, напоминающей о жертвах того несостоявшегося театрального представления.

СМЕРТЕЛЬНЫЙ ФЕЙЕРВЕРК
Восьмикласснице 28-й средней школы Людмиле Кротовой (Парамоновой) было тогда пятнадцать. До экзаменов оставалось несколько дней. Один-то вечерок можно и отдохнуть! Билеты на театрализованное представление "Есть на свете Москва" достать было сложно — помогла подружка. Ее отец, спортивный судья всесоюзной категории, снабдил девочек контрамарками на стадион. И поэтому сидели они не на какой-то из трибун, как остальные зрители, а на балконе второго этажа того деревянного дома, в котором и произошел взрыв пиротехники.

Жадная до впечатлений молодежь приготовилась к яркому зрелищу со спецэффектами, о котором говорил весь город. Но за 20 минут до начала представления, в 17-40, в доме раздался взрыв. Некоторые зрители поначалу недоуменно подумали: "Что-то рановато москвичи начинают".

Дом буквально подняло над землей. Мы оказались внутри огромного костра, — вспоминает Людмила Леонидовна. — Почувствовала, что вся сжимаюсь — как вспыхнувшая бумага. Балкон обвалился. Скамейку, на которой мы сидели с подружкой, взрывной волной выбросило за барьер на поле. Это нас и спасло от верной смерти.

Из горящего дома неслись страшные крики. Там был настоящий ад. Потом раздался второй взрыв — куда более мощный. Крышу взметнуло вверх, а здание сложилось как карточный домик.

Привезли в травмбольницу. Мне несколько раз вводили сыворотку от столбняка. Лежала на кушетке вся мокрая от "пожарной" воды, в одной туфле. Капроновые чулки расплавились и прилипли к ранам, волосы сгорели. Ожоги были по всему телу — только лицо уцелело, потому что в первые мгновения после взрыва закрыла его руками.

ПЕПЕЛИЩЕ СРОВНЯТЬ С ЗЕМЛЕЙ!
Потом Людмилу понесли в операционную, наложили бинты. На мотоцикле с коляской (санитарных машин не хватало) отправили в областную больницу на ул. Воровского. Опять перебинтовывали, обрабатывая раны фурацилином. Положили в коридор, а через два дня перевели в палату, где она пролежала месяц.

В одной из палат больницы лежал московский режиссер, тело которого представляло сплошную запекшуюся корку. На самолете его отправили в столицу, но по пути мужчина скончался. В другой палате лечился солдат, обгоревшие ушные раковины у него ампутировали. Когда Людмиле стало полегче, она частенько навещала парня. От него узнала, что сразу после взрыва их воинскую часть подняли по тревоге и отправили на стадион помогать профессиональным пожарным.

Как только огонь затушили, поступило указание пепелище сровнять с землей. Для того, чтобы ничто не напоминало о случившемся? Но приехала чрезвычайная комиссия из Москвы, заставила разрыть место под взорвавшимся домом. Говорят, среди головешек там обнаружили несколько трупов. Видимо, в спешке их не заметили или так торопились стереть с лица земли следы трагедии, что не посчитали тогда главной задачей найти и опознать всех погибших?

В ПЛЕНУ МАЙСКОГО КОШМАРА
Через час о ЧП в Кирове уже вещали "вражеские голоса" западных радиостанций, у нас же была полная информационная блокада. Только 28 мая в местной газете появилось несколько строчек соболезнования партийно-советских органов семьям, родным и близким погибших "в результате несчастного случая, произошедшего на стадионе "Трудовые резервы". С пострадавших взяли подписку о неразглашении сведений о случившемся.

Денежные компенсации им и семьям погибших не выплачивали (наверное, тогда и не было такой юридической процедуры). Но семья Людмилы по решению властей получила двухкомнатную квартиру на ул. Калинина, сдав в жилфонд города две свои неблагоустроенные комнаты.

След от ожога остался на всю жизнь, как и психологическая травма: сначала Людмиле постоянно снилась... война — со взрывами, грохотом орудий, кровью. Лишь пять лет назад отважилась сходить с мужем на стадион "Прогресс", где проходило какое-то шоу. Но еще до начала представления вдруг сорвалась с места и почти бегом покинула стадион.

В соседней с ними квартире поселили тогда семью еще одного пострадавшего подростка. Через тонкую стенку Людмила в течение нескольких лет слышала, как по ночам мальчик кричал — его тоже не оставлял кошмар того майского вечера.

С пятнадцати лет больше всего на свете Людмила Леонидовна боится фейерверков.

ПРОХОЖИЙ В БОЛЬНИЧНОЙ ПИЖАМЕ
Рентген-лаборант областной травмбольницы Любовь Сергеевна Новоселова в 1968 году работала старшей медсестрой травмпункта на ул. Красноармейской. В тот день у Любы был выходной. Под вечер отправилась с годовалым сыном погулять по весеннему городу. И вдруг увидела странную картину — навстречу шли люди в... больничных халатах и пижамах.

У одного поинтересовалась: что случилось? Толком объяснить он ничего не мог, лишь сказал, что всю их палату вдруг срочно выписали. Любовь схватила сына на руки и побежала домой, а через несколько минут за ней приехали из травмпункта: срочно на работу!

Пациентов с ожогами везли и везли. Особенно запомнились ей солдаты — черные от ожогов. Они в шоке выскакивали из машин. Падали на землю — у некоторых начиналась агония. Тяжелых сразу переправляли в травмбольницу на ул. Дрелевского, 67. Но мест для пациентов там не хватало, а погибших было столько, что в похоронном бюро не оказалось нужного количества гробов. Говорят, столярный цех одного из кировских заводов получил срочный заказ на изготовление домовищ.

Всех врачей и операционных медсестер города в тот страшный вечер срочно вызвали на работу — подобного чрезвычайного происшествия в тихой Вятке не было ни до, ни, к счастью, после той трагической даты.

В ОЦЕПЛЕНИИ МИЛИЦИИ
Тогдашний начальник ПЧ-3 Степан Иванович Дубров на пожар прибыл из цирка-шапито. Во время представления услышал, как выкрикивают его фамилию: "Дубров, на выход!" Стадион был оцеплен кордонами милиции. Пожарного, одетого в штатское, сначала даже не пропустили на территорию стадиона.

Огня уже не было — шел густой дым, но кругом еще стояло множество пожарных машин — весь гарнизон подняли тогда по тревоге.

Уголовное дело по факту взрыва было возбуждено УВД Кировской области. Известно, что, по данным следствия, взрыв произошел по вине пиротехника В.В. Березенцева, допустившего грубое нарушение правил при работе со взрывчатыми веществами (при взрыве он погиб). Трагедии способствовало и то, что со стороны организаторов представления (а в наш город прибыло 112 сотрудников Московского театра массовых представлений) и руководства стадиона отсутствовал противопожарный контроль за подготовкой мероприятия, хранением пиротехнических средств.

К участию в представлении москвичей готовились и кировские дети — целыми секциями спортшкол, коллективами художественной самодеятельности не раз ездили на стадион репетировать массовые сцены. Отличники учебы, юные таланты... Выступить перед зрителями они не успели.

ТРАВА ЗАБВЕНИЯ
Кто-то однажды сравнил память с медной доской, покрытой буквами, которые время незаметно сглаживает, если не возобновлять их резцом. У жертв майской трагедии 1968 года нет даже медной доски. Стадион "Трудовые резервы", переходя после трагедии из одного ведомства в другое, так до сих пор и остался невостребованным. Теперь он закреплен за организацией "Юность России". Но уже много лет территория стадиона представляет собой овраг. Заброшенный и тоже забытый. Лишь футболисты-любители гоняют по полю мяч — среди мусора, пустых банок и прочих отходов.

В 1992 году на волне гласности мэрия объявила было открытый конкурс на создание мемориального знака жертвам трагедии, который планировалось установить на углу улиц Горбачева и Большевиков. Но все так и заглохло.

Нынче на эту идею некоторые из чиновников, в чьей власти решение вопроса, реагируют весьма странно: "Зачем будоражить тему — взрывов, терактов, катастроф и так в стране по горло". И тут же сетуют, что территория "стадиона-оврага" попала не в те руки, что собственностью надо владеть умело. Уверены, что можно сделать из этого места в центре города "конфетку", например, культурно-оздоровительный центр со всем комплексом услуг.

Конечно, хорошо, если в городе одним местом отдыха станет больше. Вот только устраивать веселые "игрища", на мой взгляд, здесь будет кощунственно. Не смогли же в Москве восстановить спектакль "Норд-Ост". Хотя и сменили все кресла в зале, полностью обновили интерьер. Приходи и смотри! Приходится увозить в Петербург.

Не пошел зритель — слишком свежа была рана от теракта на Дубровке. Скажете, но ведь после трагедии на стадионе "Трудовые резервы" прошло уже 35 лет. Все, мол, заросло здесь травой — и в прямом, и в переносном смысле. Стоит ли "занозить" сердце тяжелым воспоминанием?

Рядом со стадионом, буквально через дорогу, стоит Свято-Троицкий собор Трифонова монастыря. Нам не хватило мирской воли установить памятную доску — так, может, духовные пастыри отслужат завтра панихиду по погибшим, чьи жизни так страшно оборвались на исходе той далекой весны.

ИЗ АРХИВОВ ОБЛАСТНОГО КОМИТЕТА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
В результате взрыва и пожара в служебном помещении, расположенном на территории стадиона "Трудовые резервы", пострадало 117 человек: 29 погибли на месте, были ранены 88 человек, в том числе 72 — тяжело. Позднее в больницах скончались еще шестеро кировчан. Среди 35 погибших было одиннадцать учащихся, девять военнослужащих, трое работников московского театра.

Галина ВАРАКСИНА, "Вятский край"

Вся правда о взрыве на кировском стадионе «Трудовые резервы» Расположенный в овраге возле Трифонова монастыря стадион «Трудовые резервы» был некогда одним из лучших в городе Кирове. В 50-60е гг. XX в. здесь проходили регулярные футбольные матчи, соревнования легкоатлетов, конькобежцев. Всего стадион вмещал около 10 тысяч человек. Страшная трагедия, произошедшая 25 мая 1968 г., фактически уничтожила стадион и искалечила жизни многих его гостей. Стадион «Трудовые резервы», 1950-е:

В мае 1968 г. на стадионе «Трудовые резервы» должен был состояться праздник, посвященный 50-летию Советской армии, под названием «Есть на свете Москва». Для участия в массовке представления были привлечены как иногородние кадры, так и местные жители – студенты вузов, учащиеся школ, военнослужащие. Батальные сцены планировалось сопроводить пиротехническими эффектами, а в конце представления должен был состояться фейерверк. Организаторы мероприятия прибыли в Киров с большим грузом пиротехнических изделий, рассчитанных на несколько десятков последующих представлений в других городах. Общий вес дымного пороха составил около 200 кг, пиротехнических «звездочек» – 900 кг. Пиротехнику складировали в деревянном двухэтажном административном корпусе стадиона. За 20 минут до начала представления, в 17 часов 40 минут в здании раздался взрыв. По официальной версии, он унёс жизни 39 человек, 111 человек получили ранения и были госпитализированы. Слухи о массовой гибели людей во время взрыва на «Трудовых резервах» сразу же облетели город, уже через час после трагедии о ней сообщили ряд западных радиостанций. При этом официальная информация тщательно фильтровалась, а позже была засекречена. Учитывая то обстоятельство, что число погибших и пострадавших было под секретом, слухам способствовало распоряжение, отданное ряду предприятий города на изготовление гробов без конкретных цифр, так как вначале было еще не известно точное количество погибших. Только 28 мая в прессе появилось несколько строчек соболезнования партийно-советских органов семьям, родным и близким погибших «в результате несчастного случая, произошедшего на стадионе «Трудовые резервы». С пострадавших взяли подписку о неразглашении сведений о случившемся. Спортивный праздник на стадионе «Трудовые резервы», 1960-е:

Долгое время информация о трагедии была недоступна для широкого круга людей. Только в 2012 г. в продаже появилась книга «Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы» заслуженного юриста РФ В. А. Манылова о знаменитой трагедии на кировском стадионе. Манылов в своей книге впервые в истории на основании подлинных документов различных архивов России создал полную картину случившегося, привел пофамильные списки пострадавших, Указы о награждении лиц, отличившихся в результате пожара и извлечения из официальных документов о наказании виновных. Но наиболее интересны яркие воспоминания очевидцев взрыва, заботливо собранные Маныловым. Небольшие цитаты из них приведем в качестве комментариев к уникальным фотографиям, снятым сразу после взрыва 25 мая 1968 года.

Марат Львович Эпштейн, майор милиции, в 1963 – 1975 гг. начальник отдела УООП: «Руководство стадиона «Трудовые резервы» возражало против массового представления на их поле, поскольку проводившееся в 1967 году подобное мероприятие причинило определенный ущерб стадиону. Однако местные власти не согласились, чтобы представление провести на стадионе «Динамо», имеющем тоже большое количество мест. С нашей милицейской стороны также были возражения против «Динамо». Этот стадион имел много бетонных конструкций, и если бы на нем случилось то, что произошло на «Трудовых резервах», жертв и разрушений было бы гораздо больше…Когда я находился у центрального входа на стадион, увидел взлетевшую светящуюся ракету. Про себя еще успел подумать, что так рано началось представление. В тот же миг увидел, как разламывается крыша административного здания. Затем взметнулся сноп огня с дымом. На стадион полетели болванки спортивных гранат и другой инвентарь….Когда понял, что произошел взрыв, через мегафон дал команду не допускать никого на стадион, взять в кольцо трибуны и оцепить очаг взрыва. Стали быстро эвакуировать людей, предотвращая панику и давку. Сразу же стали прибывать пожарные машины и машины скорой помощи».

Зоя Леонидовна Кощеева, в 1968 г. ученица 7 класса школы №16: «Я думаю, что до начала представления оставалось минут 20. Зрители постепенно занимали свои места. Вход был с двух сторон: от монастыря и с улицы Большевиков. Зрительных мест было занято больше половины. И вдруг как бабахнет! Над зданием администрации вырвалось огненное пламя, крыша поднялась несколько вверх, а затем осела, и повалил черный дым. Было еще, как мне показалось, несколько взрывов, но уже не таких сильных. Над стадионом полетели головешки, видимо горевшие палки. Одна из них попала мне в ногу. Своим детским умом я поняла, что случилось что-то страшное, не входившее в планы устроителей…Началась суматоха: крики, стоны, люди побежали на выход. Мы с подружкой схватились за руки и побежали наверх через сидения прямо к забору. Я видела, что у выхода со стадиона скопилась большая толпа, кроме того, шли зрители на концерт. Я не могу объяснить, почему мы не побежали к выходу, но сейчас думаю, что люди в панике могли бы нас, хрупких девочек, просто раздавить, сработала какая-то интуиция самосохранения». Матвей Матвеевич Малышев, полковник, в 1966 – 1984 гг. заместитель командира войсковой части 66676: «Спасательные работы еще осложнялись тем, что поначалу от взрыва на стадионе валялось много не обесточенных электрических проводов. Я помню, что было обнаружено 32 трупа обгоревших людей, которых отправили в морг. Живых «Скорая помощь» развозила по больницам. Оцепление сохранялось трое суток. К исходу третьих суток все работы были закончены. Все, что осталось от разрушенного взрывом здания, было погружено на самосвалы и вывезены за пределы стадиона».

Капитолина Анатольевна Фадеева, в 1962 – 1978 гг. юрисконсульт Кировского облисполкома: «Председатель облисполкома Н. И. Паузин и первый секретарь обкома КПСС Б. Ф. Петухов и другие ответственные работники уехали. На стадионе по соседству с двухэтажным административным зданием располагались, как называли их в народе «правительственные трибуны», то есть места для руководящих лиц области. Естественно билеты на них не продавались. После отъезда руководства я занималась разбором текущих документов. Вскоре услышала какие-то отдаленные звуки, но не придала им значения. Спустя некоторое время в кабинет заходит Н. И. Паузин. Первое, что мне бросилось в глаза, все лицо у него было белое, а руки тряслись. Он впервые стал заикаться и рассказал, что при подъезде к стадиону услышали два взрыва, оказалось это взорвалось двухэтажное здание. Пострадало много народу, есть погибшие. Если бы они подъехали на несколько минут раньше и заняли места на трибуне, то едва бы кто остался жив». Евгений Михайлович Манылов, в 1966 – 1973 г. прокурор следственного отдела прокуратуры Кировской области: «Расследование уголовного дела было засекречено с самого начала. Отрабатывались два момента – диверсия или чья-то небрежность. Вспомните те годы – многие события не предавались гласности, чтобы не волновать людей и не опорочить руководящие органы…Число погибших и пострадавших было под секретом, слухам способствовали и «вражеские голоса» и также то, что ряду соответствующих предприятий была дана команда на изготовление гробов без конкретных цифр, так как вначале было еще не известно точное количество погибших. Если верить слухам, то получается, что кого-то хоронили тайком, без родственников, но извините это уже из области фантастики».

Иван Дмитриевич Чупрынов, в 1962 – 1978 гг. прокурор следственного отдела прокуратуры Кировской области: «Мне поставили задачу – заниматься в морге опознанием погибших. Трупы укладывали рядами, каждому вешали бирку с порядковым номером. Приходило много родственников, но мы их не подпускали к трупам. Многие трупы сильно обгорели. Показывать их родственникам было нельзя. Могло дойти до инфаркта или инсульта. Перед моргом день и ночь толпилась масса людей – родных и знакомых, просили и требовали показать трупы. Опознанные трупы мы укладывали в гробы и родственники в сопровождении милиции сразу с морга увозили их на кладбище для захоронения. Тогда еще не проводилось ДНК, но могу с полной ответственностью утверждать, что все погибшие были опознаны…Мною были допрошены ряд сотрудников «Скорой помощи». С их слов в то время практически не было вызовов по домам к больным. Станция «Скорой помощи» находилась недалеко от стадиона, и все машины были туда направлены. Я даже помню время – за 28 минут все обнаруженные трупы и раненые были вывезены со стадиона. Так что «Скорая помощь» сработала на отлично».

В завершение приведем фразу одного из очевидцев взрыва на стадионе, выше уже упомянутого М. Л. Эпштейна. Она ярко характеризует причины и виновников майской трагедии 1968 г.: «В этой трагедии я считаю, что нет вины ни милиции, ни пожарников. Не был предусмотрен один вопрос: тогда не требовалось разрешения на провоз пороха. После бедствия вышел Указ Президиума Верховного Совета РСФСР, в котором органам милиции был вменен контроль за осуществлением перевозки пороха. Вторая причина в халатности тех работников театра, которые организовывали пиротехническую часть представления. Пиротехник Березенцев, в нарушение договора, работал один и поэтому многое делал в спешке. Я видел, как он быстро с поля побежал в здание, а спустя секунды раздался взрыв».

В 1968 г. по факту взрыва УВД Кировской области было возбуждено уголовное дело. Из приговора суда следовало, что взрыв произошел по вине пиротехника В. В. Березенцева, допустившего грубое нарушение правил при работе с взрывчатыми веществами. Трагедии способствовало и то, что со стороны организаторов представления и руководства стадиона были допущены нарушения: отсутствовал противопожарный контроль над подготовкой мероприятия, а также хранением пиротехнических средств. Что касается судьбы стадиона, то с мая 1968 г. и по сей день он стоит заброшенный, как бы являясь живым памятником той страшной трагедии. Материалы с сайта:

«В Советском Союзе взрывов не было»? Вспоминаем о страшной трагедии 25 мая 1968 года

Мало кто помнит, почему стадион «Трудовые резервы», расположенный в овраге засора возле Трифонова монастыря, заброшен и пуст. В советское время этот стадион был одним из любимых мест массового отдыха кировчан. Но сейчас там можно увидеть лишь небольшие группы футболистов, гоняющие мяч.

25 мая 1968 года, 44 года назад, в 17 часов 40 минут, за 20 минут до празднования 50-летия Советской армии Ленинского комсомола, на стадионе «Трудовые резервы» произошёл крупный взрыв. Под трибунами взорвалась пиротехника, заготовленная для театрального праздничного шоу.

Взрыв унёс жизни 39 человек. 111 человек, получили ранения и были госпитализированы . Говорят, что многих из пострадавших почти сразу же перевезли на постоянное место жительство в другие города и строго запретили разглашать любую информацию о происшествии.

О таком громком происшествии в Советском Союзе говорить не было принято. На все материалы дела было наложено табу. Многие годы происшествие в Кирове тщательно скрывали и все папки с документами были под грифом «Секретно».

Евгений Манылов, в 1966 – 1973 году был прокурором следственного отдела прокуратуры Кировской области:
-Расследование уголовного дела было засекречено с самого начала. Отрабатывались два момента – диверсия или чья-то небрежность. Вспомните те годы – многие события не предавались гласности, чтобы не волновать людей и не опорочить руководящие органы…

Автор приводит списки погибших и рассказы о случившемся из уст очевидцев. В своем «Живом Журнале» Антон Касанов, ведущий специалист государственного архива Кировской области выделил несколько цитат, описывающих все, что происходило во время и после трагедии.

Прошло уже 44 года с момента одного из самых крупных происшествий в Кировской области.

Взрыв глазами очевидцев

Евгений Манылов, в 1966 – 1973 году был прокурором следственного отдела прокуратуры Кировской област
-Число погибших и пострадавших было под секретом, слухам способствовали и «вражеские голоса» и также то, что ряду соответствующих предприятий была дана команда на изготовление гробов без конкретных цифр, так как вначале было еще не известно точное количество погибших. Если верить слухам, то получается, что кого-то хоронили тайком, без родственников, но извините это уже из области фантастики.

Тем не менее в 2003 году издательство «Правда.ру» описывала трагедию, также приводя рассказ нескольких человек. 9 лет назад многие говорили, что происшествие окутано секретами...

Вина во взрыве была предъявлена пиротехнику, который нарушил правила пожарной безопасности при работе с взрывоопасными веществами. Согласно контракту, который заключил московский театр с пиротехнической компанией, в день празднования должны были работать 4 человека, но вместо этого на объекте в тот злополучный день находился лишь один пиротехник, который погиб во время взрыва.

В материале использованы фотографии из книги В.А. Манылова «Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы»

"Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы». Именно под таким заголовком на прошлой неделе вышла книга заслуженного юриста РФ В.А. Манылова о знаменитой трагедии на кировском стадионе. Наверное, в истории нашего города не большей трагедии масштаба, подобного взрыву на «Трудовых». 25 мая 1968 года на стадионе в результате взрыва пиротехники погибло 39 человек, всего пострадало 111, из них 41 школьник. Манылов в своей книге впервые в истории на основании подлинных документов различных архивов России дает полную картину случившегося, приводит пофамильные списки пострадавших, Указы о награждении лиц, отличившихся в результате пожара и извлечения из официальных документов о наказании виновных.
Но наиболее интересны воспоминания очевидцев взрыва. Небольшие цитаты из них я приведу сегодня к качестве комментариев к фотографиям, снятым сразу после взрыва 25 мая 1968 года.

Марат Львович Эпштейн , майор милиции, в 1963 - 1975 гг. начальник отдела УООП
«Руководство стадиона «Трудовые резервы» возражало против массового представления на их поле, поскольку проводившееся в 1967 году подобное мероприятие причинило определенный ущерб стадиону. Однако местные власти не согласились, чтобы представление провести на стадионе «Динамо», имеющем тоже большое количество мест. С нашей милицейской стороны также были возражения против «Динамо». Этот стадион имел много бетонных конструкций, и если бы на нем случилось то, что произошло на «Трудовых резервах», жертв и разрушений было бы гораздо больше».

стадион "Трудовые резервы" до майского взрыва 1968 г.

«Когда я находился у центрального входа на стадион, увидел взлетевшую светящуюся ракету. Про себя еще успел подумать, что так рано началось представление. В тот же миг увидел, как разламывается крыша административного здания. Затем взметнулся сноп огня с дымом. На стадион полетели болванки спортивных гранат и другой инвентарь….Когда понял, что произошел взрыв, через мегафон дал команду не допускать никого на стадион, взять в кольцо трибуны и оцепить очаг взрыва. Стали быстро эвакуировать людей, предотвращая панику и давку. Сразу же стали прибывать пожарные машины и машины скорой помощи».

Зоя Леонидовна Кощеева . В 1968 г. ученица 7 класса школы №16
«Я думаю, что до начала представления оставалось минут 20. Зрители постепенно занимали свои места. Вход был с двух сторон: от монастыря и с улицы Большевиков. Зрительных мест было занято больше половины. И вдруг как бабахнет! Над зданием администрации вырвалось огненное пламя, крыша поднялась несколько вверх, а затем осела, и повалил черный дым. Было еще, как мне показалось, несколько взрывов, но уже не таких сильных. Над стадионом полетели головешки, видимо горевшие палки. Одна из них попала мне в ногу. Своим детским умом я поняла, что случилось что-то страшное, не входившее в планы устроителей».

«Началась суматоха: крики, стоны, люди побежали на выход. Мы с подружкой схватились за руки и побежали наверх через сидения прямо к забору. Я видела, что у выхода со стадиона скопилась большая толпа, кроме того, шли зрители на концерт. Я не могу объяснить, почему мы не побежали к выходу, но сейчас думаю, что люди в панике могли бы нас, хрупких девочек, просто раздавить, сработала какая-то интуиция самосохранения

Матвей Матвеевич Малышев, полковник, в 1966 - 1984 гг. заместитель командира войсковой части 66676
«Спасательные работы еще осложнялись тем, что поначалу от взрыва на стадионе валялось много не обесточенных электрических проводов. Я помню, что было обнаружено 32 трупа обгоревших людей, которых отправили в морг. Живых «Скорая помощь» развозила по больницам. Оцепление сохранялось трое суток. К исходу третьих суток все работы были закончены. Все, что осталось от разрушенного взрывом здания, было погружено на самосвалы и вывезены за пределы стадиона».

Капитолина Анатольевна Фадеева , в 1962 - 1978 гг. юрисконсульт Кировского облисполкома
«Председатель облисполкома Н.И. Паузин и первый секретарь обкома КПСС Б.Ф. Петухов и другие ответственные работники уехали. На стадионе по соседству с двухэтажным административным зданием располагались, как называли их в народе «правительственные трибуны», то есть места для руководящих лиц области. Естественно билеты на них не продавались. После отъезда руководства я занималась разбором текущих документов. Вскоре услышала какие-то отдаленные звуки, но не придала им значения. Спустя некоторое время в кабинет заходит Н.И. Паузин. Первое, что мне бросилось в глаза, все лицо у него было белое, а руки тряслись. Он впервые стал заикаться и рассказал, что при подъезде к стадиону услышали два взрыва, оказалось это взорвалось двухэтажное здание. Пострадало много народу, есть погибшие. Если бы они подъехали на несколько минут раньше и заняли места на трибуне, то едва бы кто остался жив».

Евгений Михайлович Манылов , в 1966 - 1973 г. прокурор следственного отдела прокуратуры Кировской области
«Расследование уголовного дела было засекречено с самого начала. Отрабатывались два момента - диверсия или чья-то небрежность. Вспомните те годы - многие события не предавались гласности, чтобы не волновать людей и не опорочить руководящие органы…Число погибших и пострадавших было под секретом, слухам способствовали и «вражеские голоса» и также то, что ряду соответствующих предприятий была дана команда на изготовление гробов без конкретных цифр, так как вначале было еще не известно точное количество погибших. Если верить слухам, то получается, что кого-то хоронили тайком, без родственников, но извините это уже из области фантастики».

Иван Дмитриевич Чупрынов , в 1962 - 1978 гг. прокурор следственного отдела прокуратуры Кировской области
«Мне поставили задачу - заниматься в морге опознанием погибших. Трупы укладывали рядами, каждому вешали бирку с порядковым номером. Приходило много родственников, но мы их не подпускали к трупам. Многие трупы сильно обгорели. Показывать их родственникам было нельзя. Могло дойти до инфаркта или инсульта. Перед моргом день и ночь толпилась масса людей - родных и знакомых, просили и требовали показать трупы. Опознанные трупы мы укладывали в гробы и родственники в сопровождении милиции сразу с морга увозили их на кладбище для захоронения. Тогда еще не проводилось ДНК, но могу с полной ответственностью утверждать, что все погибшие были опознаны».

В завершение приведу фразу одного из очевидцев взрыва на стадионе, выше уже упомянутого М.Л. Эпштейна. Она ярко характеризует причины и виновников майской трагедии 1968 г.:

«В этой трагедии я считаю, что нет вины ни милиции, ни пожарников. Не был предусмотрен один вопрос: тогда не требовалось разрешения на провоз пороха. После бедствия вышел Указ Президиума Верховного Совета РСФСР, в котором органам милиции был вменен контроль за осуществлением перевозки пороха. Вторая причина в халатности тех работников театра, которые организовывали пиротехническую часть представления. Пиротехник Березенцев, в нарушение договора, работал один и поэтому многое делал в спешке. Я видел, как он быстро с поля побежал в здание, а спустя секунды раздался взрыв».