1.1. Летописание Летописи по праву считаются одним из важнейших источников изучения Древней Руси. Известно более 200 их списков, значительная часть которых опубликована в «Полном собрании русских летописей».Каждый летописный список имеет условное название.

Знания о прошлом наши современники черпают из летописей и данных археологических раскопок. Конечно, это не единственные источники информации, но все же они – самые важные.

Главной русской хроникой является «Повесть временных лет», остальные летописи (Ипатьевская, Лаврентьевская и другие) лишь дополняют и уточняют ее. Киевскую летопись также называют Начальной, хотя, конечно, в ней нет ничего о началах русской истории; в ней лишь содержится история Киевской Руси, да и то далеко не полностью. Надо знать, что «Повесть» написана не одним автором. Это собрание документов, относящихся к разным временам и, соответственно, написанных разными авторами.

По крайней мере, имена двух из них известны: это монах Киево-Печерского монастыря Нестор и игумен Михайловского Выдубецкого монастыря в Киеве – Сильвестр. Нестор жил в середине XI – начале ХII века (умер в 1114 году) и является автором жития святых Бориса и Глеба, а также жития преподобного Феодосия, основателя Киевской лавры. Он был смотрителем летописного дела в Киевской Руси и, как считают исследователи, составителем «Повести временных лет» (не столько писал хроники, сколько собирал их в единый сборник). За свои подвижнические труды Нестор причислен Церковью к лику святых. Память его отмечается 27 октября. Мощи Нестора покоятся в Ближних пещерах лавры. По его черепу была выполнена графическая реконструкция. Внешность летописца оказалась значительно проще и скромнее, чем на знаменитой скульптуре Марка Антокольского. Древнерусский писатель, игумен Михайловского Выдубецкого монастыря Сильвестр (год рождения неизвестен, умер в 1123 году) был близок к великому князю Владимиру Мономаху, по его велению отправился в 1118 году в Переяслав (нынешний Переяслав-Хмельницкий на Украине, во времена Киевской Руси столица удельного княжества), дабы стать там епископом.

Начинает летопись первый автор – знаток Священного Писания. Он повествует о том, как Земля была разделена между сыновьями Ноя – праведника, спасшегося после Великого Потопа. В эту библейскую версию развития человечества писатель стремится вставить и предков нашего народа – древних русов. Получается не очень складно и неубедительно. Но связать воедино русов и древних евреев автор был обязан, возможно, под угрозой собственной жизни. Второй автор – назовем его «идеологом» – поведал о расселении славян. Киевский монах, живший в XI – XII веках, не мог не знать о балтийской прародине русов: туда, в Аркону на острове Руяне, еще до ХIII века отправлялись паломники со всех концов славянского мира, в том числе и из Киева. Но вот именно этот факт ему и нужно было обойти молчанием, а заодно изобразить восточнославянские народы, сохранившие верность исконной религии (например, древлян или вятичей) кровожадными и дикими чудовищами. Зато поляне, довольно равнодушные к вопросам веры, однако крестившиеся в Днепре, выглядят прямо-таки идеальным народом.

Раскопки показали, что названные народы жили отнюдь не по-скотски: у них были развиты многие ремесла, предметами которых славяне торговали как с Западной Европой, так и со странами Востока.

Дальше – больше. Если верить летописи, то русские князья – это варяги из-за моря. Их сначала призвали новгородские словене, а потом уж они сами двинулись на юг и захватили Киев. И вот они, варяги, подчинив себе славян, вдруг начинают именоваться русью. Причем славяне и русь – одно и то же. Понять это просто невозможно, но поверить надо было обязательно. Неясные места в летописи просто-таки с азартом используют националистические общества псевдоисториков в неблаговидных целях.

Например, в современных украинских исторических книгах говорится о том, как скандинавский конунг Хельгу (это Вещий Олег, если вы не поняли) обманом выманил из города и казнил двух украинских правителей Аскольда и Дира. Понятно, что Аскольд и Дир – самые распространенные украинские имена, а под именем Хельгу скрывается «проклятый москаль», который уже в раннем Средневековье угнетал свободолюбивый украинский народ. Увы, подрастает поколение, которое твердо уверено: Киевская Русь – это и есть Украина, все князья, правившие в Киеве, – украинцы. А русских никаких не было и нет, во всяком случае, в средневековой истории Украины. Увы, христианская пропаганда летописи дала повод для националистической украинской пропаганды, а то, что концы с концами не сходятся что ж, это никогда не смущало невежд.

Христианские авторы осуждают древний обычай трупосожжения. Они же сообщают о том, что наши предки до почитания богов – Перуна, Велеса и прочих – будто бы поклонялись «упырям и берегиням». Конечно, это карикатура, и ее нельзя воспринимать буквально. С чего бы это на Руси расплодилось столько кровососущих вампиров, что в поисках спасения нужно было бежать за помощью к каким-то берегиням, которые то ли оберег от упырей давали, то ли сами осиновыми кольями этих гадов разгоняли. Вместе с тем в этих словах сокрыта основа русской дохристианской культуры. Боги, каковы бы они ни были, – это официальный культ, вера верхов. А собственно народная вера, которая была до почитания Перуна и Велеса, сохранилась до наших дней.

Поясним, о чем речь. Конечно, вампиры и обереги от них тут ни причем. Речь идет о заложных, ходячих мертвецах и девах-утопленницах, то есть об умерших неправедной, неправильной смертью. Это самоубийцы, колдуны или младенцы, умершие до имянаречения (позже – умершие некрещеными). Иногда матери, умершие во время родов. Праведные предки, чьи трупы сжигались после кончины, отправлялись на небеса и навсегда оставляли мир живых. А неправедные – не дожившие свой век или, наоборот, зажившиеся чрезмерно долго, не могли найти успокоения. Это колдуны и ведьмы – они будто бы отнимали у людей время их жизни – и в этом смысле их можно назвать упырями; умирали они чрезвычайно мучительно, да и то только если передали свое умение кому-то.

Поэтому в основе всех «духов природы» – не нашедшие успокоения души предков. Домовой – это первый умерший в доме (в древности его погребали в подполе). Русалки – утопленницы, жертвы несчастной любви. Само это название – позднее, по происхождению южнославянское. Русское же обозначение дев, которых люди встречали на берегу, – берегини.

Лешие бывали разными, но зачастую это заблудившиеся и одичавшие в лесу люди. Не говоря уж о мертвецах, которые по той или иной причине уже после смерти продолжали приходить в свой дом, пугая живых.

Всех этих неправедных предков непременно хоронили вне кладбища – часто на обочине дороги, на склоне оврага. Причем этот живучий обычай был известен многим народам, как азиатским, так и европейским. Самая древняя и самая жизненная часть нашей мифологии – о наших предках, окружающих нас невидимо, но всегда и везде. Ну а предки бывают разными, как при жизни, так и после нее: одни – добрые, другие – злые.

Среди письменных памятников Древней Руси одно из самых почетных мест по праву принадлежит летописным сводам. Древнерусские летописи - это совершенно уникальное явление древнерусской культуры, они внесли неповторимый и бесценный вклад в сокровищницу мировой культуры и письменности. По мнению многих ученых (А. Шахматов, Д. Лихачев, А. Кузьмин, П. Толочко), русское летописание разительно отличалось от византийских хроник и западноевропейских анналов. В византийских хрониках повествование всегда велось не по годам, а по времени правления патриархов, императоров и императриц, а в русских летописных сводах уже с начала XI в. существовала «погодная сетка» важнейших исторических событиях русской и даже мировой истории, произошедших в то или иное «лето». В западноевропейских анналах также существовала «погодная сетка» важнейших исторических событий, однако информация о них была скудной и невыразительной. В русских летописных сводах, напротив, часто были представлены развернутые повествования о различных событиях и персонажах древнерусской и мировой истории, в которых содержалась очень личностная, выразительная и предельно эмоциональная оценка многих исторических событий и персонажей. Сами летописные своды были наполнены многочисленными текстами официальных документов и договоров, некрологами видных государственных и церковных деятелей, философскими трактатами и религиозными поучениями, народными преданиями и легендами.

Вопрос о времени появления первых летописных сводов до сих пор является дискуссионным. Связано это, прежде всего, с тем обстоятельством, что древнейшие списки «Повести временных лет» дошли до нас в составе более поздних летописных сводов, созданных в ХIV―ХV вв. Долгое время в исторической науке безраздельно господствовала гипотеза академика А.А. Шахматова, автора фундаментальной монографии «Разыскания о древнейших русских летописных сводах» (1908), что первый русский летописный свод был создан в 1037―1039 г. в связи с созданием в Киеве отдельной митрополии и прибытием в столицу Руси первого русского митрополита, грека Феопемта. На основе этого «Древнейшего Киевского свода» при новгородском Софийском соборе в 1050 г. был создан «Древнейший Новгородский свод». Затем, в 1073 г., настоятель Киево-Печерского монастыря Никон создает «Первый Киево-Печерский свод», а в 1095 г. на базе «Древнейшего Новгородского свода» и «Первого Киево-Печерского свода» был создан «Второй Киево-Печерский свод», который сам А.А. Шахматов назвал «Начальной летописью», ставшей непосредственной базой создания знаменитой «Повести временных лет» (ПВЛ), которая сохранилась в составе трех разных редакций 1113, 1116 и 1118 гг.

Практически сразу схема академика А.А. Шахматова, выводившая всю ПВЛ из единого летописного древа, вызвала резкие возражения со стороны ряда видных ученых, в частности академика В.М. Истрина, автора известной работы «Замечания о начале русского летописания» (1922), и академика Н.К. Никольского, создавшего обобщающий фундаментальный труд «Повесть временных лет как источник по истории русской культуры и письменности» (1930). Во второй половине XX века многие известные ученые предложили разные гипотезы начала русского летописания. Но при этом все советские филологи и историки, за исключением профессора А.Г. Кузьмина, не отвергали саму схему А.А. Шахматова «о едином древе», а лишь предлагали разные датировки древнейшего летописного свода и место его написания.

Академик Л.В. Черепнин датировал возникновение русского летописания 996 г. и напрямую связал его со строительством и освящением Десятинной церкви в Киеве. Академик М.Н. Тихомиров датировал появление первого летописного свода 1007 г., когда состоялось торжественное перенесение мощей княгини Ольги в Десятинную церковь. При этом М.Н. Тихомиров полагал, что исторической основой первого летописного свода стало «Сказание о русских князьях», созданное в Киеве вскоре после официального Крещения Руси в 990-х гг. Академик Д.С. Лихачев утверждал, что первый летописный свод возник в 1030-1040-х гг. на базе сборника разных «Житий» о крещении княгини Ольги и князя Владимира, о смерти двух христиан-варягов и ряда других источников, которые он объединил под общим названием «Сказания о первоначальном распространении христианства на Руси». Именно это «Сказание», созданное епископом Иларионом, и стало затем основой первого русского летописного свода, созданного в 1073 г. настоятелем Киево-Печерского монастыря Никоном. Академик Б.А. Рыбаков и его украинские коллеги, академик П.П. Толочко и профессор М.Ю. Брайчевский полагали, что первые погодные записи важнейших исторических событий возникли во времена князя Аскольда, вскоре после крещения днепровских русов константинопольским патриархом Фотием в 867 г. Именно эти записи («Летопись Аскольда») и были положены в основу «Первого Киевского летописного свода», который был создан Анастасом Корсунянином в 996-997 гг. при Десятинной церкви в Киеве.

Чуть позднее эта точка зрения была частично поддержана профессором А.Г. Кузьминым, но при этом он особо подчеркнул ряд важных обстоятельств.

1) Все древнерусские летописи представляли собой обобщенный свод разнохарактерных и разновременных, нередко противоречащих друг другу, более древних летописных и внелетописных материалов.

2) Практически все древние летописцы не признавали «авторского права» своих предшественников, поэтому часто редактировали предыдущий текст, не обращая особого внимания на неизбежно возникавшие противоречия.

3) Вероятнее всего, первые летописи, созданные в X в., не имели абсолютных дат и счет лет шел по годам правления того или иного князя. Абсолютные даты появились только в XI в., причем в различные летописные источники привносились разные космические эры (антиохийская, константинопольская, старовизинтийская), что, очевидно, было связано с разными истоками самого русского христианства.

4) Центрами древнерусского летописания были не только такие крупные города, как Киев, Новгород, Чернигов, Смоленск и Ростов, но и разные монастыри и храмы, в частности, Киево-Печерский, Выдубицкий и Юрьевский монастыри, Десятинная церковь в Киеве и т.д., где изначально существовали разные летописные традиции. Поэтому «Повесть временных лет» проистекала не из «единого летописного древа», а представляла собой многосложный летописный свод.

Новый общерусский летописный свод возник примерно в 1060-1070-е гг. По мнению многих ученых (А. Шахматов, М. Приселков Д. Лихачев, Б. Рыбаков, Я. Лурье), работу над этим летописным сводом в 1061 г. начал настоятель Киево-Печерского монастыря Никон Великий. В процессе этой работы он собрал большое количество новых исторических источников, в том числе сказания «О первых русских князьях», «О крещении княгини Ольги», «О походах» князей Олега, Игоря и Святослава на Царьград и целый ряд других материалов. Более того, по мнению многих авторов, именно тогда в новый летописный свод попали «Корсунская легенда» о крещении князя Владимира и «Варяжская легенда», автором которой стал новгородский воевода Вышата, принимавший участие в последнем походе русских дружин на Византию в 1043 г. Вероятнее всего, работа над этим летописным сводом завершилась в 1070/1072 г., во время съезда «Ярославичей» - Изяслава, Святослава и Всеволода в Вышгороде. Хотя, надо сказать, некоторые историки не вполне разделяли эту точку зрения. Одни из них (А. Кузьмин, А. Толочко) полагали, что автором этого летописного свода был известный ученик Феодосия Печерского Сильвестр, а другие (М. Приселков, Н. Розов, П. Толочко) утверждали, что авторами этого свода были сразу несколько печерских монахов-летописцев, в том числе Никон Великий, Нестор и Иоанн.

В годы правления киевского князя Святополка в 1093―1095 гг. был создан новый летописный свод, который и стал непосредственной основой самой «Повести временных лет». По мнению многих ученых (А. Шахматов, М. Приселков, Д. Лихачев, П. Толочко), первая редакция этой «Повести» была создана в 1113 г. монахом Киево-Печерского монастыря Нестором, который помимо прежних летописных сводов 1050 г. и 1070/1072 г. использовал «Хронику» Георгия Амартола, «Хронику» Иоанна Малалы, «Житие Василия Нового» и другие летописные и внелетописные источники. Еще в 1970-х гг. ряд советских историков (А. Кузьмин) заявил, что Никон не только не имел никакого отношения к созданию ПВЛ, но даже не был знаком с этим летописным сводом, а реальным автором первой редакции ПВЛ был будущий настоятель Выдубицкого Михайловского монастыря Сильвестр, который продолжил летописные традиции Десятинной церкви, а не Киево-Печерского монастыря.

По мнению тех же ученых (А. Шахматов, М. Приселков, А. Орлов, Д. Лихачев), вторая редакция ПВЛ была создана в 1116 г. игуменом Сильвестром, который был близок к новому киевскому князю Владимиру Мономаху. Вероятно, именно по просьбе этого князя он переработал первую редакцию ПВЛ, особенно в той ее части, которая освещала события 1090-1110-х гг., и включил в ее состав знаменитое «Поучение Владимира Мономаха». Ряд советских историков (М. Алешковский, П. Толочко) полагал, что Сильвестр не создавал вторую редакцию ПВЛ, а был лишь переписчиком ее первой редакции. В 1118 г. по аналогичной «просьбе» новгородского князя Мстислава Великого была создана третья и последняя редакция ПВЛ, автором которой был либо какой-то безымянный монах новгородских Юрьева или Антоньева монастырей (А. Орлов, Б. Рыбаков, П. Толочко), либо схизматик киевского Андреевского монастыря Василий (Д. Лихачев, М. Алешковский).

5. Древнерусская литература

А) Общие замечания

По мнению многих историков литературного наследия Древней Руси (Н. Гудзий, Д. Лихачев, И. Еремин, В. Кусков, А. Робинсон), возникновение и развитие русской литературы было обусловлено тем, что в процессе становления и развития Древнерусского государства резко возросли ее роль и значение в идеологической цементации древнерусского общества. Многие ученые особо отмечали, что для русской литературы той поры были характерны следующие основные черты.

1) Она была синтетической литературой, которая впитала в себя все многообразие литературных традиций, стилей и направлений различных народов и древнейших государств. Подавляющее большинство ученых (А. Муравьев, В. Кусков, В. Кожинов) говорит об определяющем влиянии византийского наследия в становлении и развитии древнерусской литературы. Их оппоненты (Д. Лихачев, Р. Скрынников) утверждают, что гораздо большую роль на развитие русской литературы оказала соседняя Болгария, а ее древнеболгарский язык стал литературным языком Древней Руси.

2) В эпоху Киевской Руси национальная литература находилась в процессе жанрообразования. Если одни авторы (В. Кусков, Н. Прокофьев) утверждали, что Древняя Русь целиком восприняла византийскую жанровую систему, то их оппоненты (И. Еремин, Д. Лихачев) полагали, что на Руси получили распространение только те литературные жанры, которые были непосредственно связаны со всей религиозной догматикой и официальной Церковью, и с теми мировоззренческими жанрами, которые отражали новое (христианское, а не языческое) восприятие окружающего мира. Поэтому на Русь были привнесены лишь те произведения раннехристианской и ранневизантийской литературы, которые отвечали уровню ее исторического развития в тот период.

3) Говоря о богатой жанровой специфике древнерусской литературы, необходимо сделать ряд существенных замечаний.

Во-первых, в раннем средневековье литература носила во многом чисто прикладной, утилитарный характер, поэтому многие литературные жанры той поры - летописные своды, хождения, апокрифы и другие сочинения имели, прежде всего, познавательную направленность.

Во-вторых, для древнерусской литературы был характерен синкретизм, т.е. переплетение различных как чисто литературных, так и фольклорных жанров, в частности былин, заговоров, заклинаний, пословиц, поговорок и т.д. Если говорить по существу, то историки древнерусской литературы, как правило, отдельно выделяют церковные и светские литературные жанры. К церковным жанрам относились «Священные писания», «Гимнография», «Слова» и «Жития святых» (агиография), а к светским - «Княжеские жития», исторические, воинские и дидактические повести, летописные сказания и предания и т.д. Многие ученые (Д. Лихачев, И. Еремин, В. Кусков) отмечают тот факт, что по мере развития литературного творчества происходит постепенная трансформация традиционных церковных жанров, а светские литературные жанры подвергаются значительной беллетризации, в результате чего авторы произведений значительно большее внимание стали придавать психологическим портретам своих литературных персонажей, мотивации их поступков и т.д. Литература Киевской Руси еще не знала ни вымышленных героев, ни вымышленных исторических событий, а героями ее произведений были реальные исторические лица и реальные события прошлого и настоящего.

В-третьих, многие произведения древнерусской литературы, в том числе сама «Повесть временных лет», «Повесть об ослеплении Василька Теребовльского», «Поучение Владимира Мономаха», «Моление Даниила Заточника», «Похвала Роману Галицкому» и многие другие сочинения светского характера находились вне конкретных жанровых рамок.

При изучении истории русской литературы эпохи Древней Руси ученые до сих пор спорят по целому рядуключевых проблем:

1) Какова была специфика художественного метода древнерусской литературы. Одни ученые (И. Еремин, В. Кусков, С. Азбелев, А. Робинсон) утверждают, что для русской литературы той поры был присущ один художественный метод. Профессор С.Н. Азбелев определял его как синкретический, академик И.П. Еремин - как предреалистический, а профессор А.Б. Робинсон - как метод символического историзма. Другие ученые (А. Орлов, Д. Лихачев) выдвинули тезис о многообразии художественных методов в рамках всей древнерусской литературы. Более того, указанные авторы утверждали, что это многообразие было заметно и в творчестве самих авторов, и во многих произведениях различных литературных жанров.

2) Какова была стилистика древнерусской литературы. На сей счет существует много различных точек зрения. Например, академик П.Н. Сакулин говорил о том, что в Древней Руси существовало два стиля: реалистический, или светский и ирреалистический, или церковный. Большинство ученых (В. Истрин, Д. Лихачев, С. Азбелев, В. Кусков) полагало, что ведущими стилями древнерусской литературы были стиль монументального историзма и народный эпический стиль. Именно поэтому для многих произведений русской литературы той поры характерны многочисленные исторические экскурсы в прошлое разных народов и государств, обсуждение сложных философско-религиозных и нравственных проблем и т.д. Необходимо отметить тот факт, что, восприняв из византийской хронографии теорию линейного времени и библейскую концепцию сотворения мира, многие авторы той поры уделяли большое внимание практической, поведенческой философии и нравственному воспитанию самых светлых и возвышенных чувств у своих современников и потомков.

3) Каким временем следует датировать рождение древнерусской литературы. Большинство ученых, как правило, датирует становление русской национальной литературы первой половиной XI в., т.е. временем появления первых оригинальных произведений русских авторов. Академик Д.С. Лихачев утверждал, что древнерусская литература возникает с появлением первых литературных произведений, независимо от того, были они оригинальными или переводными. Поэтому он датировал время становления русской литературы концом X в.