А.С.Пушкин. Малоизвестные факты из жизни человека, которого знают все. Кошки архимеда, нос багратиона и другие исторические анекдоты
Александр Сергеевич, во время своего пребывания в Царскосельском Лицее, задумал удрать в Петербург — погулять. Отправляется к гувернеру Трико, тот не пускает, заявивши при этом, что он будет следить за ним.
Пушкин махнул рукой на это заявление и, и захватив Кюхельбекера, удирает в Питер. За ними следом и Трико. К заставе первым подъезжает Александр Сергеевич.
— Фамилия? — спрашивает заставный.
— Александр Однако, — отвечает поэт.
Заставный записывает фамилию и пропускает едущего. За Пушкиным подкатывает Кюхельбекер.
— Фамилия? — спрашивает опять заставный.
— Григорий Двако, — отвечает товарищ Пушкина, придумавшего эту остроумную комбинацию.
Заставный записывает и сомнительно качает головой. Подъезжает, наконец, гувернер.
— Ваша фамилия? — окликает его сторож?
— Трико.
— Ну, врешь, — теряет терпение заставный,—здесь что-нибудь недоброе: один за другим—Одна-ко, Два-ко! Три-ко! Шалишь, брат, ступай в караулку!
Бедняга Трико просидел целые сутки под арестом при заставе, а Пушкин свободно покутил со своим приятелем в Питере.
Один лицеист, после выпуска из Императорского "Царскосельского Лицея в 1839 году, встретил Пушкина на Невском. Поэт, заметив на нем лицейский мундир, подошел к нему и спросил:
— Вы, вероятно, только что выпущены из лицея?
— Да, только что, выпущен с прикомандированием к гвардейскому корпусу. А вы тоже воспитывались в нашем?
— Да.
— А позвольте вас спросить, где вы теперь изволите служить?
— Я числюсь по России, — ответил Пушкин.
В одном литературном кружке, где собралось более врагов, нежели друзей Пушкина, куда он и сам иногда заглядывал, одним из членов этого кружка был сочинен пасквиль на поэта под заглавием „Послание к поэту“.
Пушкина ждали в назначенный вечер, и он, по обыкновению опоздав, приехал. Все присутствовавшие были, конечно, в возбужденном состоянии, а в особенности автор „Послания“, не подозревавший, что Александр Сергеевич о его проделке уже предупрежден.
Литературная часть вечера началась чтением именно этого „Послания“, и автор его, став посередине комнаты, громко провозгласил:
— Послание к поэту:
Затем, обращаясь в сторону, где сидел Пушкин, начал:
— Дарю поэта я ослиной головой...
Пушкин быстро перебивает его, обращаясь в сторону слушателей:
— А сам останется с какой?
Автор смешался:
— А я останусь со своею.
— Да вы ж сейчас дарили ею?
Последовало общее замешательство.
Обескураженный автор замолк на первой фразе,- а Пушкин продолжал шутить и смеяться.
Император Николай Павлович всегда советовал Пушкину бросить карточную игру, говоря:
— Она тебя портит!
— Напротив, Ваше Величество,—отвечал поэт, — карты меня спасают от хандры. »
— Но что стоит после этого твоя поэзия?
— Она служит мне средством к уплате моих карточных долгов, Ваше Величество.
И действительно, когда Пушкина мучили карточные долги, он садился за рабочий стол и в одну ночь отрабатывал их с излишком. Таким образом, например, им был написан „Граф Нулин“.
Дельвиг, однокашник Пушкина, одно время стал вести очень разгульную жизнь. Однажды, сильно выпивши, растрепанный, явился он к Пушкину. Поэт стал убеждать товарища переменить образ жизни. Однако, на все доводы Пушкина Дельвиг отвечал с отчаянием, что, мол, жизнь земная не для него:
— А вот уж на том свете исправимся.
— Пожалуй, — говорит Пушкин, рассмеявшись, — да ты посмотри на себя в зеркало, впустят ли тебя с такой рожей?
Забавен рассказ Гоголя о попытках его познакомиться с Пушкиным, когда он еще „не имел права“ на это в своем звании писателя.
Впоследствии он был представлен на вечере у П.А. Плетнева, но раньше, как только он приехал в Петербург (в 1829 году), Гоголь, особенно желавший видеть поэта, который занимал его воображение еще на школьной скамье, прямо отправился к нему. Чем ближе подходил он к квартире Пушкина, тем более овладевала им робость и, наконец,у самых дверей он постоял и... убежал в кондитерскую, где потребовал рюмку ликера... Подкрепленный им, он снова возвратился на приступ, смело позвонил, и на вопрос свой. «Дома ли хозяин?» — услыхал ответ слуги: «Почивают». Было уже поздно на дворе, и Гоголь с великим участием спросил: «Верно, всю ночь работал?» — "Как же, работал»,—отвечал слуга: — «в картишки играл». Гоголь признался, что был поражен. Он иначе не представлял себе Пушкина, - как окруженным постоянно облаком вдохновенья.
Пушкин любил веселую компанию молодых людей. У него было много приятелей между подростками и юнкерами. Около 1827 года водил он в Петербурге знакомство с гвардейской молодежью и принимал деятельное, участие в кутежах и попойках. Однажды пригласил он несколько человек в тогдашний ресторан Доминика и угощал их на славу. Входит граф Завадовский и, обращаясь к Пушкину, говорит:
— Однако, Александр Сергеевич, видно, туго набит у вас бумажник:
— Да ведь я богаче вас, — отвечает Пушкин: — Вам приходится иной раз и проживаться и ждать денег из деревень, а у меня доход постоянный — из тридцати шести букв русской азбуки.
Завещание Пушкина.
Друзья, простите! Завещаю
Вам все, чем рад и чем богат...
Обиды, песни — все прощаю,
А мне пускай долги простят.
Однажды государь Николай Павлович в интимной беседе с поэтом спросил его:
— Пушкин, если бы ты был в Петербурге, принял бы ты участие в 14-м декабря?
— Неизбежно, Государь! — ответил Пушкин: — все мои друзья были в заговоре, и я был бы в невозможности отстать от них. Одно отсутствие спасло меня, и я благодарю за это,Небо.
Этот прямой и откровенный ответ понравился Государю. Он один из всех его окружавших понимал значение Пушкина и сознавал в нем силу поэтического гения.
— Надеюсь, заметил Государь, — теперь будешь рассудителен, и мы более ссориться не будем. Все, что ты сочинишь, присылай ко мне: отныне я сам буду твоим цензором.
В тот же вечер на балу у французского посланника, маршала Мармона, Император сказал графу Д.Н. Блудову:
— Знаешь ли ты, что сегодня я говорил с умнейшим человеком России? С Пушкиным.
„Пушнин и чернослив“.
Быть может, в Лете не потонет
Строфа, слагаемая мной;
Быть может—лестная надежда! —
Укажет будущий невежда
На мой прославленный портрет
И молвит: то-то был поэт!..
Пушкин.
Осенью 1828 года Пушкин гостил в имении Вульфов — Малинниках. Слух о знаменитом госте быстро облетел соседей, и они заластили в Малинники. «Соседи ездят смотреть на меня, как на собаку Мунито», — писал Пушкин Дельвигу. (Мунито — пес Императора Николая Первого — славился необычайной дрессировкой). — «На-днях было сборище у одного соседа, я должен был туда приехать»—продолжал Пушкин в том-же письме.— «Балованные ребятишки хотели непременно туда-же ехать. Мать принесла им изюму и черносливу и думала потихоньку от них убраться. Но Петр Маркович Полторацкий, гостивший в это время у нее в доме, неподалеку от Малинников, взбудоражил детей словами: «Дети, дети! Мать вас обманывает — не ешьте черносливу, поезжайте с нею. Там будет Пушкин — он весь сахарный, а зад его яблочный; его разрежут, и всем вам будет по кусочку.“ Дети разревелись: «Не хотим черносливу, хотим Пушкина!» Нечего делать — их повезли к соседям, куда приехал и Пушкин. «И они сбежались ко мне, облизываясь»,—писал Пушкин,—-«но увидев, что я не сахарный, а кожаный, — совсем опешили».
Прошло более ста лет. Времена переменились. Россия стала Совдепией. Но большевики сочинили тысячу легенд, что Пушкин—«их поэт». Забыли, что он дворянин, помещик и аристократ. Раз гений..., то, конечно, — их. Но как отпраздновать, чем ознаменовать? Покуда-же делали весь 1936 год в память Пушкина пряники,“«Мясо с огурцом—Пушкин» и другие кулинарные блюда. История же с черносливом теперь повторилась... Но совершенно наизнанку. Мальчик в лавке на предложение взять «пряник Пушкин», громко заявил: «Мама, не хочу Пушкина, а хочу чернослива. Чернослив вкусный, он в шоколаде, а в Пушкине вкуса никакого, нет».
В 1833 году »приятель поэта П.Н. Нащокин приехал в -Петербург и остановился в гостинице. Это было 29 июня, в день Петра и Павла. Съехалось несколько знакомых, в том числе и Пушкин. Общая радость, веселый говор, шутки, воспоминания о прошлом, хохот. Между тем, со двора, куда номер выходил окнами, раздавался еще более громкий хохот и крик. Это шумели каменщики, которые сидели на кирпичах около ведра водки и деревянной чашки с закускою. Больше всех горланил какой-то мужик с рыжими волосами,
Пушкин подошел к окну, прилег грудью на подоконник, сразу.заметил крикуна и сказал приятелям: «Тот, рыжий, должно-быть именинник, и крикнул, обращаясь к нему:
— Петр!
— Что, барин?
— С Ангелом!
— Спасибо, господин.
— Павел! — крикнул Пушкин опять, и, обернувшись в комнату, прибавил: — В такой куче и Павел найдется.
— Павел ушел.
— Куда? Зачем?
— В кабак... Все выпили. Да, постой, барин, скажи: почем ты меня знаешь?
— Я и старушку—матушку твою знаю.
— Ой?
— А батько-то помер?
— Давно, царство ему небесное!... Братцы, выпьемте за покойного родителя!
В это время входит на двор мужик со штофом водки. Пушкин, увидав его раньше, закричал:
— Павел, с Ангелом! Да неси скорее!...
Павел, влезая на камни, не сводил глаз с человека, назвавшего его по имени. Другие, объясняя ему, пьют, а рыжий не отстает от словоохотливого барина:
— Так, стало, и деревню нашу знаешь?
— Еще б не знать: Ведь она близ реки?
26
— Так, у самой речки.
— Ваша изба, почитай, крайняя?
— Третья от края... А чудной ты, барин! Уж поясни, сделай милость, не святым же духом всю подноготную знаешь?
— Очень просто: мы с вашим барином на лодке уток стреляли, вдруг гроза, дождь, мы и зашли в избу к твоей старухе.
— Так..,. Теперь смекаю.
- — А вот жаловалась на тебя: мало денег посылаешь!
— Грешен, грешен!..—Да вот все на проклятое выходит,—сказал мужик, указывая на стакан, из которого выпил залпом и прокричал: „Здравствуй, добрый барин!“...И... закусил.
„Моя эпитафия“.
Здесь Пушкин погребен: он с музой молодою,
С любовью, леностью провел веселый век;
Не делал доброго, однако ж был душою
Ей-Богу, добрый человек.
Однажды Пушкин сидел в -опере. Господин, рядом с ним сидящий, все.время подпевал артисту Петрову. Раздосадован* ный Пушкин громко сказал: „Что за идиот, мешает слушать!“—„Позвольте, сударь, это кого вы так изволили назвать?“ — „Ну, конечно, Петрова, который мне мешает наслаждаться вашим пением“, — ответил Пушкин.
Известный писатель, Ив.Ив. Димитриев, однажды посетил дом родных Пушкина, когда последний был еще ребенком.
Подшучивая над кудрявыми смуглым мальчиком, Димитриев сказал:
— Ишь какой арапчик!
На это десятилетний внук Ганнибала отрезал:
— Но зато не рябчик!
Все присутствующие смутились и удивились, что ребенок Пушкин высмеял Димитриева, обезображенного на лице рябинами.
Однажды дом родителей Александра Пушкина посетил русский писатель Иван Дмитриев. Александр был тогда еще ребенком, а потому Дмитриев решил подшутить над оригинальной внешностью мальчика и сказал: «Какой арапчик!» Но десятилетний правнук Ганнибала не растерялся и вмиг выдал ответ: «Да зато не рябчик!» Присутствующие взрослые были удивлены и жутко смущены, потому что лицо писателя Дмитриева было безобразно рябое!
Эта история, скорее всего, литературный анекдот, однако весьма занятный. Рассказывали, что однажды знакомый Пушкина офицер Кондыба спросил поэта, может ли он придумать рифму к словам «рак и рыба». Пушкин ответил: «Дурак Кондыба!» Офицер сконфузился и предложил составить рифму к сочетанию «рыба и рак». Пушкин и тут не растерялся: «Кондыба - дурак».
В бытность свою еще камер-юнкером Пушкин явился как-то перед высокопоставленным лицом, которое валялось на диване и зевало от скуки. При появлении молодого поэта высокопоставленное лицо даже не подумало сменить позу. Пушкин передал хозяину дома все, что было нужно, и хотел удалиться, но получил приказание произнести экспромт.
Пушкин выдавил сквозь зубы: «Дети на полу - умный на диване». Особа была разочарована экспромтом: «Ну, что же тут остроумного - дети на полу, умный на диване? Понять не могу... Ждал от тебя большего». Пушкин молчал, а высокопоставленное лицо, повторяя фразу и перемещая слоги, пришло, наконец, к такому результату: «Детина полуумный на диване». После того, как до хозяина дошел смысл экспромта, Пушкин немедленно и с негодованием был выставлен за дверь.
Однажды юный Пушкин задумал удрать из лицея в Петербург погулять. Отправился к гувернеру Трико, а тот не пускает, да еще и пугает, что будет следить за Александром. Но охота пуще неволи - и Пушкин вместе с Кюхельбекером удирает в Питер. За ними последовал и Трико.
К заставе первым подъехал Александр. У него спросили фамилию, и он ответил: «Александр Однако!» Заставный записал фамилию и пропустил его. Следующим подъехал Кюхельбекер. На вопрос, как его фамилия, сообщил: «Григорий Двако!» Заставный записал фамилию и с сомнением покачал головой. Подъезжает, наконец, и гувернер. Ему вопрос: «Ваша фамилия?» Отвечает: «Трико!» «Врешь,- кричит заставный,- здесь что-то недоброе! Один за другим- Одна-ко, Два-ко, Три-ко! Шалишь, брат, ступай в караулку!» Трико просидел целые сутки под арестом при заставе, а Пушкин с другом спокойно нагулялся в городе.
В 1817 г. состоялся первый выпуск лицеистов. Сдав в течение семнадцати майских дней 15 экзаменов, среди которых - латынь, российская, немецкая и французская словесность, всеобщая история, право, математика, физика, география, Пушкин и его друзья получили аттестаты об окончании Лицея. Поэт оказался по успеваемости двадцать шестым (из 29 выпускников), показав только «в российской и французской словесности, также в фехтовании превосходные» успехи. А нам-то в школе ставили его в пример!
Смех Пушкина производил на людей неизгладимое, просто чарующее впечатление. Художник Карл Брюллов говорил про него: «Какой Пушкин счастливец! Так смеется, что словно кишки видны».
Император Николай Павлович советовал Пушкину бросить карточную игру, говоря;
- Она тебя портит!
- Напротив, Ваше Величество, - отвечал поэт, - карты меня спасают от хандры.
- Но что ж после этого твоя поэзия?
- Она служит мне средством к уплате моих карточных долгов. Ваше Величество.
Живя в Екатеринославе, Пушкин был приглашен на один бал. В этот вечер он был в особенном ударе. Молнии острот слетали с его уст; дамы и девицы наперерыв старались завладеть его вниманием. Два гвардейских офицера, два недавних кумира екатеринославских дам, не зная Пушкина и считая его каким-то, вероятно, учителишкой, порешили, во что бы то ни стало, «переконфузить» его. Подходят они к Пушкину и, расшаркиваясь самым бесподобным образом, обращаются:
- Mille pardons... He имея чести вас знать, но видя в вас образованного человека, позволяем себе обратиться к вам за маленьким разъяснением. Не будете ли вы столь любезны сказать нам, как правильнее выразиться: «Эй, человек, подай стакан воды!» или «Эй, человек, принеси стакан воды!».
Пушкин живо понял желание пошутить над ним и, нисколько не смутившись, отвечал серьезно:
- Мне кажется, вы можете выразиться прямо: «Эй, человек, гони нас на водопой».
В одном литературном кружке, где собиралось более врагов и менее друзей Пушкина, куда он и сам иногда заглядывал, одним из членов этого кружка был сочинен пасквиль на поэта, в стихах, под заглавием «Послание к поэту». Пушкина ждали в назначенный вечер, и он, по обыкновению опоздав, приехал. Все присутствовавшие были, конечно, в возбужденном состоянии, а в особенности автор «Послания», не подозревавший, что Александр Сергеевич о его проделке уже предупрежден. Литературная часть вечера началась чтением именно этого «Послания», и автор его, став посредине комнаты, громко провозгласил:
- «Послание к поэту»! - Затем, обращаясь в сторону, где сидел Пушкин, начал:
- Дарю поэта я ослиной головою...
Пушкин быстро перебивает его, обращаясь более в сторону слушателей:
- А сам останется с какою?
Автор смутился:
- А я останусь со своею.
Пушкин:
- Да вы сейчас дарили ею.
Последовало общее замешательство. Сраженный автор замолк.
И напоследок, наверное, самый забавный факт, который, правда, не имеет отношения к, собственно, биографии Пушкина. В Эфиопии несколько лет назад так поставили памятник Пушкину. На красивом мраморном постаменте высечены слова: «Нашему поэту». (Увы, этот факт оказался «уткой», о чём нам сообщили наши читатели. На памятнике Пушкину в Эфиопии указаны лишь имя, годы жизни и род занятий. Памятник подарен Россией).
"Я ЧИСЛЮСЬ ПО РОССИИ"
Анекдоты об А. С. Пушнине
"ЗЛАТОУСТ"
Русское Зарубежное Издательство
Мюнхен-Шляйсгейм
ПУШКИН В АНЕКДОТАХ
Во время пребывания Пушкина в Одессе там жила вдова одного генерала, который начал свою военную службу с низших чинов и дослужился до генеральского чина, хотя ничем не отличился. Генерал этот был, между прочим, в 1812 году ранен в переносицу, при чем пуля, раздробив ее, вышла в щеку. Когда генерал умер, вдова его, желая почтить память покойного мужа, заказала на его могилу пышный памятник и непременно хотела, чтобы на нем были выгравированы стихи. К кому же было обратиться, как не к Александру Сергеевичу Пушкину, с которым генеральша была хорошо знакома? Александр Сергеевич пообещал написать соответственные стихи, но не торопился с этим. Так проходило время, а он и не думал исполнить обещание, хотя вдова при каждой встрече не давала ему покоя. Но вот настал день Ангела генеральши. Приехал к ней Пушкин с поздравлением. Хозяйка, что называется, пристала к нему с ножем к горлу:-- Ну, Александр Сергеевич, уж теперь ни за что не отделаетесь обещаниями,-- говорила она, крепко ухватив поэта за руку,-- не выпущу, пока не напишете! Я все приготовила: и бумагу, и чернила. Садитесь к столику и пишите. Пушкин с неудовольствием взялся за перо, и через минуту были готовы стихи: Никто не знает, где он рос, На службу поступил капралом, Французским чем-то ранен в нос -- И умер генералом! "Что было с ее превосходительством после того, как она сгоряча прочла стихи вслух, не знаю", рассказывает поэт: "потому что, передав стихи, я счел за благо уйти не замеченным и уехал по-добру по-здорову". Но с тех пор генеральша оставила поэта в покое. После одного обеда, на котором было выпито изрядное количество шампанского, Пушкин беседовал со знакомой ему дамой. Дама была, после болезни, рябая. Какая-то фраза, сказанная Пушкиным, показалась ей не совсем приличной, и она заметила: -- У вас, Александр Сергеевич, кажется, в глазах двоит. -- Нет, сударыня,-- ответил он,-- но рябит. Однажды в приятельской беседе знакомый Пушкину офицер, по фамилии Кандыба, пристал к поэту: -- Скажи, Пушкин, поэму на "рак и рыба." -- Дурак Кандыба,-- ответил Пушкин. -- Нет, не то,-- сконфузился офицер,-- ну, а "рыба и рак?" -- Кандыба дурак,-- невозмутимо подтвердил Пушкин. Конечно, общий смех. Один лицеист, после выпуска из Императорского Царскосельского Лицея в 1839 году, встретил Пушкина на Невском. Поэт, заметив на нем лицейский мундир, подошел к нему и спросил: -- Вы, вероятно, только что выпущены, из лицея? -- Да, только что, выпущен с прикомандированием к гвардейскому корпусу. А вы тоже воспитывались в нашем? -- Да. -- А позвольте вас спросить, где вы теперь изволите служить? -- Я числюсь по России, -- ответил Пушкин. Известный писатель, Ив. Ив. Димитриев, однажды посетил дом родных Пушкина, когда последний был еще ребенком. Подшучивая над кудрявыми смуглым мальчиком, Димитриев сказал: -- Ишь какой арапчик! На это десятилетний внук Ганнибала отрезал: -- Но зато не рябчик! Все присутствующие смутились и удивились, что ребенок Пушкин высмеял Димитриева, обезображенного на лице рябинами. Незадолго перед смертью Пушкин сидел в Александрийском Театре рядом с двумя молодыми людьми, которые беспрестанно, кстати и некстати, апплодировали Асенковой, в то время знаменитой актрисе. Не зная Пушкина и видя, что он равнодушен к игре их любимицы, они начали шептаться и довольно громко обронили, что сосед их дурак. Пушкин обратился к ним со словами: -- Вы назвали меня дураком. Я -- Пушкин и дал бы теперь же каждому из вас по оплеухе, да не хочу: Асенкова подумает, что я ей апплодирую. Будучи в Екатеринославе, Пушкин был приглашен на бал. В этот вечер он был в особенном ударе. Молния острот слетала с его уст, дамы непрерывно старались завладеть его вниманием. Два гвардейских офицера, два недавних кумира екатеринославских дам, не зная Пушкина и считая его каким-то "вероятно, учителишкой" порешили во что бы я то ни стало "переконфузить" его. Подходят они к Пушкину и расшаркиваясь самым бесподобным образом, обращаются к нему: -- Милль пардон... Не имея чести вас знать, но видя в вас образованного человека, позволяем себе обратиться к вам за маленьким разъяснением. Не будете ли вы так любезны сказать нам, как правильно выразиться: "Эй, человек, подай стакан воды! "или Эй, человек, принеси стакан воды"! Пушкин сразу понял желание подшутить над ним и, не смущаясь, совершенно серьезно ответил: -- Мне кажется, вы можете выразиться прямо: "Эй, человек, гони нас на водопбй!" Александр Сергеевич, во время своего пребывания в Царскосельском Лицее, задумал удрать в Петербург -- погулять. Отправляется к гувернеру Трико, тот не пускает, заявивши при этом, что он будет следить за ним. Пушкин махнул рукой на это заявление и, захватив Кюхельбекера, удирает в Питер. За ними следом и Трико. К заставе первым подъезжает Александр Сергеевич. -- Фамилия?-- спрашивает заставный. -- Александр Однако,-- отвечает поэт. Заставный записывает фамилию и пропускает едущего. За Пушкиным подкатывает Кюхельбекер. -- Фамилия?-- спрашивает опять заставный. -- Григорий Двако,-- отвечает товарищ Пушкина, придумавшего эту остроумную комбинацию. Заставный записывает и сомнительно качает головой. Подъезжает, наконец, гувернер. -- Ваша фамилия? -- окликает его сторож? -- Трико. -- Ну, врешь,-- теряет терпение заставный,-- здесь что-нибудь недоброе: один за другим -- Одна-ко, Два-ко! Три-ко! Шалишь, брат, ступай в караулку! Бедняга Трико просидел целые сутки под арестом при заставе, а Пушкин свободно покутил со своим приятелем в Питере. Как камер-юнкер, Пушкин очень часто бывал у высокопоставленных особ, которые в то блаженное время на всякий выдающийся талант, как литературный, так и артистический, все еще продолжали смотреть, как на нечто шутовское, и старались извлечь из такого таланта как можно более для себя потешного. Пушкин был брезглив на подобные отношения к себе и горячо протестовал против них меткими, полными сарказма экспромптами. Явившись раз к высокопоставленному лицу, Пушкин застал его валяющимся на диване и зевающим от скуки. При входе поэта лицо, разумеется, и не подумало изменить позы, а, когда Пушкин, передав, что было нужно, хотел удалиться, то высокопоставленное лицо попросило поэта сказать экспромпт. -- Дети на полу -- умный на диване,-- сказал сквозь зубы раздосадованный Пушкин. -- Ну, что же тут остроумного,-- возразила особа,-- де-ти на по-лу, умный на диване. Понять не могу... Ждал от тебя большего. Пушкин молчал, и когда, повторяя фразу и перемещая слоги, сановник дошел наконец: "Детина полуумный на диване, -- то, разумеется, немедленно и с негодованием отпустил Пушкина. В одном литературном кружке, где собралось более врагов, нежели друзей Пушкина, куда он и сам иногда заглядывал, одним из членов этого кружка был сочинен пасквиль на поэта под заглавием "Послание к поэту". Пушкина ждали в назначенный вечер, и он, по обыкновению опоздав, приехал. Все присутствовавшие были, конечно, в возбужденном состоянии, а в особенности автор "Послания", не подозревавший, что Александр Сергеевич о его проделке уже предупрежден. Литературная часть вечера началась чтением именно этого "Послания", и автор его, став посередине комнаты, громко провозгласил: -- Послание к поэту: Затем, обращаясь в сторону, где сидел Пушкин, начал: -- Дарю поэта я ослиной головой... Пушкин быстро перебивает его, обращаясь в сторону слушателей: -- А сам останется с какой? Автор смешался: -- А я останусь со своею. -- Да вы ж сейчас дарили ею? Последовало общее замешательство. Обескураженный автор замолк на первой фразе; а Пушкин продолжал шутить и смеяться. Император Николай Павлович всегда советовал Пушкину бросить карточную игру, говоря: -- Она тебя портит! -- Напротив, Ваше Величество,-- отвечал поэт,-- карты меня спасают от хандры. -- Но что стоит после этого твоя поэзия? -- Она служит мне средством к уплате моих карточных долгов, Ваше Величество. И действительно, когда Пушкина мучили карточные долги, он садился за рабочий стол и в одну ночь отрабатывал их с излишком. Таким образом, например, им был написан "Граф Нулин". Дельвиг, однокашник Пушкина, одно время стал вести очень разгульную жизнь. Однажды, сильно выпивши, растрепанный, явился он к Пушкину. Поэт стал убеждать товарища переменить образ жизни. Однако, на все доводы Пушкина Дельвиг отвечал с отчаянием, что, мол, жизнь земная не для него: -- А вот уж на том свете исправимся. -- Пожалуй, -- говорит Пушкин, рассмеявшись, -- да ты посмотри на себя в зеркало, впустят ли тебя с такой рожей? Пушкин не любил стоять рядом со своею женою и шутя говорил, что ему подле нее быть "унизительно": так мал был он в сравнении с нею ростом. Забавен рассказ Гоголя о попытках его познакомиться с Пушкиным, когда он еще "не имел права" на это в своем звании писателя. Впоследствии он был представлен на вечере у П. А. Плетнева, но раньше, как только он приехал в Петербург (в 1829 году), Гоголь, особенно желавший видеть поэта, который занимал его воображение еще на школьной скамье, прямо отправился к нему. Чем ближе подходил он к квартире Пушкина, тем более овладевала им робость и, наконец, у самых дверей он постоял и... убежал в кондитерскую, где потребовал рюмку ликера... Подкрепленный им, он снова возвратился на приступ, смело позвонил, и на вопрос свой. "Дома ли хозяин?" -- услыхал ответ слуги: "Почивают". Было уже поздно на дворе, и Гоголь с великим участием спросил: "Верно, всю ночь работал?" -- "Как же, работал",-- отвечал слуга:-- "в картишки играл". Гоголь признался, что был поражен. Он иначе не представлял себе Пушкина, как окруженным постоянно облаком вдохновенья. Пушкин любил веселую компанию молодых людей. У него было много приятелей между подростками и юнкерами. Около 1827 года водил он в Петербурге знакомство с гвардейской молодежью и принимал деятельное участие в кутежах и попойках. Однажды пригласил он несколько человек в тогдашний ресторан Доминика и угощал их на славу. Входит граф Завадовский и, обращаясь к Пушкину, говорит: -- Однако, Александр Сергеевич, видно, туго набит у вас бумажник: -- Да ведь я богаче вас,-- отвечает Пушкин:-- Вам приходится иной раз и проживаться и ждать денег из деревень, а у меня доход постоянный -- из тридцати шести букв русской азбуки. Однажды Александр Сергеевич пришел вместе с Мицкевичем к сестре своей Ольге Сергеевне, когда обычные посетители были уже в сборе. Гости -- одни в ожидании музыкального сеанса, другие -- виста -- расхаживали по комнате, и тут-то произошел известный обмен добродушных фраз между русским и польским поэтами. Пушкин и Мицкевич вошли вместе. -- Дорогу, господа, туз идет,-- возвестил Мицкевич, указывая на Александра Сергеевича. -- Нет, вы проходите прежде! Козырная двойка туза бьет,-- ответил Пушкин. Кто-то, желая смутить Пушкина, спросил его в обществе: "Какое сходство между мною и солнцем?". -- Ни на вас, ни на солнце нельзя взглянуть, не поморщившись,-- быстро ответил поэт. Однажды Пушкин вошел в школу гвардейских подпрапорщиков, где у него было много знакомых среди молодежи. Молодежь занималась "делом": ловила мышь. Но расторопная мышь улизнула от погони уже перед глазами вошедшего Пушкина, который при этом воскликнул: Победили, победили! Так воскликнем-же ура! Если мышь мы не убили, То убили мы бобра!
Завещание Пушкина.
Друзья, простите! Завещаю Вам все, чем рад и чем богат... Обиды, песни -- все прощаю, А мне пускай долги простят. Однажды Пушкин был очень не в духе. Он сильно нуждался в деньгах, а скорого получения их не предвидел. В эти неприятные минуты является какой-то немец-сапожник -- и энергично требует свидания с Пушкиным. Раздосадованный поэт выходит и резко спрашивает: -- Что нужно? -- Я к Вам, господин Пушкин, прихожу за Вашим товаром,-- ответил немец. -- Что такое?-- с недоумением спросил снова поэт. -- Вы пишете стихи. Я пришел у Вас покупать четыре слова из Ваших стихов: я делаю ваксу и хочу на ярлыке печатать четыре слова, очень хорошие слова: "Яснее дня, темнее ночи". За это я вам дам, господин сочинитель, 50 рублей. Вы согласны? Пушкин, конечно, согласился, а немец, довольный вполне сговорчивостью поэта, ушел заказывать желаемые ярлыки. Однажды государь Николай Павлович в интимной беседе с поэтом спросил его: -- Пушкин, если бы ты был в Петербурге, принял бы ты участие в 14-м декабря? -- Неизбежно, Государь! -- ответил Пушкин:-- все мои друзья были в заговоре, и я был бы в невозможности отстать от них. Одно отсутствие спасло меня, и я благодарю за это Небо. Этот прямой и откровенный ответ понравился Государю. Он один из всех его окружавших понимал значение Пушкина и сознавал в нем силу поэтического гения, -- Надеюсь, заметил Государь,-- теперь будешь рассудителен, и мы более ссориться не будем. Все, что ты сочинишь, присылай ко мне: отныне я сам буду твоим цензором. В тот же вечер на балу у французского посланника, маршала Мармона, Император сказал графу Д. Н. Блудову: -- Знаешь ли ты, что сегодня я говорил с умнейшим человеком России? С Пушкиным. Пушкин, узнав о восстании декабристов (он в то время жил в селе Михайловском), немедленно поехал в Петербург. По пути он в поле увидал зайца, трижды перебежавшего дорогу. Суеверный поэт немедленно вернулся домой. Это его спасло. Деревенская жизнь и невольное одиночество в селе становились томительными и тяжелыми для поэта. Он рвался к друзьям, в столицу, к шумной жизни. По совету Жуковского Пушкин обратился к Николаю Первому: "Ныне с надеждою на великодушие Вашего Императорского Величества с истинным раскаянием и твердым намерением не противоречить моими мнениями общепринятому порядку, осмелился я прибегнуть к Вашему Величеству со всеподданнейшею моей просьбою. Здоровье мое, расстроенное в первой молодости и род аневризма давно уже требуют постоянного лечения. Осмеливаюсь всеподданнейше просить позволения ехать для сего или в Москву, или в Петербург, или в чужие края". 28-го августа 1826 года, через несколько дней после коронации, из Москвы Государь послал за Пушкиным, который следующим образом описывает свою первую встречу с Императором: "Меня ввели в кабинет Императора, который сказал мне: -- Здравствуй, Пушкин, доволен ли ты своим возвращением? Потом Государь спросил: -- Пушкин, принял-ли бы ты участие в 14-м декабря, если бы был в Петербурге? -- Непременно, Государь, все друзья мои были в заговоре, и я не мог бы не участвовать в нем. Одно лишь отсутствие спасло меня, за что я благодарю Бога. -- Довольно ты надурачился,-- возразил император.-- Надеюсь, теперь будешь рассудителен, и мы более ссориться не будем. Отныне я буду твоим цензором. Но очень скоро поэта постигло полное разочарование, т. к. его фактическим цензором сделался Бенкендорф. Одна француженка допрашивает Александра Сергеевича о том, кто были его предки. Разговор происходил по-французски. -- Кстати, господин Пушкин, вы и сестра ваша имеете в жилах кровь негра? -- Разумеется,-- ответил поэт. -- Это ваш дед был негром? -- Нет, он уже им не был. -- Значит, это был ваш прадед? -- Да, мой прадед. -- Так это он был негром... да... да.. Но, в таком случае, кто же был его отец? -- Обезьяна, сударыня,-- отрезал наконец Александр Сергеевич. В светских кругах Петербурга смотрели на Пушкина, как на выскочку. Некогда близкие ему друзья находили возможным относиться к поэту с оттенком пренебрежения. Например, бывший товарищ Пушкина по "Арзамасу", граф Уваров, как-то сказал про Пушкина: "Чего он важничает? Прадеда его, арапченка Ганнибала, продали за бутылку рома!" Эту пошлость подхватил и пустил в обращение недруг Пушкина -- известный Булгарин. На это Пушкин ответил своим оскорбителям стихотворением "Моя родословная", в котором он указал на предков многих знатных фамилий, бывших очень простого происхождения. Стихотворение это Пушкин закончил: Видок Фиглярин*), сидя дома, Решил, что дед мой Ганнибал Был куплен за бутылку рома И в руки к шкиперу попал. Сей шкипер был тот шкипер славный, Кем наша двинулась земля, Кто придал мощно бег державный Корме родного корабля: Сей шкипер деду был доступен, И сходно купленный арап Возрос усерден, неподкупен, Царю наперсник, а не раб. И был отец он Ганнибала, Пред кем, средь гибельных пучин, Громада кораблей всплывала, И пал впервые Наварин. *) Ф. В. Булгарин. Мало этого, вскоре он ответил и Уварову одной из язвительнейших своих эпиграмм, но все это не уменьшило, а, наоборот, увеличило число светских врагов поэта. Хорошее отношение Государя к Пушкину возбуждало ависть. Многие из современников не понимали всего величия гения. Для них он ыл "писака", ничем не отличавшийся от Булгарина, и только. Жизнь Пушкина становилась все неспокойнее и неспокойнее. Эта жизнь в свете всегда была ему противна, но он должен был волей-неволей вести ее, дабы не лишить свою любимую жену ее развлечений. Эта жизнь отрывала поэта от работы. Пушкин страдал невыносимо, и никто, даже такое близкое существо, как жена, не понимали и не замечали этих страданий. Ф. В. Булгарин был враг Пушкина. Не было злой сплетни, которую Булгарин не распускал бы про него. Пушкин ему мстил злыми эпиграммами и четверостишьями: На Ф. В. Булгарина Все говорят: он Вальтер Скотт, Но я, поэт, не лицемерю: Согласен я -- он просто скот, Но что он Вальтер Скотт -- не верю. 2. Фаддей роди Ивана, Иван роди Петра -- От дедушки болвана Какого ждать добра?"Пушкин и чернослив".
Быть может, в Лете не потонет Строфа, слагаемая мной; Быть может -- лестная надежда!-- Укажет будущий невежда На мой прославленный портрет И молвит: то-то был поэт!.. Пушкин. Осенью 1828 года Пушкин гостил в имении Вульфов -- Малинниках. Слух о знаменитом госте быстро облетел соседей, и они зачастили в Малинники. "Соседи ездят смотреть на меня, как на собаку Мунито",-- писал Пушкин Дельвигу. (Мунито -- пес Императора Николая Первого -- славился необычайной дрессировкой). -- "На-днях было сборище у одного соседа, я должен был туда приехать" -- продолжал Пушкин в том-же письме.-- "Балованные ребятишки хотели непременно туда-же ехать. Мать принесла им изюму и черносливу и думала потихоньку от них убраться. Но Петр Маркович Полторацкий, гостивший в это время у нее в доме, неподалеку от Малинников, взбудоражил детей словами: "Дети, дети! Мать вас обманывает -- не ешьте черносливу, поезжайте с нею. Там будет Пушкин -- он весь сахарный, а зад его яблочный; его разрежут, и всем вам будет по кусочку." Дети разревелись: "Не хотим черносливу, хотим Пушкина!" Нечего делать -- их повезли к соседям, куда приехал и Пушкин. "И они сбежались ко мне, облизываясь",-- писал Пушкин,-- "но увидев, что я не сахарный, а кожаный,-- совсем опешили", Прошло более ста лет. Времена переменились. Россия стала Совдепией. Но большевики сочинили тысячу легенд, что Пушкин -- "их поэт". Забыли, что он дворянин, помещик и аристократ. Раз гений...О, конечно,-- их. Но как отпраздновать, чем ознаменовать? Покуда-же делали весь 1936 год в память Пушкина пряники, "Мясо с огурцом -- Пушкин" и другие кулинарные блюда. История же с черносливом теперь повторилась... Но совершенно наизнанку. Мальчик в лавке на предложение взять "пряник Пушкин", громко заявил: "Мама, не хочу Пушкина, а хочу чернослива. Чернослив вкусный, он в шоколаде, а в Пушкине вкуса никакого нет". Жизнь в столице Пушкина не удовлетворяла, и его тянуло в деревню к природе, к уединению и покою. Осенью 1826 года Пушкин поехал к Вульфам в Малинники. Здесь он много работал, закончил седьмую главу "Евгения Онегина", но w много развлекался и ухаживал за барышнями. Письма его из Малинников полны беззаботной веселости, одно свое письмо он подписывает: "Тверской Ловелас". "Здесь очень много хорошеньких девченок, и я вожусь с ними платонически, и оттого толстею и поправляюсь в моем здоровьи... Здесь мне очень весело, ибо я деревенскую жизнь очень люблю. Здесь думают, что я приехал набирать строфу в Онегина, а я езжу на пароме, играю в вист по восьми гривен роббер и таким образом прилепляюсь к прелестям добродетели и гнушаюсь сетей порока"... Его веселый припев в то время: Хоть малиной не корми, Да в Малинники возьми. Жизнь в деревне среди друзей подбодрила поэта, но не надолго: Бенкендорф не прекращал своих придирок. В 1833 году приятель поэта П. Н. Нащокин приехал в Петербург и остановился в гостинице. Это было 29 июня, в день Петра и Павла. Съехалось несколько знакомых, в том числе и Пушкин. Общая радость, веселый говор, шутки, воспоминания о прошлом, хохот. Между тем, со двора, куда номер выходил окнами, раздавался еще более громкий хохот и крик. Это шумели каменщики, которые сидели на кирпичах около ведра водки и деревянной чашки с закускою. Больше всех горланил какой-то мужик с рыжими волосами, Пушкин подошел к окну, прилег грудью на подоконник, сразу заметил крикуна и сказал приятелям: "Тот, рыжий, должно-быть именинник", и крикнул, обращаясь к нему: -- Петр! -- Что, барин? -- С Ангелом! -- Спасибо, господин. -- Павел!-- крикнул Пушкин опять, и, обернувшись в комнату, прибавил:-- В такой куче и Павел найдется. -- Павел ушел. -- Куда? Зачем? -- В кабак... Все выпили. Да, постой, барин, скажи: почем ты меня знаешь? -- Я и старушку -- матушку твою знаю. -- Ой? -- А батько-то помер? -- Давно, царство ему небесное!... Братцы, выпьемте за покойного родителя! В это время входит на двор мужик со штофом водки. Пушкин, увидав его раньше, закричал: -- Павел, с Ангелом! Да неси скорее!... Павел, влезая на камни, не сводил глаз с человека, назвавшего его по имени. Другие, объяснял ему, пьют, а рыжий не отстает от словоохотливого барина: -- Так, стало, и деревню нашу знаешь? -- Еще б не знать: Ведь она близ реки? -- Так, у самой речки. -- Ваша изба, почитай, крайняя? -- Третья от края... А чудной ты, барин! Уж поясни, сделай милость, не святым же духом всю подноготную знаешь? -- Очень просто: мы с вашим барином на лодке уток стреляли, вдруг гроза, дождь, мы и зашли в избу к твоей старухе. -- Так... Теперь смекаю. -- А вот жаловалась на тебя: мало денег посылаешь! -- Грешен, грешен!..-- Да вот все на проклятое выходит,-- сказал мужик, указывая на стакан, из которого выпил залпом и прокричал: "Здравствуй, добрый барин!"...И... закусил."Моя эпитафия".
Здесь Пушкин погребен: он с музой молодою, С любовью, леностью провел веселый век; Не делал доброго, однако ж был душою Ей-Богу, добрый человек. Однажды Пушкин сидел в опере. Господин, рядом с ним сидящий, все дремя подпевал артисту Петрову. Раздосадованный Пушкин громко сказал: "Что за идиот, мешает слушать!" -- "Позвольте, сударь, это кого вы так изволили назвать?" -- "Ну, конечно, Петрова, который мне мешает наслаждаться вашим пением",-- ответил Пушкин. Всем известна замечательная поэма Пушкина "Цыгане", начинающаяся: Цыгане шумною толпой По Бессарабии кочуют... Эта поэма была написана под впечатлением встреч с вольными детьми степей и постоянного наблюдения над их жизнью. Все население в ту пору относилось к цыганам благосклонно. Для мужчин последние были постоянными поставщиками лошадей и ветеринарами, а черноглазые гадальшицы всегда умели развеселить и заинтересовать скучающею публику. В то далекое время цыгане располагались по берегам реки Бычка и по горе Инзова. На этой же горе находился и дом, в котором жил Пушкин. Поэт любил в хорошее летнее утро любоваться с этой горы восходом солнца. Здесь-же он увидел в первый раз цыганку Стешу, игравшую впоследствии такую большую роль в кишеневской жизни поэта. По всей вероятности, на Инзовой горе расположился кочующий цыганский табор, и Стеша, увидев прогуливающегося здесь молодого барина, подошла к нему с предложением погадать. Красота Стеши поразила Пушкина, и он до того увлекся ею, что начал довольно часто посещать табор, где его любили за веселый нрав и щедрость. Следует добавить, что к этому же времени относится и другой роман Пушкина, бьющего или воображавшего себя страстно влюбленным в молдаванскую аристократку Людмилу И-за. В то время, как с последнею Пушкин встречался по вечерам, на гуляниях, пикниках и т. п., Стеше он посвящал каждое утро и добрую половину дня. Пока дело ограничивалось посещениями Пушкиным табора, подарками, песнями и пляскою, табор смотрел на поэта дружелюбно и даже любил его, но вскоре вольные сыны степей заметили, что Стеша все больше и больше привязывается к Пушкину, да и последний не всегда сдерживал свой пылкий, страстный нрав. Но последствием этих обстоятельств было то, что в одно прекрасное утро Пушкин на месте табора нашел лишь черепки разбитой посуды, сор и ямки от кольев, к которым прикреплялись шатры. Сначала поэт пришел в бешенство, хотел пуститься в погоню за табором, но потом так же скоро и успокоился, к большой радости своих кишеневских друзей, замечавших, что он начинал не на шутку увлекаться дикой красавицей. Однако, эта радость была преждевременна. Лето стояло на исходе, но погода попрежнему была жаркая, и вдруг разразилась страшная гроза с ливнем. Проливной дождь, ливший, как из ведра, сразу наполнил водою все пересохнувшие ручьи и мелководный Бычек. Дом Пушкина, находившийся на склоне горы, был залит водою, т. к. на него хлынули сверху целые водные потоки. В это время у Пушкина находились его друзья. Молодые люди смеялись, шутили и помогали хозяину убирать с полу разные вещи, как вдруг отворилась дверь, и вошла усталая и измокшая Стеша. Все позабыли о наводнении и с любопытством глядели на сцену неподдельно-радостного свидания двух любящих друг друга людей. Стеша искренне любила поэта, а последний, надо полагать, больше увлекся ее красотою, нежели любил, и... часто изменял ей. В то время в Кишеневе был Романовский Сад, куда Пушкин часто ходил с Людмилой И-за. Здесь Пушкин постоянно декламировал ей свои стихи, горячо признавался ей в любви и, вероятно, сорвал не один поцелуй. Стеша, часто остававшаяся одна, мучилась ревностью и тосковала. Наконец, она решилась подстеречь Пушкина с соперницей. Благодаря ее врожденной хитрости и беззаботности Пушкина, эта задача не стоила ей большого труда. Узнав заранее место и час, в который Пушкин и Людмила И-за посещали сад, Стеша спряталась в кустах смородины и стала их поджидать. Как назло, в этот день прогулка поэта и красавицы-молдаванки отличалась особенною интимностью. Стеша не выдержала и, как дикая кошка, кинулась на И-зу. Пушкин сначала было растерялся, но затем, видя, что И-за лежит без чувств на земле, в свою очередь ударил цыганку толстою палкою, служившею подпоркой для виноградной лозы. Стеша закричала от боли и, оставив соперницу, хотела была броситься на Пушкина, но потом, как-будто раздумав, даже не взглянула на коварного изменника и гордой поступью вышла из-сада. Больше ее не видали в Кишеневе: цыганка иди покончила с собою, или -- что вероятнее -- вернулась в табор. Конечно, на крики и шум сбежались садовники и гуляющие. Избитую и лежавшую без чувств И-зу унесли в экипаж, а слух о происшествии с быстротою молнии облетел весь город. Гордая молдаванка не могла вынести скандала и куда-то уехала.Константин Коровин о Пушкине.
(Из "Воспоминаний детства")
Первоапрельская подборка курьезных историй, баек и легенд
Военоначальники Филиппа Македонского обращаются к нему:
– Царь, несмотря на то, что ты осыпаешь греков щедрыми подарками, они продолжают злословить о тебе.
Филипп ответил:
– Да, а что бы было, если бы я плохо обходился с ними?
У Архимеда было две кошки – большая и маленькая. Они постоянно отвлекали его от философских раздумий, скреблись в дверь и просились погулять. Тогда Архимед проделал в двери две дырки: большую и маленькую, т.е. для обеих кошек.
Знакомый обратил внимание и спросил:
– А для чего вторая дырка, ведь маленькая кошка может пролезть в большую дырку?
Архимед почесал затылок:
Один из придворных высказал перед Данте свое возмущение этим фактом. На что поэт ответил:
– Это естественно. Все любят тех, на кого они похожи…
Микеланджело изваял деда флорентийского правителя Козимо Медичи настоящим красавцем. А тот был – горбун.
– Да кто вспомнит об этом через пятьсот лет! – отвечал скульптор всем любопытным.
В царствование Петра Великого трое подрядчиков объявили свои условия Адмиралтейств-коллегии. Один предложил услуги за гривенник с рубля, второй - за пятак, а третий объявил, что будет трудиться бесплатно, из усердия и ревности к государю. Узнав об этом, Петр учинил резолюцию: «Отдать подряд тому, кто требует за труды по гривне с рубля. Другому отказать, понеже пяти копеек ради не из чего трудиться, а третьего, аки плута, отдать на два месяца на галеру, сказав ему, что государь побогаче его».
Петр I не чаял души в Меншикове. Однако, это не мешало ему частенько поколачивать светлейшего князя палкой. Как-то между ними произошла изрядная ссора, в которой Меншиков крепко пострадал – царь разбил ему нос и поставил под глазом здоровенный фонарь. А после чего выгнал со словами: – Ступай вон, щучий сын, и чтоб ноги твоей у меня больше не было! Меншиков ослушаться не смел, исчез, но через минуту снова вошел в кабинет… на руках!
Бывая на собраниях в Зимнем дворце, Суворов не скупился на насмешки и разные выходки.
– Однажды в Петербурге на балу, – рассказывал он сам впоследствии, – в 8 часов вечера императрица изволила меня спросить:
– Чем потчевать такого гостя дорогого?
– Благослови, царица, водочкой! – отвечал я.
– Fi donc! (Фу - франц.) Что скажут красавицы фрейлины, которые с вами будут говорить?
– Они, матушка, почувствуют, что с ними говорит солдат.
Денис Давыдов явился однажды в авангард к князю Багратиону и сказал: «Главнокомандующий приказал доложить вашему сиятельству, что неприятель у нас на носу, и просит вас немедленно отступить. Багратион отвечал: «Неприятель у нас на носу? На чьем? Если на вашем, так он близко; а коли на моем, так мы успеем еще отобедать».
Император Николай I любил иногда пошутить со своими приближенными. Как-то 1 апреля является к нему столичный обер-полицмейстер Бутурлин с утренним рапортом и докладывает:
– Все обстоит благополучно, Ваше Императорское Величество.
Государь сурово на него взглянул и говорит:
– У тебя всегда все обстоит благополучно, а между тем, проезжая через площадь, ты не заметил, что статуя Императора Петра Великого украдена.
– Как украдена? – испугался Бутурлин. – Я донесения не получал… Простите, Ваше Величество… Тотчас поеду, расследую…
Поехал Бутурлин к «месту преступления» и обнаружил, что Медный Всадник стоит на своем месте. Вернулся обратно и радостно докладывает Царю:
– Ваше Величество, Вам неправильно донесли – статуя на месте.
Николай I расхохотался:
– С первым апреля! И как ты поверил подобной чепухе? Разве можно украсть памятник?
Бутурлин тоже решил разыграть Императора. Когда последний слушал «Гугенотов» в опере, Бутурлин ворвался в ложу и вскричал:
– Ваше Величество, пожар! Зимний дворец горит!
Царь тотчас же бросил оперу и поспешил к Зимнему, однако обнаружилось, что никакого пожара нет.
– Как это понимать? – обратился он к Бутурлину.
– С первым апреля, Ваше Величество!
Дурак ты, Бутурлин. Только не подумай, что я шучу по случаю первого апреля. Приходи завтра, я тебе то же самое повторю.
Некий Н., член литературного кружка, в котором зачастую бывал Пушкин, сочинил довольно оскорбительный пасквиль против великого поэта. Дождавшись прибытия Пушкина, Н. провозгласил:
– «Обращение к поэту», – и заметно обращаясь в сторону где сидел Пушкин, начал:
– Дарю поэта я ослиной головою…
– А сам останетесь с какою? – Перебил его понявший все Пушкин.
– А сам останусь со своею, – смешался Н.
– Да вы ж сейчас дарили ею…
Император Николай I посетил Дворянский полк. На фланге стоял кадет на голову выше остальных. Государь обратил на него внимание.
– Как фамилия, богатырь? – спросил он.
– Романов, Ваше Величество.
– Не родственник мне? – шутя спросил Царь.
– Точно так, – ответил без запинки кадет.
– Это в какой же степени?
– Ваше Величество – отец России, а я – ее сын.
В царствование Императора Николая I на одной из петербургских гауптвахт содержались под арестом два офицера – гвардеец и моряк. По вступлении караула, которым начальствовал друг гвардейца, последний был отпущен на несколько часов домой. Позавидовавший этому моряк сделал об этом донос. Обоих гвардейцев предали военному суду, который приговорил их к разжалованию в солдаты. Но Николай I наложил следующую резолюцию:
«Гвардейских офицеров перевести в армию, а моряка в награду за донос возвести в следующий чин, с прописанием в формуляре, за что именно он сей чин получил».
В Париже решили поставить пьесу из жизни Екатерины II, где русская императрица была представлена в несколько легкомысленном свете. Узнав об этом, Николай I через нашего посла выразил свое неудовольствие французскому правительству. На что последовал ответ в том духе, что, дескать, во Франции свобода слова и отменять спектакль никто не собирается. На это Николай I просил передать, что в таком случае на премьеру он пришлет 300 тысяч зрителей в серых шинелях. Едва царский ответ дошел до столицы Франции, как там без лишних проволочек отменили скандальный спектакль.
Однажды Пушкин сидел в кабинете графа … и читал какую-то книгу. Сам граф … лежал напротив, на диване, а на полу, около письменного стола, играли двое его детей.
– Саша, скажи что-нибудь экспромтом, – обратился граф к Пушкину.
Пушкин, ничуть не задумавшись, скороговоркой ответил:
– Детина полоумный лежит на диване.
Граф обиделся.
– Вы забываетесь, Александр Сергеевич, – строго проговорил он.
– Но вы, граф, кажется, не поняли меня …
Я сказал:
– Дети на полу, умный лежит на диване.
Астрахань должен был пожаловать персидский шах. По этому случаю горожане пребывали в ажиотаже: одни готовились поразить взор шаха цивилизацией, другие - упитывать тела его свиты. Последняя задача выпала на долю почтенного коммерсанта В. Стол великолепно сервирован, сам хозяин, во фраке и белых перчатках, горит нетерпением и надеждами; наконец появившаяся пестрая толпа персов хлынула на яства: «рвут и жрут!», по выражению очевидца.
– Министры едут! – крикнул влетевший в столовую запыхавшийся курьер Р. и остолбенел.
– Как?! - изумляется В. – Кто же обедает у меня теперь?
– Что вы наделали? – возопил пришедший в себя курьер, вихрем налетая на персов. – Это – нукера (прислуга), а не министры!.. Ах, они… все пожрали!
Во время правления императора Александра III некий солдат Орешкин напился в царевом кабаке. Начал буянить. Его пытались образумить, указывая на портрет государя императора. На это солдат ответил: «А плевал я на вашего государя императора!» Его арестовали и завели дело об оскорблении императора. Познакомившись c делом, император понял, что история гроша ломаного не стоит, и начертал на папке следующую резолюцию: «Дело прекратить, Орешкина освободить, впредь моих портретов в кабаках не вешать, передать Орешкину, что я на него тоже плевал».
Одна дама спросила как-то известного русского врача Сергея Петровича Боткина (1832-1889):
«Доктор, какие упражнения самые полезные, чтобы похудеть?»
Боткин ответил: «Повороты головы справа налево и слева направо».
Дама спросила: «И это все? А когда и как часто надо делать эти упражнения?»
Во время своего визита в Россию в 1897 году Вильгельм посетил, как его шеф, 85 Выборгский полк в Петербурге. После отдачи церемониальных почестей, во время смотра, кайзер подошел к полковому трубачу и спросил, за что полку пожалованы серебряные трубы.
«За взятие Берлина, Ваше Императорское Величество», – рявкнул трубач.
«Ну, этого больше не повторится», – немного смущенно сказал Вильгельм.
«Не могу знать, как прикажет нам наше Императорское Величество», – так же громко сказал трубач.
Однажды Ллойд-Джордж выступал на собрании агрессивных суфражисток. Одна рассерженная женщина поднялась и сказала: «Если бы вы были моим мужем, я бы дала вам яду». Ллойд-Джордж, отличавшийся находчивостью, парировал: «Мадам, если бы я был вашим мужем, я бы от него не отказался».
Как-то во время международного шахматного турнира к Э. Ласкеру обратился незнакомец с предложением сыграть по переписке с его талантливым сыном. Просьба была подкреплена солидным материальным вознаграждением, и Ласкер согласился. В случае победы он получал 500 долларов, а если мальчик каким-то чудом выиграет – на что отец, разумеется, никак не рассчитывал, – тогда уж гроссмейстеру придётся раскошелиться на 1500 долларов. В конце концов, чемпиону мира удалось победить, хотя и с огромным трудом.
Тайна раскрылась позднее. Оказалось, что Ласкер играл по переписке с самим Капабланкой, который согласился на те же условия незнакомца, а ребёнок был просто мистификацией. Когда Ласкер, игравший «белыми», сделал первый ход, он был повторен обманщиком в партии с Капабланкой. Его ответ, в свою очередь, был воспроизведён в первой партии за «чёрных», а ответ Ласкера – во второй партии за «белых» и т. д. Очевидно, что при такой игре «отец» гарантировал себе ничейный счёт в матче с гроссмейстерами, а значит, и чистую прибыль в размере тысячи долларов. Он выплатил 500 долларов выигравшему Ласкеру, а проигравший Капабланка заплатил ему 1500 долларов.
Однажды великого датского физика Нильса Бора, находившегося с визитом в СССР, спросили, как он находит качество «Жигулевского» пива.
– Вы даже не представляете себе, какой это серьезный вопрос, – ответил ученый. – Дело в том, что естественные науки в Дании финансируются пивной фирмой Carlsberg. Поэтому все естественники поддерживают своих благотворителей и пьют только Carlsberg. В свою очередь другая пивная фирма, Tuborg, поддерживает гуманитариев, и, следовательно, гуманитарии пьют только пиво Tuborg.
– Ну, а как вам наше пиво?
– Главное, что не Tuborg.
Некий молодой писатель, из «принципиально передовых и левых», выпустил книгу рассказов, послал ее Бунину – и при встрече справился, прочел ли ее Иван Алексеевич и каково его о ней мнение.
– Да, да прочел, как же! – с живостью отозвался Бунин. – Кое-что совсем недурно. Только вот что мне не нравится: почему вы пишете слово «Бог» с маленькой буквы?
Ответ последовал гордый:
– Я пишу «Бог» с маленькой буквы, потому что «человек» пишется с маленькой буквы!
На это Бунин сказал с притворной задумчивостью:
– Что ж, это, пожалуй, верно… Вот ведь и «свинья» пишется с маленькой буквы!
Никиту Сергеевича Хрущева во время поездки по Соединенным Штатам в 1959 году познакомили с новым чудом техники – автоматом газированной воды. Автомат был не простой: продавая газировку, он наливал апельсиновый сироп мужчинам и вишневый женщинам. Оборудованный примитивным фотоэлементом, автомат реагировал на свет. Разумеется, женщина в юбке свет загораживала больше, чем мужчина в брюках. Во время испытаний рассерженный Никита Сергеевич даже со второй попытки вновь получил в руки стакан с вишневой газировкой. Оказалось, что фотоэлемент реагировал на широкие штаны, которые так любил носить Хрущев, принимая таким образом мужчину-чиновника за женщину. Говорят, после этого досадного недоразумения в СССР даже приостановился выпуск торговых автоматов.
В 1976 году в Москве у Метро «Кропоткинская» устанавливали памятник Фридриху Энгельсу. Для этого подогнали кран. Накинули статуе на шею трос, подняли с платформы грузовика. И в этот момент кран сломался. Энгельс остался висеть в воздухе с петлей на шее. Вокруг стали собираться люди, ситуация грозила перерасти в скандал. Тогда начальство приняло решение: пока не починят кран, накинуть на висящий памятник белую ткань. Стояла зима. За ночь тросы примерзли, и в результате статуя, накрытая белой тканью, проболталась в воздухе двое суток. Ночью зрелище было жутким – как будто в воздухе повисло громадное привидение. Когда памятник всё-таки установили, в Москве за ним прочно закрепилось название «Призрак коммунизма».
С днем рождения Поэта, Россия!
Пушкин помнил себя с 4 лет. Он несколько раз рассказывал о том, как однажды на прогулке заметил, как колышется земля и дрожат колонны, а последнее землетрясение в Москве было зафиксировано как раз в 1803 году. И, кстати, примерно, в то же время произошла первая встреча Пушкина с императором - маленький Саша чуть было не попал под копыта коня Александра I, который тоже выехал на прогулку. Слава богу, Александр успел придержать коня, ребенок не пострадал, и единственный, кто перепугался не на шутку - это няня.
Однажды дом родителей Александра Пушкина посетил русский писатель Иван Дмитриев. Александр был тогда еще ребенком, а потому Дмитриев решил подшутить над оригинальной внешностью мальчика и сказал: "Какой арабчик!" Но десятилетний внук Ганнибала не растерялся и вмиг выдал ответ: "Да зато не рябчик!" Присутствующие взрослые были удивлены и жутко смущены, потому что лицо писателя Дмитриева было безобразно рябое!
Однажды один знакомый Пушкина офицер Кондыба спросил поэта, может ли он придумать рифму к словам "рак" и "рыба". Пушкин ответил: "Дурак Кондыба!" Офицер сконфузился и предложил составить рифму к сочетанию "рыба и рак". Пушкин и тут не растерялся: "Кондыба – дурак".
В бытность свою еще камер-юнкером Пушкин явился как-то перед высокопоставленным лицом, которое валялось на диване и зевало от скуки. При появлении молодого поэта высокопоставленное лицо даже не подумало сменить позу. Пушкин передал хозяину дома все, что было нужно, и хотел удалиться, но получил приказание произнести экспромт.
Пушкин выдавил сквозь зубы: "Дети на полу – умный на диване". Особа была разочарована экспромтом: "Ну, что же тут остроумного – дети на полу, умный на диване? Понять не могу… Ждал от тебя большего". Пушкин молчал, а высокопоставленное лицо, повторяя фразу и перемещая слоги, пришло, наконец, к такому результату: "Детина полуумный на диване". После того, как до хозяина дошел смысл экспромта, Пушкин немедленно и с негодованием был выставлен за дверь.
В период ухаживаний за своей будущей супругой Натальей Пушкин много рассказывал своим друзьям о ней и при этом обычно произносил:
"Я восхищен, я очарован,
Короче – я огончарован!"
А этот забавный случай, произошедший с Пушкиным еще во время его пребывания в Царскосельском лицее, показывает, насколько остроумен и находчив был молодой поэт. Однажды он задумал удрать из лицея в Петербург погулять. Отправился к гувернеру Трико, а тот не пускает, да еще и пугает, что будет следить за Александром. Но охота пуще неволи – и Пушкин вместе с Кюхельбекером удирает в Питер. За ними последовал и Трико.
К заставе первым подъехал Александр. У него спросили фамилию, и он ответил: "Александр Однако!" Заставный записал фамилию и пропустил его. Следующим подъехал Кюхельбекер. На вопрос, как его фамилия, сообщил: "Григорий Двако!" Заставный записал фамилию и с сомнением покачал головой. Подъезжает, наконец, и гувернер. Ему вопрос: "Ваша фамилия?" Отвечает: "Трико!" "Врешь, – кричит заставный,– здесь что-то недоброе! Один за другим – Одна-ко, Два-ко, Три-ко! Шалишь, брат, ступай в караулку!" Трико просидел целые сутки под арестом при заставе, а Пушкин с другом спокойно нагулялся в городе.
Детство маленький Пушкин провёл в Москве. Его первыми учителями были гувернёры-французы. А на лето он обычно уезжал к своей бабушке, Марии Алексеевне, в подмосковное село Захарово. Когда ему исполнилось 12 лет, Пушкин поступил в Царскосельский Лицей, закрытое учебное заведение с 30 учениками. В лицее Пушкин серьезно занимался поэзией, особенно французской, за что его и прозвали "французом".
В лицей Пушкин попал, что называется, по блату. Лицей основал сам министр Сперанский, набор был невелик - всего 30 человек, но у Пушкина был дядя - весьма известный и талантливый поэт Василий Львович Пушкин, лично знакомый со Сперанским.
В лицее выпускался рукописный журнал "Лицейский мудрец". Пушкин писал туда стихи. Однажды написал: "Вильгельм, прочти свои стихи, чтоб я уснул скорее". Обиженный Кюхельбекер побежал топиться в пруду. Его успели спасти. Вскоре в "Лицейском мудреце" нарисовали карикатуру: Кюхельбекер топится, а его длинный нос торчит из пруда.
В 1817 г. состоялся первый выпуск лицеистов. Сдав в течение семнадцати майских дней 15 экзаменов, среди которых - латынь, российская, немецкая и французская словесность, всеобщая история, право, математика, физика, география, Пушкин и его друзья получили аттестаты об окончании лицея. Поэт оказался по успеваемости двадцать шестым (из 29 выпускников), показав только[i] "в российской и французской словесности, также в фехтовании превосходные успехи".
Известно, что Пушкин был очень любвеобилен. С 14 лет он начал посещать публичные дома. И, уже будучи женатым, продолжал наведываться к "веселым девкам", а также имел замужних любовниц.
Очень любопытно почитать даже не список его побед, а отзывы о нем разных людей. Его брат, например, говорил, что Пушкин был собою дурен, ростом мал, но женщинам почему-то нравился. Что и подтверждается восторженным письмом Веры Александровны Нащокиной, в которую Пушкин тоже был влюблен: "Пушкин был шатен с сильно вьющимися волосами, голубыми глазами и необыкновенной привлекательности". Впрочем, тот же брат Пушкина признавал, что, когда Пушкина кто-то интересовал, он становился очень заманчив. С другой стороны, когда Пушкину было неинтересно, разговор его был вял, скучен и просто несносен.
Пушкин был гениален, но не был красив, и в этом отношении контрастировал со своей красавицей-женой Натальей Гончаровой, которая, при этом, была на 10 см выше него. По этой причине, бывая на балах, Пушкин старался держаться от жены поодаль: чтобы окружающие не видели столь неприятного для него контраста.
Жандармский чиновник III отделения, Попов, записал о Пушкине: "Он был в полном смысле слова дитя, и, как дитя, никого не боялся". Даже его литературный враг, пресловутый Фаддей Булгарин, покрытый пушкинскими эпиграммами, записал о нем: "Скромен в суждениях, любезен в обществе и дитя по душе".
Смех Пушкина производил столь же чарующее впечатление, как и его стихи. Художник Карл Брюллов говорил про него: "Какой Пушкин счастливец! Так смеется, что словно кишки видны". И в самом деле, Пушкин всю жизнь утверждал, что все, что возбуждает смех, - позволительно и здорово, а все, что разжигает страсти, - преступно и пагубно.
У Пушкина были карточные долги, и довольно серьезные. Он, правда, почти всегда находил средства их покрыть, но, когда случались какие-то задержки, он писал своим кредиторам злые эпиграммы и рисовал в тетрадях их карикатуры. Однажды такой лист нашли, и был большой скандал.
Император Николай Павлович советовал Пушкину бросить карточную игру, говоря;
- Она тебя портит!
Напротив, Ваше Величество, - отвечал поэт, - карты меня спасают от хандры.
Но что ж после этого твоя поэзия?
Она служит мне средством к уплате моих карточных долгов. Ваше Величество.
И действительно, когда Пушкина отягощали карточные долги, он садился за рабочий стол и в одну ночь отрабатывал их с излишком. Таким образом, например, у него написан "Граф Нулин".
Живя в Екатеринославе, Пушкин был приглашен на один бал. В этот вечер он был в особенном ударе. Молнии острот слетали с его уст; дамы и девицы наперерыв старались завладеть его вниманием. Два гвардейских офицера, два недавних кумира екатеринославских дам, не зная Пушкина и считая его каким-то, вероятно, учителишкой, порешили, во что бы то ни стало, "переконфузить" его. Подходят они к Пушкину и, расшаркиваясь самым бесподобным образом, обращаются:
- Mille pardon... He имея чести вас знать, но видя в вас образованного человека, позволяем себе обратиться к вам за маленьким разъяснением. Не будете ли вы столь любезны сказать нам, как правильнее выразиться: "Эй, человек, подай стакан воды!" или "Эй, человек, принеси стакан воды!".
Пушкин живо понял желание пошутить над ним и, нисколько не смутившись, отвечал серьезно:
- Мне кажется, вы можете выразиться прямо: "Эй, человек, гони нас на водопой".
В одном литературном кружке, где собиралось более врагов и менее друзей Пушкина, куда он и сам иногда заглядывал, одним из членов этого кружка был сочинен пасквиль на поэта, в стихах, под заглавием "Послание к поэту". Пушкина ждали в назначенный вечер, и он, по обыкновению опоздав, приехал. Все присутствовавшие были, конечно, в возбужденном состоянии, а в особенности автор "Послания", не подозревавший, что Александр Сергеевич о его проделке уже предупрежден. Литературная часть вечера началась чтением именно этого "Послания", и автор его, став посредине комнаты, громко провозгласил:
- "Послание к поэту"! - Затем, обращаясь в сторону, где сидел Пушкин, начал:
- Дарю поэта я ослиной головою...
Пушкин быстро перебивает его, обращаясь более в сторону слушателей:
- А сам останется с какою?
- А я останусь со своею.
- Да вы сейчас дарили ею.
Последовало общее замешательство. Сраженный автор замолк.
По подсчётам пушкинистов, столкновение с Дантесом было как минимум двадцать первым вызовом на дуэль в биографии поэта. Он был инициатором пятнадцати дуэлей, из которых состоялись четыре, остальные не состоялись ввиду примирения сторон, в основном стараниями друзей Пушкина; в шести случаях вызов на дуэль исходил не от Пушкина, а от его оппонентов. Первая дуэль Пушкина состоялась еще в лицее.
Известно, что Александр Сергеевич очень любил своего лицейского товарища Кюхельбекера, но часто устраивал ему розыгрыши. Кюхельбекер часто навещал поэта Жуковского, донимая его своими стихами. Однажды Жуковский был зван на какой-то товарищеский ужин и не пришел. Потом его спросили, почему он не был, поэт ответил: "Я еще накануне расстроил себе желудок, к тому же пришел Кюхельбекер, и я остался дома..." Пушкин, услышав это, написал эпиграмму:
За ужином объелся я,
Да Яков запер дверь оплошно -
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно, и тошно...
Кюхельбекер был взбешен и потребовал дуэли! Дуэль состоялась. Оба выстрелили. Но пистолеты были заряжены... клюквой, и, конечно же, поединок завершился миром...
Дантес был родственником Пушкина. На момент дуэли он был женат на родной сестре жены Пушкина - Екатерине Гончаровой.
Перед смертью Пушкин, приводя в порядок свои дела, обменивался записками с императором Николаем I. Записки передавали два выдающихся человека: В. А. Жуковский - поэт, на тот момент воспитатель наследника престола, будущего императора Александра II, и Н. Ф. Арендт - лейб-медик императора Николая I, врач Пушкина.
Поэт просил прощения за нарушение царского запрета на дуэли: "…жду царского слова, чтобы умереть спокойно…"
Государь: "Если Бог не велит нам уже свидеться на здешнем свете, посылаю тебе моё прощение и мой последний совет умереть христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки". Считается, что эту записку передал Жуковский.
Из детей Пушкина только двое оставили потомство - Александр и Наталья. Но потомки поэта живут сейчас по всему земному шару: в Англии, Германии, Бельгии… Порядка пятидесяти живёт в России. Особенно интересна Татьяна Ивановна Лукаш. Её прабабушка (внучка Пушкина) была замужем за внучатым племянником Гоголя. Сейчас Татьяна живёт в Клину.
И – напоследок – наверное, самый забавный факт, который, правда, не имеет отношения к, собственно, биографии Пушкина. В Эфиопии несколько лет назад так поставили памятник Пушкину. На красивом мраморном постаменте высечены слова: "Нашему поэту".
А ВОТ ЕЩЕ И 20 МАЛОИЗВЕСТНЫХ АФОРИЗМОВ И ЦИТАТ А.С. ПУШКИНА
Александр Сергеевич Пушкин оставил потомкам богатое творческое наследие. Его биография изучена вдоль и поперек, его произведения читают и перечитывают, но есть афоризмы и цитаты, которые остались не известными широкому кругу почитателей его таланта. Предлагаем вам двадцать из них.
Брак холостит душу.
Вдохновение есть расположение души к живому приятию впечатлений, следовательно, к быстрому соображению понятий, что и способствует объяснению оных.
…Гений и злодейство - Две вещи несовместные…
Есть время для любви, Для мудрости – другое.
Я, конечно, презираю отечество моё с головы до ног, – но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство
Мы почитаем всех нулями, А единицами – себя.
Говорят, что несчастие - хорошая школа; может быть. Но счастие есть лучший университет.
Как материал словесности, язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство перед всеми европейскими.
Люди никогда не довольны настоящим и, по опыту имея мало надежды на будущее, украшают невозвратимое минувшее всеми цветами своего воображения.
Мысль! Великое слово! Что же и составляет величие человека, как не мысль?
Не откладывай до ужина того, что можешь съесть за обедом.
Неуважение к предкам есть первый признак безнравственности.
Но я, любя, был глуп и нем.
Одна из причин жадности, с которой читаем записки великих людей, - наше самолюбие: мы рады, ежели сходствуем с замечательным человеком чем бы то ни было, мнениями, чувствами, привычками - даже слабостями и пороками. Вероятно, больше сходства нашли бы мы с мнениями, привычками и слабостями людей вовсе ничтожных, если б они оставляли нам свои произведения.
