Заключение мюнхенского соглашения. «Мюнхенский сговор. Планы Германии по немецкому населению

Мюнхенский сговор, развязавший Гитлеру руки, возник не сразу. Путь "политики умиротворения", которую проводили Англия и Франция, был долгим. О том, какой путь прошли Англия, Франция, Германия и Чехословакия, и какую политику проводил при этом СССР, прежде чем в сентябре 1938 года были заключены роковые Мюнхенские соглашения - читайте в нашей статье.

Описывая переговоры в Мюнхене, нельзя не привести события в Европе предшествующих лет, которые к этому сговору привели. В идеале, конечно, следовало бы начать рассказ с Версальского мира, которым окончилась Первая мировая война, и событий 20-х годов, однако в таком случае статья перерастёт в книгу. Поэтому начнём с событий 1934 года.

1934 г.

1935 г.

Все понимали, что дело двигалось к войне. 2 мая 1935 года между СССР и Францией был заключён пакт о взаимопомощи. Его действие распространялось на те случаи, когда одна из договаривающихся сторон явится «предметом угроз или опасности нападения со стороны какого-нибудь европейского государства». После подписания этого договора министр иностранных дел Франции отправился в Москву. Однако перед самым отъездом он принял германского посла в Париже. Его он постарался заверить, что франко-советский договор отнюдь не исключает возможности франко-германского сближения. Более того, в любой момент можно будет пожертвовать договором с Советским Союзом, если это понадобится для полного и окончательного соглашения с Германией. Французский посол в Берлине Франсуа Понсэ получил от Лаваля директиву явиться к Гитлеру и подробно ознакомить его с вышеизложенной позицией Лаваля.

16 мая 1935 года пакт, аналогичный советско-французскому, СССР заключил с Чехословакией. Он содержал существенную оговорку: «Одновременно оба правительства признают, что обязательства взаимной помощи будут действовать между ними лишь поскольку, при наличии условий, предусмотренных в настоящем договоре, помощь стороне - жертве нападения - будет оказана со стороны Франции». Этой оговоркой советская дипломатия предусмотрительно лишала французское правительство возможности - в случае нападения Германии на Чехословакию, - самому уклонившись от выполнения обязательств франко-чехословацкого союзного договора, переложить на Советский Союз всю тяжесть оказания помощи жертве агрессии. Оказывать помощь Чехословакии в случае нападения Германии Франция обязана была по франко-чехословацкому договору о союзе и дружбе от 25 января 1924 г. и франко-чехословацким пактом о взаимных гарантиях от 16 октября 1925 г..
Однако, Лаваль всячески затягивал ратификацию договора во Франции. Было очевидно, что он не хочет такого сотрудничества и избегает всего, что могло бы вызвать неудовольствие Гитлера. Договор был ратифицирован только 27 февраля 1936 г., после ухода Лаваля в отставку.

Пакт усиливал позиции Франции и СССР в Европе, что не могло не беспокоить Англию – давнюю геополитическую соперницу как Франции, так и России. В результате 18 июня 1935 года было заключено англо-германское морское соглашение 1935 года. Согласно этому договору, Англия соглашалась с тем, чтобы «мощь германского флота составляла 35% в отношении к совокупной морской мощи Британской империи». В случае чрезвычайного строительства флота в других странах такое соотношение могло быть и пересмотрено. За Германией английским правительством так же было признано право на строительство подводных лодок, что категорически запрещалось мирным договором. Германии разрешалось построить такое количество подводных лодок, которое составило бы 60 процентов от числа английских подводных лодок, в случае же исключительных, по ее мнению, обстоятельств она могла построить и все 100 процентов.
В официальных английских комментариях подчеркивалось, что норма в 35% должна обеспечить Германии полное господство в отношении СССР на Балтийском море.

1936 г.

В ответ на ратификацию Францией советско-французского договора о взаимопомощи, Гитлер заявил, что это враждебный в отношении Германии акт, и поэтому западная полоса за Рейном для укрепления обороны Германии будет занята немецкими войсками.
7 марта три батальона немецкой пехоты заняли демилитаризированную Рейнскую область.
С военной точки зрения данная акция была чистой авантюрой. Переводчик Гитлера Пауль Шмидт слышал, как тот говорил:

Сорок восемь часов после марша в Рейнскую зону были самыми драматическими в моей жизни. Если бы французы вошли тогда в Рейнскую зону, нам пришлось бы удирать, поджав хвост, так как военные ресурсы наши были недостаточны для того, чтобы оказать даже слабое сопротивление.

Генерал Йодль, бывший в то время начальником отдела оперативного управления штаба вермахта, вспоминал:

Мы были в положении игрока, который поставил все свое состояние на одну карту. Германская армия была в этот момент наиболее слаба, так как сто тысяч солдат рейхсвера были распределены в качестве инструкторов ко вновь формируемым частям и не представляли собой организованной силы».

Однако, Франция, обладавшая на границе 13-ю дивизиями, и десятками дивизий в тылу, не решилась вступить в бой, хотя имела все шансы на быструю победу, что следует из воспоминаний немецкого же высшего руководства. Французский обвинитель на Нюрнбергском трибунале позже признает, что захват Рейнской зоны и строительство линии Зигфрида парализовали возможность Франции прийти на помощь своим восточным союзникам, что стало «прелюдией к агрессивным действиям против Австрии, Чехословакии и Польши».

М.М. Литвинов

Весь смысл выступлений господина Гитлера и его предложений в области международной политики, - сводится к организации похода против народов представляемого мною государства, к объединению против них всей Европы, всего мира. Пусть его агрессия фактически метит на ближайшее время в другие страны, пусть его атаки на Советский Союз являются лишь дымовой завесой для подготовки агрессии против других государств, но уже то обстоятельство, что он выбирает для этой цели мишенью своих беспрестанных атак Советский Союз и что он это сделал опять в связи с нарушением Локарнского договора, даёт мне право открыто и с особой силой говорить о сущности агрессивной внешней политики господина Гитлера.

Как видим, в 1935-1936 годах Англия и Франция фактически никак не противодействовали усилению Германии, хотя имели к тому возможности. Частично это было вызвано отсутствием политической воли, частично – как в случае с англо-германским морским соглашением – желанием предотвратить доминирование СССР в Балтийском море за счёт усиления Германии. Естественно, такая политика не могла не стимулировать Гитлера к дальнейшим агрессивным действиям.

1938 г.

10 апреля в Германии и Австрии состоялся плебисцит об аншлюсе. По официальным данным, в Германии за аншлюс проголосовало 99,08 % жителей, в Австрии - 99,75 %.

Нам же аншлюс Австрии интересен не столько с политической точки зрения, сколько с точки зрения оценки состояния германской армии в тот момент. Позволю себе процитировать обширный фрагмент из книги Уинстона Черчилля «Вторая Мировая война»:

Триумфальное вступление в Вену было мечтой австрийского ефрейтора. В ночь на субботу 12 марта нацистская партия в столице намеревалась устроить факельное шествие в честь героя-победителя. Но никто не явился. Поэтому трех ошеломленных баварцев из интендантской службы, приехавших поездом, чтобы подготовить квартиры для постоя вторгающихся войск, с триумфом пронесли на руках по улицам города. О причине срыва этого плана стало известно не скоро. Германская военная машина тяжело прогромыхала через границу и застряла у Линца. Несмотря на превосходную погоду и хорошие условия, большая часть танков вышла из строя. Обнаружились дефекты тяжелой моторизованной артиллерии, и дорога от Линца до Вены оказалась забитой остановившимися тяжелыми машинами. Ответственность за затор, показавший, что на данном этапе своего восстановления германская армия еще не находится в полной готовности, была возложена на командующего 4-й группой армий фаворита Гитлера генерала фон Рейхенау.
Проезжая на машине через Линц, Гитлер увидел этот затор и пришел в бешенство. Легкие танки были выведены из колонны и в беспорядке вошли в Вену рано утром в воскресенье. Бронемашины и тяжелые моторизованные артиллерийские орудия были погружены на железнодорожные платформы и только благодаря этому успели к церемонии. Хорошо известны снимки, на которых показан Гитлер, едущий по улицам Вены среди ликующих или испуганных толп народа. Но этот момент мистической славы был омрачен элементом беспокойства. Фюрер был разъярен явными недостатками своей военной машины. Он обрушился на своих генералов, но и те не остались в долгу. Они напомнили ему о его нежелании прислушаться к Фричу и принять к сведению его предупреждение о том, что Германия не в состоянии пойти на риск большого конфликта. Но видимость была соблюдена. Состоялись официальные торжества и парады. В воскресенье, после того как германские войска и австрийские нацисты вступили во владение Веной, Гитлер провозгласил ликвидацию Австрийской Республики и присоединение ее территории к Германскому рейху.

Итак, по состоянию на март 1938 года, германская армия обладала ещё весьма несовершенным вооружением. Если большинство танков не доходит до цели и ломается не в поле, а на хорошем автобане, то можно говорить, что боеспособных танковых войск фактически не существует. Это же касается бронемашин и моторизованных артиллерийских орудий, которые были вынуждены доставлять по железной дороге.

18 марта СССР предложил созвать конференцию для обсуждения создавшегося положения. Предлагалось обсудить пути и способы претворения в жизнь франко-советского пакта в рамках действий Лиги Наций в случае серьезной угрозы миру со стороны Германии. Англичане отнеслись к этому прохладно. 24 марта 1938 года, выступая в палате общин, премьер-министр Англии Чемберлен изложил свое мнение по поводу этой инициативы советского правительства:

Правительство его величества считает, что косвенным, но отнюдь не менее неизбежным следствием действий, предлагаемых Советским правительством, явилось бы усиление тенденции к созданию замкнутых группировок стран, что, по мнению правительства его величества, было бы вредно для дела мира в Европе.

Ещё до аншлюса Австрии Гитлер выступил в Рейхстаге с пропагандистской речью, касавшейся Австрии и Чехословакии. «Больше десяти миллионов немцев, - заявил он, - живут в двух сопредельных с нами государствах». Защита этих соотечественников и обеспечение им «свободы - общей, личной, политической и идеологической» - было долгом Германии. Общественное мнение подготавливалось не только к аншлюсу Австрии, но аннексии Судет – области в Чехословакии с преобладавшим немецким населением.

Всего через несколько недель после заявлений Гитлера в Прагу была направлена советская военная делегация, которая уведомила чехов о том, что в случае нападения Германии Советский Союз окажет им военную помощь. 26 апреля 1938 года председатель Верховного совета Советского Союза Михаил Калинин заявил, что Советский Союз придет на помощь Чехословакии, даже в случае отказа Франции от своих обязательств.

20 мая 1938 года в Саксонии началась концентрация немецких войск. Об этом факте министр иностранных дел Чехословакии К.Крофта сделал официальное заявление французскому и британскому послам де Лакруа и Б.К.Ньютону.
В Чехословакии прошла частичная мобилизация, войска были введены в Судеты и заняли приграничные укрепления. В то же время о поддержке Чехословакии заявили СССР и Франция. Протест по поводу силового разрешения кризиса заявила даже союзник Германии Италия. В этот раз Гитлеру пришлось отступить.
Министр иностранных дел Франции Ж. Бонне прямо заявил, что «если германская агрессия будет иметь место, очевидно, что Франция придет на помощь Чехословакии». Казалось бы, похвальный шаг, показывающий решимость Франции в выполнении своих союзнических обязательств. Но всё не так просто.
Министр иностранных дел Великобритании Галифакс дал указание послу в Париже Э.Фиппсу сообщить французскому министру следующее: "...правительство Его Величества надеется, что оно будет иметь случай выразить свое мнение до того (подчеркнуто нами - Н.Р.), как Франция предпримет какие-то действия". В ответ Ж.Бонне клятвенно заверил британского посла, что "французское правительство не собирается предпринять каких-либо действий... без пространных консультаций с правительством Его Величества".
Из донесения Фиппса от 23 мая о встрече с французским министром иностранных дел мы узнаем, что британский посол "указал на то, что если чехи будут более чем неразумными, альтернативой для них будет полное уничтожение. Его превосходительство (Бонне) полностью согласился. Более того, он сказал, что если Чехословакия будет действительно неразумной, то французское правительство вполне может заявить, что оно будет считать себя свободным от обязательств". Справедливости ради надо отметить, что это была личная позиция Бонне, а большая часть французского правительства и лично премьер-министр Даладье стремились сохранить Чехословакию, если не целиком, то хотя бы в качестве обороноспособной державы.
Из всей этой истории нам интересна позиция Бонне, который всё-таки был не абы кем, а министром иностранных дел Франции, и позиция англичан, явно не стремившихся поддержать Чехословакию в её противостоянии с Гитлером.

Майский кризис завершился для Чехословакии успешно, но, естественно, Гитлер не оставил своих агрессивных планов в отношении этой страны. Все военные приготовления для вторжения в Чехословакию, согласно плану «Грюн», должны были быть закончены ко 2 октября. Однако, Гитлер не был безумцем, который был готов действовать без оглядки на международную обстановку. Тем более, как показал мартовский аншлюс Австрии, немецкая армия в плане технического оснащения была ещё очень слаба. 18 июня он издает новую "основополагающую" директиву по операции "Грюн".

Угрозы превентивной войны других государств против Германии не существует... Однако я приму окончательное решение начать кампанию против Чехословакии лишь в случае, если буду твердо убежден... что Франция не выступит против нас и это не повлечет за собой вмешательства Англии.

6 августа посол Великобритании в Берлине Гендерсон во время неофициальной встречи с немцами заявил: «Англия не станет рисковать ни единым моряком или летчиком из-за Чехословакии. Обо всем можно договориться, если не применять грубую силу».

Чехи, управлявшие государством, составляли чуть больше половины населения, второй по численности группой населения были судетские немцы - 25%. Словаками были только 18% жителей.

Мюнхенский сговор неотвратимо приближался. СССР предпринимал шаги по реализации на практике своей помощи Чехословакии. По приглашению советской стороны в Москву прибыл командующий ВВС Чехословакии генерал Я. Файфр для решения вопроса об установлении непосредственного сотрудничества между советскими и чехословацкими ВВС. В ходе переговоров был разработан план обороны Чехословакии.

В конце августа в ответ на стремление СССР договориться о практической возможности помочь Чехословакии, румынское правительство через французского посла в Бухаресте дало понять, что «закроет глаза на пролет советских самолетов на высоте 3 тыс. м и выше, поскольку эта высота практически недосягаема для румынской зенитной артиллерии».

Эдвард Бенеш

В сентябре 1938 г. в СССР были отмобилизованы 30 стрелковых и 10 кавалерийских дивизий. В боевую готовность была приведена авиация. Советское руководство считало необходимым безукоризненно выполнять взятые на себя военные обязательства.
Напомню, что согласно советско-чешскому договору, военная помощь Чехословакии со стороны СССР была возможна, только если такую же помощь окажет Франция.

Предлагаем вам ознакомиться с картой подготовительных мероприятий СССР для оказания помощи Чехословакии в 1938 г. Чтобы посмотреть карту в полный размер, кликните по ней, а потом кликните по крестику в правом нижнем углу.

В 1938 году СССР не имел общей границы с Чехословакией – нужен был коридор для
советских войск через Польшу. Польша же его предоставлять не собиралась. Ещё 25 мая 1938 года Литвинов в письме полномочному представителю СССР в Чехословакии писал
«Бонне, вздыхая, заявил, что Польша и Румыния решительно сопротивляются пропуску наших войск, и на этом разговор наш прекратился». Нежелание предоставлять коридор объяснялось не только давней враждой между Польшей и Россией, но и тем, что
Польше было выгодно ослабление Чехословакии – как и Германия, она собиралась отнять у неё территории, и сделала это, о чём речь пойдёт чуть позже.

Неизвестно, как бы СССР стал решать проблему коридора, однако события повернулись так, что, что она и не возникла.

1) Словацкое государство, 2) Протектораты Чехия и Моравия, 3) Оккупированная территория

18 сентября в Лондоне английский премьер-министр Чемберлен и министр иностранных дел Галифакс с одной стороны, и французский премьер Даладье и министр иностранных дел Бонне с другой договорились, что все территории Чехословакии, население которых более чем на 50 процентов состояло из судетских немцев, отходили к Германии "для поддержания мира и охраны жизненных интересов Чехословакии". Президент Чехословакии Бенеш на этом совещании не присутствовал - всё решили за его спиной.
Совместная декларация гласила:

Правительства Англии и Франции, как было сообщено в официальной ноте,
понимают, насколько велика жертва, которую должно принести правительство
Чехословакии во имя мира. Однако, поскольку дело это является общим для всей
Европы и для Чехословакии, они считают своим долгом открыто изложить
требования, необходимые для сохранения мира.

Итак, в полдень 19 сентября английский и французский послы в Праге вручили англо-французские предложения чешскому правительству. Предложения эти были отвергнуты на следующий день. Таким образом, Франция фактически отказалась от своего договора о взаимопомощи с Чехией.
Началось давление на чешское руководство с целью вынудить его принять англо-французское решение. 21 сентября в 2 часа ночи президент Бенеш был поднят с постели приходом обоих посланников. То был уже пятый их визит на протяжении одних суток.

Ночные гости предъявили Бенешу ультиматум, содержание которого было впоследствии оглашено чехословацким министром пропаганды Гуго Вавречка. От имени своих правительств посланники требовали немедленной и безоговорочной капитуляции Чехословакии. Чехословацкое правительство должно понять, заявили они, что «если оно не примет англо-французского плана, то весь мир признает Чехословакию единственной виновницей неизбежной войны». Своим отказом Чехословакия нарушит и англо-французскую солидарность: ведь если даже Франция и придёт на помощь Чехословакии, Англия не вступит в войну.
«Если же чехи объединятся с русскими, - добавили посланники, - война может принять характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне ».
Бенеш сдался. Но аппетиты Гитлера разыгрались. 22 сентября Чемберлен привёз ему решение чехов, и он ожидал, что Гитлер выразит ему своё удовлетворение. «Очень сожалею, - заявил Гитлер, - но теперь это нас не устраивает». Тут же Гитлер пояснил, чего он хочет. Оказалось, он требует, чтобы заодно удовлетворены были территориальные притязания Венгрии и Польши, с которыми Германия связана дружественными отношениями. В большом замешательстве Чемберлен заявил, что новые требования Гитлера должны быть подвергнуты обсуждению. Англия и Франция продолжили нажим на Чехословакию. Гитлер, видя, что англичане и французы готовы полностью отдать ему в жертву Чехословакию, уже не считал нужным стесняться.

Вечером 26 сентября он выступил в берлинском Спорт-паласе с новыми угрозами против Чехословакии. «Если к 1 октября, - бесновался фюрер, - Судетская область не будет передана Германии, я, Гитлер, сам пойду, как первый солдат, против Чехословакии».
После этого Бенеш объявил общую, а Франция частичную мобилизацию. Часть немецких генералов была против вторжения в Чехословакию – причём ещё до сентября 1938 г., так как полагала, что против Англии, Франции и Чехословакии Германия не выстоит.
Начальник Генерального штаба вермахта Людвиг Бек 18 августа 1938 г. подал в отставку в знак несогласия с политикой Гитлера. Преемник Бека Гальдер разделял его взгляды и стал ключевой фигурой антигитлеровского заговора.
Заговорщики пытались предупредить Великобританию о планах Гитлера и призывали её проявить твёрдость и решительность. 21 августа полковник Остер послал своего агента к британскому военному атташе в Берлине с сообщением, что Гитлер намерен совершить нападение на Чехословакию в конце сентября. "Если усилия других стран заставят Гитлера отказаться от своих намерений накануне намеченного срока, он не перенесет такого удара, - сообщил агент англичанам. - Точно так же, если дело дойдет до войны, то немедленное вмешательство Англии и Франции может привести к падению режима".
Однако, всё было тщетно – Чемберлен взял курс на «умиротворение» Гитлера.

Проведённая мобилизация в Чехословакии и Франции, а так же позиция немецких генералов, выступавших против войны, поколебали уверенность Гитлера. 27 сентября в письме к Чемберлену он выразил готовность обсудить с чехами детали и «дать гарантии Чехословакии».
В ответ Чемберлен направил телеграмму президенту Чехословакии Бенешу, в которой приводил полученную из Берлина информацию, свидетельствующую о том, "что немецкая армия получит приказ пересечь границу Чехословакии, если завтра (28 сентября) к 14.00 правительство Чехословакии не примет предложения Германии". Честно предупредив правительство Чехословакии, Чемберлен не мог удержаться, чтобы в конце своего послания не запугать Бенеша: "Немецкая армия займет Богемию, и ни государство, ни группа государств не смогут ничего сделать для спасения Вашего народа и Вашей страны... Такова правда, каков бы ни был результат мировой войны".
Таким образом, Чемберлен возлагал ответственность за начало войны уже не на Гитлера, а на Бенеша.
Бенеш еще не ответил на эту телеграмму. Пришла ещё одна, в которой Чемберлен рекомендовал Чехословакии согласиться на ограниченную оккупацию немецкими войсками 1 октября района по берегам рек Эгер и Аш. Он предлагал также создать германо-чешско-британскую пограничную комиссию, которая быстро установит, какие территории отойдут в дальнейшем к Германии.
Французы так же не отставали в «умиротворении» Гитлера. Министр иностранных дел Франции Бонне через французского посла Франсуа-Понсе предложил Гитлеру собственный план оккупации Германии, гораздо более обширный.
Эту сцену в книге «Взлёт и падение Третьего Рейха» описал У. Ширер, американский историк и журналист, работавший в Германии в качестве журналиста с 1926 года по декабрь 1941-го и с осени 1945 года. В свою очередь, он узнал её от переводчика Гитлера Пауля Шмидта.

Гитлер принял Франсуа-Понсе в 11.15 утра. Канцлер был напряжен и нервничал. Французский посол склонял его принять французские предложения, чтобы спасти Европу от войны. При этом он размахивал картой, где были отмечены большие куски чешской территории, которую главная союзница Чехословакии преподносила Гитлеру на блюдечке. Несмотря на отрицательные, по словам Франсуа-Понсе, комментарии Риббентропа, Гитлер был приятно поражен, особенно, как отмечает Шмидт, картой, на которой были обозначены щедрые подношения.

29 сентября в Мюнхене по инициативе Гитлера происходит его встреча с главами правительств Великобритании, Франции и Италии. Однако, вопреки обещанию в письме Чемберлену, чехословацкие представители не были допущены к обсуждению соглашения. СССР было отказано в участии во встрече.

Соглашение заключенное в Мюнхене, 29 Сентября 1938 между Германией, Великобританией, Францией и Италией.

Гитлер и Чемберлен в Мюнхене в 1938 году.

Во время подписания Мюнхенского соглашения. Слева направо: Чемберлен, Даладье, Гитлер, Муссолини и Чиано

Руководства Великобритании и Франции оказали давление на правительство Чехословакии, и президент Бенеш без согласия Национального собрания принял к исполнению данное соглашение.
В Англии и Франции царила настоящая эйфория. "Таймc" заявила, что "ни один завоеватель, возвратившийся с победой с поля битвы, не был увенчан такими лаврами". Спонтанно возникло движение за основание "Национального фонда благодарения" в честь Чемберлена, но он великодушно отклонил это предложение. Только Дафф Купер, первый лорд адмиралтейства, покинул кабинет и подал в отставку, да еще Уинстон Черчилль во время дебатов в палате общин произнес исторические слова (тогда это был глас вопиющего в пустыне): "Мы потерпели полное и сокрушительное поражение". В этом месте, как вспоминал он позднее, ему пришлось прерваться, чтобы переждать бурю протестов против такого заявления.

Каковы же были мотивы для такого поведения Англии и Франции?
Алексей Исаев в своей статье «Пакт Молотова-Риббентроппа. Военный аспект» считает, что важную роль играла боязнь англичан бомбардировок.

В 1934 году не кто иной, как Черчилль, оценивал потери от первых десяти дней бомбардировок Лондона и окрестностей в 30-40 тысяч человек. Его-то уж точно трудно было назвать трусом и алармистом. В 1936 году подсчеты показывали, что за те же десять дней погибнут 150 тысяч человек. В этой ситуации готовность ПВО страны приобретала важнейшее значение. Однако в сентябре 1938 года английская истребительная авиация была далека от идеала как количественно, так и качественно. Чемберлен все это знал. Это делало силовое решение возникшего чехословацкого кризиса далеко не лучшим вариантом. Как сильный и энергичный политик, Чемберлен также фактически подмял под себя французского премьера Даладье. Политика Франции следовала в кильватере политики Великобритании.
…
Позднее стало понятно, что возможности немцев были сильно переоценены. Люфтваффе в сентябре 1938 года не обладало той мощью, которую немецким ВВС приписывали в Англии. Цифра потерь в 160 тысяч человек погибших в результате бомбардировок не была превышена даже за пять лет войны.

Ещё одной версией является то, что Англия и Франция собирались силами Гитлера уничтожить СССР. Так, установкой английского правительства в 1930-е было следующее:
«Чтобы жила Британия, большевизм должен умереть». В 1938 г. заместитель министра иностранных дел Великобритании Кадоган записал в своем дневнике: «Премьер-министр (Чемберлен) заявил, что он скорее подаст в отставку, чем подпишет союз с Советами».

Англия и Франция проявили непростительную слабость и недальновидность, лишь частично извиняемую боязнью воздушных бомбардировок. СССР не мог прийти на помощь Чехословакии, т.к. та сама согласилась с условиями Мюнхенского соглашения. Однако, могла ли Чехословакия противостоять Гитлеру в одиночку?

Анализ сил показывает, что это вполне было ей по силам. Как видно из таблицы, приведённой на карте «Подготовительные мероприятия Советского Союза для оказания помощи Чехословакии в 1938 г.», численность немецкой армии вторжения составляла 1 825 000 человек, а чешской армии отражения агрессии – 1 645 000 человек. Соотношение танков - 720:400, а самолётов – 2400 к 1500. Танков и самолётов у немцев больше, однако не будем забывать о том, что вермахт образца 1938 года это совсем не тоже самое, что вермахт 1939 и 1941. Аншлюс Австрии показал, что немецкое вооружение было весьма ненадёжным.

Когда в Нюрнберге генерала Кейтеля спросили, какова была реакция немецких генералов на подписание Мюнхенского соглашения, он ответил:

Мы были необычайно счастливы, что дело не дошло до военного столкновения, потому что... всегда полагали, что у нас недостаточно средств для преодоления чешских пограничных укреплений. С чисто военной точки зрения у нас не было сил брать штурмом чехословацкую оборонительную линию.

Даже Гитлер в конце концов убедился в этом, проинспектировав чешские укрепления. Позднее он говорил доктору Карлу Буркхардту, верховному комиссару Лиги Наций в Данциге:

То, что мы узнали о военной мощи Чехословакии после Мюнхена, ужаснуло нас - мы подвергали себя большой опасности. Чешские генералы подготовили серьезный план. Только тогда я понял, почему мои генералы меня удерживали.

Не нужно забывать, что Чехословакия на тот момент обладала мощной промышленностью. Спустя два года – в 1940-м, только заводы "Шкода" в Чехии выпускали столько же вооружения, сколько вся английская промышленность.
Однако, чехи решили сдаться.
А уж если бы Франция и Англия оказали военную поддержку Чехословакии, то, очевидно, что германская армия была бы разгромлена.

Дальнейшая судьба Чехословакии

2 ноября 1938 года польская армия вступает в Тешинскую область. Вступает с триумфом - польских солдат забрасывают цветами в Тешине, впрочем остравский корреспондент "Чешского слова" сфотографировал как была организована "спонтанная встреча" - из соседнего польского Цешина пришло несколько сотен поляков с цветами, которые изображали местных жителей. Первой самой "важной" реформой стал запрет чешских школ и чешского языка.

В тот же день 2 ноября 1938 года Венгрия по решению Первого Венского арбитража получила южные (равнинные) районы Словакии и Закарпатской Украины (Подкарпатской Руси) с городами Ужгород, Мукачево и Берегово.
Под давлением Германии чехословацкое правительство 7 октября принимает решение о предоставлении автономии Словакии, а 8 октября - Подкарпатской Руси.
В марте 1939 года Германия оккупировала оставшуюся часть территории Чехословакии, включив её в состав Рейха под названием «протекторат Богемия и Моравия». Чехословацкая армия не оказала оккупантам никакого заметного сопротивления.

Значение Мюнхенского сговора

Мюнхенское соглашение 1938 года (в советской историографии обычно Мюнхенский сговор) – это соглашение, согласно которому Чехословакия отдала Германии свою Судецкую область.

Подписантами соглашения были премьер-министр Великобритании – Невилл Чемберлен, премьер-министр – Эдуард Даладье, рейхсканцлер Германии – Адольф Гитлер, и премьер-министр – Бенито Муссолини.

Подписание Мюнхенского соглашения. Слева направо: Чемберлен, Даладье, Гитлер, и Чиано.

Благодаря этому договору, Гитлеру удалось сделать один из своих первых шагов на пути к развязыванию Второй Мировой войны. Что собой представляет Мюнхенское соглашение, должны знать все, кто любит .

Итак, в 1938 году Гитлер обратил внимание на Чехословакию с целью захвата некоторой части ее территорий. Такое решение фюрера вызвало неоднозначную реакцию, как в обществе, так и среди военных.

Начальник генерального штаба Бек, выразил фюреру свой протест в связи с аннексией Чехословакии. Он аргументировал свою позицию тем, что подобные действия существенно ухудшат отношения со странами бывшей Антанты.

Однако Гитлер и не думал отступать от своих намерений. В результате против него стали объединяться различные группы будущего Сопротивления, целью которых было свержение нацистского режима.

В сентябре 1938 г. Гитлер начинает всеобщую военную подготовку, целью которой становится захват Чехословакии.

Однако Мюнхенское соглашение помогло временно разрядить обстановку и решить вопрос Судецкой области мирным путем. Хотя стоит добавить, что это окончательно предопределило полный раздел Чехословакии.

Мюнхенское соглашение должно было удовлетворить желание фюрера по объединению Германии и воссозданию ее великого прошлого. Справедливости ради следует сказать, что в 1938 г. в Чехословакии проживало 14 млн. человек, из которых 3,5 млн. были этническими немцами, компактно проживающими в той самой Судетской области, которая стала яблоком раздора и главным предметом Мюнхенского сговора.

Стремился к тому, чтобы все территории с проживающими на них немцами стали частью Рейха.

Для разрешения такого серьезного территориального конфликта на переговоры были приглашены премьер-министры Великобритании, Франции и Италии.

Мюнхенский сговор

Официально Мюнхенский договор был подписан 20 ноября 1938 года. Согласно ему, Чехословакия должна была отказаться от 41 тыс. км² своих земель в пользу Германии.

Это было не просто, ведь помимо немцев на территории Судецкой области проживал почти миллион чехов. Да и вообще это была промышленно развитая и богатая полезными ископаемыми область.

Убытки Чехословакии

На этой территории находились системы укреплений, которые в то время были одними из самых надежных во всей Европе. Но это еще не все убытки, которые понесла Чехословакия в результате подписания Мюнхенского сговора.

Помимо всего сказанного, в стране нарушались железнодорожные и телеграфные связи.

Государство лишалось двух третей угольных запасов, 70% электроэнергии, 85% сырьевых запасов для химпроизводства, а также получало серьезный дефицит лесоматериалов, текстильной промышленности и цемента.

В одно мгновение, Чехословакия из мощной индустриальной державы превратилась в нищую и разоренную страну.

Мюнхенское соглашение, или все же сговор?

Несмотря на такие ужасные последствия, приближенные к Гитлеру генералы, пережившие войну, положительно отзывались о Мюнхенском договоре. Они считали, что если бы соглашение не было подписано, фюрер непременно бы вторгся в Чехословакию военным путем.

Таким образом, в войну были бы втянуты Франция, Англия и , связанные сложными договорами.

Однако с таким утверждением генералов можно поспорить, если внимательно проанализировать ту ситуацию.

Важно отметить, что на момент 1938 года гитлеровская Германия не смогла бы вести войну против стран бывшей Антанты и Чехословакии одновременно. Поэтому, если бы начали разворачиваться военные действия, они бы привели Третий рейх к неминуемому поражению. И Гитлер не мог этого не понимать.

Тем не менее, Мюнхенский договор был подписан. Следовательно, Великобритания, Франция и Италия подыграли Гитлеру. Именно поэтому советские историки называли этот договор не иначе, как Мюнхенский сговор .

Генералы Вицлебен и Гальдер со своими единомышленниками, планировали свергнуть Гитлера, если бы он все-таки решился напасть на Чехословакию. Однако подписание Мюнхенского сговора сорвало их планы.

В конце стоит заметить, что вступление в силу договора повлекло множество негативных последствий также и для Франции.

Сдав Чехословакию на растерзание одержимому нацизмом Гитлеру, Великобритания, в лице Чемберлена, спасла его от военного провала и, тем самым, позволила ему нарастить колоссальную военную мощь. Чемберлен делал все возможное для того, чтобы удовлетворить любые требования фюрера.

После подписания соглашения, Франция существенно теряла в военной силе, а оружейное производство французов и так значительно уступало немецкому.

В дополнение ко всему, восточные союзники уже с недоверием относились к Франции, чья дипломатическая репутация оказалась в весьма невыгодном положении.

Несомненно, Чемберлен был одной из ключевых фигур, из-за которых в скором будущем началась Вторая Мировая война.

Заместитель министра иностранных дел Великобритании Кадоган однажды записал в своем дневнике:

«Премьер-министр (Чемберлен) заявил, что он скорее подаст в отставку, чем подпишет союз с Советами».

Лозунг консерваторов в то время был:

«Чтобы жила Британия, большевизм должен умереть».

То есть поддержка Гитлера со стороны Чемберлена была вполне прагматичной и нацеленной против СССР.

Если вам понравилась данная статья, и вы узнали интересные факты про Мюнхенское соглашение, – поделитесь ею в социальных сетях.

Если же вам нравится история, и вообще , – подписывайтесь на сайт сайт любым удобным способом. С нами всегда интересно!

Воскресенье, 29 Сентября 2013 г. 19:11 + в цитатник

75 лет назад было подписано Мюнхенское соглашение. Каковы были мотивы его участников?

ИСТОРИЯ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ

Протокольные фотографии после дипломатических переговоров редко бывают интересными. Эта - исключение. Во-первых, она сделана в исторический момент, во многом определивший дальнейшую судьбу Европы. Во-вторых, лица людей на снимке на редкость точно отражают и их тогдашнее настроение, и во многом их характеры. Вглядимся в них пристальнее.

Седовласый худощавый человек, стоящий слева, смотрит на нас прямо и ясно. Он холоден, спокоен и уверен в себе. Рядом с ним - невысокий лысоватый мужчина. Он, напротив, настолько далек от душевного равновесия, что даже не смотрит в объектив. Не нужно быть психологом, чтобы понять по выражению его лица: этому человеку за что-то очень стыдно и больно. Третий персонаж на снимке вперил в нас ледяной взгляд. Он стоит в своей любимой позе - сомкнутые руки скрещены на животе. Он знает, чего хочет, и, похоже, добился своей цели. Четвертый человек чем-то напоминает второго - и не только отсутствием растительности на голове. Он встревожен и тоже глядит куда-то в сторону. Правда, в отличие от второго, раскаяния и стыда на его лице не видно.

Эта фотография была сделана ровно 75 лет назад, 30 сентября 1938 года, в Мюнхене, после подписания лидерами четырех европейских держав соглашения, в соответствии с которым пятая страна, Чехословакия - ее представителей даже не пригласили на заседание - лишалась обширных приграничных областей, населенных в основном немцами. Люди, которых я описал выше, - премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен , глава правительства Франции Эдуар Даладье , немецкий диктатор Адольф Гитлер и его итальянский коллега Бенито Муссолини.

Вскоре после совместного фотографирования участники встречи разъехались по домам. Эдуар Даладье, прибывая в Париж, увидел из иллюминатора снижающегося самолета огромную толпу, собравшуюся у летного поля. Когда ему сообщили, что это парижане, которые пришли поприветствовать его и поблагодарить за достигнутое соглашение, по их мнению, предотвратившее войну, премьер грустно и с отвращением процедил сквозь зубы: "Дурачье" .

Невилл Чемберлен, вернувшись в Лондон, повел себя иначе. Он заявил, что привез соотечественникам "мир для нашего поколения", и добавил, предъявив народу свое совместное с Гитлером заявление: "Этим утром я провел еще одни переговоры с канцлером Германии господином Гитлером. Вот документ, на котором стоит его подпись, равно как и моя. Некоторые из вас, вероятно, уже слышали о том, что он содержит. Я могу познакомить с подробностями: “Мы, германский фюрер и рейхсканцлер и британский премьер-министр, по итогам сегодняшней встречи пришли к согласию в том, что вопрос англо-германских отношений является важнейшим для обеих стран и всей Европы. Мы считаем соглашение, подписанное минувшим вечером, равно как и англо-германский военно-морской договор, символом стремления наших народов никогда более не воевать друг с другом" .

До начала Второй мировой войны оставалось ровно 11 месяцев.
В день 75-летия Мюнхенского соглашения мы не собираемся еще раз подробно рассказывать о предшествовавших ему событиях - для этого достаточно открыть любую из бесчисленных исторических книг или публикаций, посвященных "мюнхенскому сговору". Более интересным представляется вопрос о психологии его участников, неожиданно столь хорошо проявившейся на их совместном фото. О том, что двигало каждой из сторон, почему они сочли возможным заключить именно такой договор и чем, собственно, был Мюнхен - ошибкой или преступлением?

ГЕГЕМОН-НЕУДАЧНИК

Эдуар Даладье, похоже, действительно первым осознал, что Мюнхен - это не выход из ситуации, или по крайней мере не долгосрочный выход. Тем не менее он согласился с фактическим ультиматумом, поставленным Гитлером, и французское правительство и общественное мнение приняли это решение с облегчением. Франция, в отличие от Великобритании, имела ясные союзнические обязательства по отношению к Чехословакии, закрепленные договором между двумя странами. Но Париж уже не первый год действовал во внешней политике с оглядкой на Лондон, полагая, что без британской поддержки у Франции будет недостаточно сил для того, чтобы противостоять немецкому натиску. О планах геополитического господства на востоке Европы, которые французские политики вынашивали сразу после Первой мировой войны, к концу 30-х давно забыли.

10 сентября 1938 года, в разгар чехословацкого кризиса, министр иностранных дел Франции Жорж Бонне вызвал к себе британского посла и задал ему вопрос: в случае, если французы решат поддержать чехов, вправе ли они, в свою очередь, рассчитывать на поддержку британцев? Посол связался со своим шефом, главой Форин офис лордом Галифаксом, и получил от него следующее предельно уклончивое сообщение: "Отвечая на вопрос господина Бонне, я могу сообщить, что правительство Его Величества никогда не допустит, чтобы безопасность Франции оказалась под угрозой. Но в то же время оно не в состоянии делать какие-либо однозначные заявления о характере своих будущих действий, равно как и о времени этих действий - в обстоятельствах, предвидеть которые в настоящий момент невозможно" . Осторожность британцев усилила осторожность французов, в которой, впрочем и без того не было недостатка.

Поль Ленорманд , сотрудник исторического факультета парижского Института политических наук, специалист в области французско-чешских отношений, называет и несколько других причин, повлиявших на решение Парижа подписать Мюнхенские соглашения:

Важным фактором являлась общая отстраненность Франции от ее партнеров в Центральной и Восточной Европе. Проблема Франции заключалась в том, что проведение многовекторной политики в этом регионе в 1920-30-е годы ей не удалось. Отношения Франции с различными государствами были исключительно двусторонними, они базировались на обоюдных соглашениях. Да, с Румынией, Югославией и Чехословакией попытка построить такую многонациональную систему ("Малую Антанту") была, но она в первую очередь была направлена против Венгрии. В целом же у Парижа не было полноценной восточноевропейской политики. К тому же между потенциальными партнерами Франции в этом регионе имелись многочисленные противоречия - например, между Польшей и Чехословакией в вопросе о Тешинской области.

Еще один немаловажный фактор - внутриполитическая ситуация во Франции. Премьер-министр Эдуар Даладье и министр иностранных дел Жорж Бонне являлись членами Радикальной партии, доминировавшей на политической арене в те годы. Бонне придерживался консервативной позиции, согласно которой Франция была не готова к новому конфликту. Это отражало пацифистские настроения немалой части населения. Морис Гамелен, главнокомандующий французской армии, не сумел верно оценить последствия, которые, со стратегической точки зрения, будет иметь для Франции потеря Чехословакии.

Да, были и те, кто выступал в защиту Чехословакии, например, генерал Луи-Эжен Фуше, глава французской военной миссии в Праге, который пытался убедить Париж в готовности чехословацкой армии к бою. Его мнение, однако, услышано не было. Кроме того, недоверие к Чехословакии было обусловлено бытовавшим тогда мнением, что эта страна является союзницей СССР, симпатизирует коммунистам. Такой имидж Чехословакии создавал ей дурную репутацию в глазах либеральных республиканских правящих кругов Франции.
И, несомненно, одним из решающих факторов стал пацифизм, который распространился в то время среди поколения, познавшего Первую мировую войну. Этот феномен оказывал влияние на общественное мнение. В политических кругах даже сформировалось пацифистское лобби - в его роли выступали синдикаты крестьян и преподавателей, ассоциация ветеранов и другие группы.

- Были ли у премьер-министра Даладье серьезные колебания перед принятием рокового решения?

Это был выбор, который он сделал, и выбор этот был для него непростым. Поначалу Даладье являлся гораздо меньшим сторонником примирения, чем, например, Бонне. И в его кабинете министров были те, кто выступал против "Мюнхена", за более жесткую позицию в отношении Германии. Но эти люди не обладали достаточным политическим весом и влиянием. Во французском обществе доминировало представление, согласно которому военные действия должны вестись не в наступательных целях, а исключительно для обороны французской территории. Военные действия против Германии в защиту Чехословакии расценивались как наступательные - и они были непопулярны.

- Как в свете Мюнхенских соглашений можно оценивать внешнюю политику Франции в межвоенные годы?

Это был провал попытки сформировать эффективную систему дипломатических отношений и коллективной безопасности. В 1918-1919 годах Франция считала, что победила в Первой мировой войне, хотя на практике полноценной победой это назвать нельзя. Особых выгод от нее Франция не получила. Европа находилась в кризисной ситуации, французская модель либеральной демократии была крайне непопулярна в те годы, так что, при всем желании играть существенную роль в Центральной и Восточной Европе, Франция не смогла выполнить эту миссию.

Другой проблемой французской политики являлось то, что Франция позволила Германии нанести ей экономическое поражение на востоке Европы: немцы активно инвестировали в экономики стран региона, заключали с ними выгодные торговые соглашения, а у французов этого не получилось. Германия, таким образом, имела огромное влияние в этих странах - за исключением Чехословакии. Гитлеру это страшно мешало. А французы, вместо того чтобы воспользоваться этим фактом, практически самоустранились.

- Можно ли говорить о каком-то "эхе Мюнхена", о том, как это событие повлияло на французскую политику и общество в более поздние времена?

Мюнхен оставил глубокий след в памяти французской политической элиты. Ведь он стал подлинным провалом правящих кругов Третьей республики, которая претендовала на роль главного защитника демократии и прав человека в мире. Отзвуки Мюнхенского соглашения еще слышны иногда на заднем плане сегодняшней дипломатии. Вместе с тем французское общество в целом практически забыло о Мюнхене. В своей образовательной системе Франция всегда поддерживала подчеркнуто патриотическое видение истории. Таким образом, этот презренный пакт во многом исчез из общественной памяти.

И тем не менее исчез не полностью. Когда дела идут хорошо, он отходит на второй план, но когда в Европе есть проблемы, как в настоящий момент, всегда находятся политики, разыгрывающие эту карту. Как, например, экс-президент Чехии Вацлав Клаус, который известен своей антиевропейской риторикой и любит при этом использовать разного рода исторические примеры и аллюзии. Да, сегодня отношения Франции и Чешской Республики вполне дружественные, две страны являются партнерами по ЕС, но Мюнхен продолжает иметь мобилизационный потенциал для радикалов с обеих сторон, - отмечает Поль Ленорманд.

ЧЕЛОВЕК С ЗОНТИКОМ

Невилл Чемберлен считается символом Мюнхенского соглашения и политики appeasement - умиротворения агрессора, человеком, которого Гитлер обвел вокруг пальца. Эта репутация сложилась еще в последние месяцы его жизни, в 1940 году, когда Британия уже вела войну, которой Чемберлен, будучи премьер-министром, столь неудачно стремился избежать. Книжка "Виновные" (Guilty Men), выпущенная тогда под псевдонимом "Като" тремя журналистами и политиками - лейбористом Майклом Футом, либералом Фрэнком Оуэном и консерватором Питером Хауардом, - получила большую популярность в британском обществе. В ней содержалось требование привлечь к ответственности группу политиков 30-х годов, не сумевших, по мнению авторов, ни предотвратить войну, ни толком подготовить страну к ней. Невилл Чемберлен шел в списке "виновных" на первом месте. Насколько оправданны были обвинения в его адрес?

По мнению историка, специалиста по Великобритании Кирилла Кобрина , вокруг фигуры Чемберлена слишком много мифов, лежащих в какой-то мере в области поп-культуры - или, точнее, "попсового" восприятия истории. Образ старого джентльмена с зонтиком, британского аристократа, который мало что понимал в том, как устроен окружающий его мир, а потому оказался легкой добычей для мерзавца и хитреца Гитлера, довольно далек от подлинного облика Невилла Чемберлена. Нет, зонтик у него, конечно, был - но был и изрядный жизненный и политический опыт за плечами.

Чемберлен происходил из влиятельной семьи: его отец Джозеф и старший сводный брат Остин играли весьма заметную роль в британской политике конца XIX - начала XX века. При этом Чемберлены не имели никакого отношения к аристократии. Джозеф Чемберлен был родом из буржуазной семьи, чье состояние он заметно увеличил, став крупным бирмингемским промышленником. Его младший сын Невилл , как и отец, не имел университетского образования (нечастый случай среди британских политиков той эпохи), в колледже учился довольно скверно и, окончив его, занялся бизнесом. В политику Невилл пришел очень поздно - в 49 лет. Тем не менее его политическая карьера складывалась недурно, он занимал посты министра здравоохранения, а затем и финансов, пока в 1937 году, после добровольной отставки премьер-министра Стэнли Болдуина (тоже, кстати, причисленного позднее к "виновным"), не занял должность главы британского правительства.

Как отмечает Кирилл Кобрин, несмотря на свою внешнюю старомодность, Чемберлен был политиком вполне современного демократического типа, автором многих важных социально-экономических реформ. Он был человеком замкнутым, но весьма способным и трудолюбивым. Чемберлен верил в тот мир, в котором жил и добился успеха - и этот мир не был старомодно-патриархальным. Чемберлен был ответственным государственным деятелем, который в рамках британской демократической системы зависел от парламента и от общественного мнения, он не мог действовать в обход них. Кстати, Чемберлен очень хорошо понимал, чтó значит пресса в современном демократическом обществе: система связи премьера и его канцелярии с журналистами, основы которой он заложил, действует на Даунинг-стрит, 10, до сих пор. И в период чехословацкого кризиса 1938 года Чемберлен тоже достаточно умело пользовался механизмами формирования общественного мнения.

- Можно ли сказать, что в Мюнхене Чемберлен как демократический политик, привыкший играть по определенным правилам, проиграл Гитлеру, который никаких правил не признавал?

В принципе я не хотел бы заниматься оправданием Чемберлена. К нему ведь тоже относится остроумное замечание британского историка Дэвида Даттона, который говорил, что, сколь высоко бы мы ни оценивали качества Понтия Пилата как римского администратора, помнить о нем человечество будет в совершенно иной связи. Но в принципе - да, конечно: Чемберлен как демократический политик просто не мог действовать так же, как Гитлер. Да, за ним было общественное мнение, воля избирателей, на тот момент достаточно единодушная: они хотели мира.

- Именно с этим и был связан восторг, с которым большинство британского общества приняло известия, привезенные Чемберленом из Мюнхена? Почему британцы в 1938 году были столь миролюбивы - они не чувствовали опасности?

В качестве главного фактора я назвал бы травму Первой мировой. В замечательной книге Джулиет Гардинер "Тридцатые: личная история" приводится свидетельство - дневник одного лондонца, как раз 1938 года, периода кризиса вокруг Чехословакии. Там есть запись в таком духе: вот, сказали, что скоро опять будет война, снова придется рыть окопы. Нам раздали противогазы, я принес их домой, дети тут же нацепили их, стали играть. А я потом лежал всю ночь без сна и думал: Боже, я готов сам погибнуть в этой войне, но я не могу себе представить, что будут страдать мои дети…

Ни одно нормальное общество, не считая идеологически мобилизованных обществ в специфических условиях, не хочет воевать. Но есть и другой момент: из-за чего воевать? Все помнили, что формальным поводом к Первой мировой стало убийство сербским террористом австро-венгерского кронпринца, то есть событие, от той же Британии чрезвычайно далекое. И во время чехословацкого кризиса британцы чувствовали себя так же, отсюда известные слова Чемберлена о том, сколь странно копать окопы и готовиться к войне из-за поссорившихся между собой "людей в далекой стране, о которых мы почти ничего не знаем".

Наконец, еще один фактор: Чемберлен знал, что Британия не подготовлена к войне. Это была отчасти и его вина, он в начале 30-х, будучи министром финансов, сокращал военные расходы, и только потом они начали расти. Но это тоже было связано с тогдашним состоянием британской политики и общественного мнения, поэтому мы не можем сказать однозначно, допустил ли Чемберлен ошибку, преступление или просто проявил слабость.

- А почему же Черчилль понимал то, чего не понимал Чемберлен? Почему он в 1938 году уже был решительно против умиротворения Гитлера?

Черчилль был человеком совсем другого круга. Чемберлена злые языки называли "бухгалтером". Черчилль к "бухгалтерам" не принадлежал. Он был аристократом, молодость провел в армии, был близок к миру прессы, а потому, кстати, хорошо владел искусством манипулирования общественным мнением. Кроме того, Черчилль, в отличие от Чемберлена, был несомненно властолюбив, и логика политического соперничества вела его к тому, что занять позиции, совершенно отличные от взглядов премьера.

И еще - Черчилль обладал богатым воображением, а это немаловажное качество для политика, особенно в то время. Только люди, обладающие богатым воображением, могли представить себе весь ужас тоталитарных режимов - и нацистского, и советского. Ведь по состоянию на 1938 год подробной информации о том, что происходит в этих странах, на Западе еще не было. Черчилль обладал воображением и интуицией, поэтому он почувствовал опасность. А Чемберлен не сумел, - говорит историк Кирилл Кобрин.

НЕИЗБЕЖНАЯ ЖЕРТВА

Для Чехословакии колебания западных союзников осенью 1938 года были не такой уж и неожиданностью. Еще в марте, когда Гитлер присоединил к своему рейху Австрию, посол Чехословакии в Париже Штефан Осуски сообщал своему правительству: "Буржуазия и средний класс выступают здесь против вовлечения Франции в события за пределами Рейнской области и колониальной империи. Они не хотят, чтобы Франция интересовалась делами Центральной Европы. Другие говорят, что с момента занятия немцами демилитаризованной Рейнской зоны в 1936 году Франция не может ничего сделать для Центральной Европы, даже если бы и хотела, поскольку путь ей преграждают крепости на Рейне. Эти взгляды распространены в политических и журналистских кругах. К сожалению, они находят поддержку и среди политизированных военных, которые хотят свалить на радикалов и социалистов вину за то, что Франция недостаточно готова в военном отношении" .

Но не была ли трагедия 1938 года отчасти следствием недальновидности самих чехословацких политиков, прежде всего Эдварда Бенеша , который, перед тем как занять президентский пост, долгое время был министром иностранных дел? Не была ли чрезмерной франкофилия Бенеша и связанная с ней ориентация чехословацкой политики прежде всего на Францию? Ян Немечек , заместитель директора Чешского института истории, с этим не согласен:

Я бы не говорил об исключительной ориентации политики Бенеша на Францию. Скорее можно говорить об ориентации на систему коллективной безопасности , а это вещь куда более широкая. В первую очередь она предполагала важную роль Лиги наций как верховного арбитра, контролирующего соблюдение принципа коллективной безопасности. Такая политика в чехословацком случае подразумевала ориентацию и на другие страны - например, на Советский Союз, с которым в 1935 году был заключен договор о сотрудничестве. Нельзя забывать и об обязательствах Чехословакии в рамках "малой Антанты" - блока, в который она входила вместе с Румынией и Югославией.
Политика коллективной безопасности была единственной политикой, которая могла бы сохранить мир в Европе. Но Гитлеру в 30-е годы удалось постепенно ликвидировать основы такой политики, так что к концу того десятилетия Лига наций стала недееспособным образованием. Политика коллективной безопасности потерпела крах, а вместе с ней и вся Версальская система .

- Известно, что, когда президент Бенеш объявил о принятии "мюнхенского диктата", его действия были небезупречны с правовой точки зрения: он не испросил согласия парламента, хотя для изменения границ государства такое согласие требовалось. Более того, настроения в чехословацком обществе, прежде всего в его чешской части, совсем не были пораженческими: всеобщая мобилизация, проведенная 23 сентября, прошла организованно и в атмосфере патриотического подъема. Командование чехословацкой армии заявляло о готовности воевать. Почему же в конечном итоге гражданские и военные руководители страны подчинились воле президента и согласились с условиями, продиктованными из Мюнхена?

Я бы уточнил: решение согласиться с условиями мюнхенской капитуляции было принято на совместном совещании правительства и президента республики в его резиденции - пражском Граде. Можно сказать, что расхождения во мнениях чехословацкого правительства и президента не было. Могу, к примеру, процитировать одного из министров - Гуго Вавречку, который в ходе обсуждения заявил: "Было бы нашей обязанностью рискнуть и ввязаться в бой, но при десятикратном перевесе противника можно с честью сдаться. Мы уже проиграли, без войны. Перед нами выбор между гибелью и инвалидностью, но с возможностью жить дальше". Эта цитата, собственно, отражает позицию всего правительства.

С другой стороны, нужно посмотреть, насколько репрезентативной была та часть чехословацкой элиты, которая выступала за вооруженное сопротивление. К примеру, начальник генштаба чехословацкой армии уже в середине сентября 1938 года предупреждал президента Бенеша о том, что в тот момент, когда на стороне Гитлера выступит и Польша (что в действительности произошло в последний день сентября), с военной точки зрения можно будет говорить о катастрофе. Что бы означала война, если рассуждать логически? Отвергнув условия мюнхенской капитуляции, Чехословакия противопоставила бы себя не только нацистской Германии и фашистской Италии, но и мнению демократических держав - Великобритании и Франции. Тем самым она не могла бы рассчитывать на какую-либо поддержку с их стороны в случае конфликта с Германией, который был бы неизбежен.

Чехословакия оказалась бы в полной изоляции без чьей-либо поддержки, окруженная со всех сторон враждебными государствами. Если бы и пришла какая-нибудь помощь - например, со стороны Советского Союза, который такую помощь не исключал, - то мы не смогли бы как-либо ее принять и ею воспользоваться. В результате такая война была бы, наверное, морально оправданна, но по ее результатам для страны оказалась бы катастрофой.

-

Я бы не списывал все перечисленное на Мюнхен-1938. Отношения чехов с Россией, а позднее с Советским Союзом, следует рассматривать в контексте длительного процесса, тянущегося с XIX века. Скажем, поляки много веков сталкивались с проблемами в отношениях с восточным соседом, и эти конфликты часто заканчивались прямыми военными столкновениями, например, в 1920 году. У них был большой негативный опыт взаимоотношений с Россией. У нас такого опыта никогда не было - он впервые появился только в 1968 году. Я имею в виду опыт прямой военной агрессии. Поэтому представления о том, что Россия - а позднее, хоть и в меньшей мере, Советский Союз - может быть неким защитником славян, в чешском обществе отчасти присутствовали уже в XIX столетии. Или позднее, в годы Первой мировой войны, когда русские войска вели наступление в Галиции.

Ну и, конечно, в этом ряду следует рассматривать и чехословацко-советский договор 1935 года , и заявления СССР о готовности предоставить помощь Чехословакии в сентябре 1938-го. Хотя детали тех событий по-прежнему не дают возможности сделать однозначные выводы. Фактом является то, что СССР выражал намерение исполнить свои обязательства по договору 1935 года и прийти на помощь Чехословакии. Но эта помощь, по условиям договора, была привязана к согласию Франции оказать ЧСР такую же поддержку. Однако в момент подписания Мюнхенского соглашения о помощи со стороны Франции уже не могло быть речи, поэтому и Советский Союз в этих условиях уже не был обязан предпринимать какие-либо шаги.

Известно, что Бенеш задал советскому послу Александровскому вопрос: готов ли СССР прийти на помощь Чехословакии даже в том случае, если Франция такой помощи не окажет? Ответа на этот вопрос он уже не получил, понятно почему: не хватило времени, в тот момент счет шел на часы и даже на минуты, Прага должна была дать ответ, согласна ли она с условиями Мюнхенского соглашения. Но должен заметить, что значение вопроса о советской помощи не нужно преувеличивать: даже если бы она была, Чехословакии было бы трудно ею воспользоваться из-за отсутствия общей границы.

- Каково место событий 1938 года в контексте чешской истории ХХ века? Можно ли считать Мюнхенское соглашение и последующие события наибольшей трагедией в этой истории?

Мюнхен - это исторический опыт не только тогдашней Чехословакии, но и всего мира. Ведь речь шла о навязывании воли великих держав небольшой стране. А эта ситуация в истории ХХ века не раз повторялась, тут можно найти множество аналогий с ситуацией 1938 года. Поэтому Мюнхенское соглашение вспоминают так часто. Ведь это пример того, как демократические державы уступили тоталитарным, позволив похоронить еще одно демократическое государство, - cчитает чешский историк Ян Немечек.

Впрочем, некоторые его коллеги придерживаются более скептичного по отношению к тогдашней Чехословакии взгляда на события 1938 года. Накануне нынешнего юбилея на сервере Aktuálně.cz появилась молодого историка Матея Спурного, который делает акцент на недостатках внутренней политики чехословацких властей, прежде всего политики национальной, в результате которой немецкое и венгерское меньшинства, а отчасти и словаки чувствовали себя ущемленными, а их лояльность республике оказалась под вопросом. Свою роль сыграл и экономический кризис, ударивший прежде всего по населенным немцами Судетам, и недостаток пропагандистских усилий Праги, у которой не было даже своего радиовещания на немецком языке.

Пограничные области оказались отданы на откуп пособникам нацистов во главе с Конрадом Генлейном и его партией, которые проводили кампанию устрашения против тех судетских немцев, кто был не согласен с ними. Матей Спурны пишет: "Чехословакия распалась еще до Мюнхена - если понимать под государством не только определенную территорию, но и общественный договор. Убедительные причины быть верными республике имелись только у чехов, а они населяли меньше половины территории страны. Центральноевропейская Швейцария, которая должна была стать общим домом для всех своих народов, не получилась" .

МЮНХЕН - ТРУСОСТЬ ИЛИ ОТЧАЯНИЕ?

Мюнхенское соглашение часто трактовалось впоследствии как символ слабости, если не трусости, тогдашних западноевропейских демократических политиков. Поэтому особенно интересен взгляд на него из нынешней Германии, с одной стороны, как ни крути, преемницы (пусть разве что в этноязыковом смысле) нацистского рейха, с другой - демократической страны, давно осудившей нацизм и не перестающей в лице своих государственных деятелей каяться за его преступления.

В 2010 году в Германии появилась одна из наиболее интересных публикаций последнего времени о Мюнхенском соглашении. Ее автор - историк и литератор Густав Зайбт , а озаглавлена она той самой фразой Невилла Чемберлена - "Мир для нашего поколения". По мнению Зайбта, Мюнхен символизирует одно из самых тяжелых морально-политических поражений западных демократий. Они пошли на него, пишет он, не только по своей слабости, а скорее из самых достойных и честных соображений - для предотвращения мировой войны, в которую спустя год все равно пришлось вступить. Но эта пацифистская политика, продолжает Зайбт, при всем своем внешнем благородстве была и безумной, и циничной. Ведь внутренне слабая демократическая Чехословакия была принесена в жертву ее союзниками, которые проявили полное отсутствие чувства солидарности, сомневаясь в целесообразности ее защиты. К счастью, они быстро опомнились, и ни в 1939 году, когда Гитлер напал на Польшу, ни в 1941-м, когда он пошел в атаку на СССР, подобных сомнений уже не питали.
Один из свидетелей тех событий, чехословацкий публицист и дипломат Эдуард Гольдштюкер , сказал в документальном фильме, посвященном тем событиям: "Это ужасное предательство со стороны наших союзников, которые с момента образования Чехословакии многократно заверяли нас в том, что они гарантируют нашу независимость, свободу и безопасность. И они нас предали".

Густав Зайбт ссылается на мнение столь умудренного опытом дипломата, как Генри Киссинджер , который в своей работе по истории дипломатии нового времени отмечает, что Мюнхен был следствием тогдашних умонастроений и предпринятой демократическими государствами попытки посредством разглагольствований о коллективной безопасности и самоопределении наций сохранить Версальскую систему, завершившую Первую мировую войну, несмотря на вопиющие геополитические недостатки этой системы. Отсюда - и те шаги, которые были сделаны западными державами еще до Мюнхена и означали в глазах Гитлера, уважавшего силу, безусловное подтверждение слабости Британии и Франции. Первый - попустительство ремилитаризиции Германии с 1933 года. Второй - отсутствие ответа на ввод немецких войск в Рейнскую демилитаризованную зону в 1936 году. Наконец, третий - покорное "проглатывание" ими аншлюса Австрии в марте 1938 года.

Немногие исторические события оставили столь глубокие следы в памяти дипломатических элит Запада. Уже десятилетием позже Джордж Кеннан в своей "длинной телеграмме" из Москвы предложил нечто противоположное умиротворению - понятие и стратегию сдерживания тоталитарного режима, на сей раз советского. Этой стратегией в течение нескольких десятилетий холодной войны руководствовался Запад, и лишь постепенно она была заменена политикой разрядки, когда стало ясно, что советская система не в состоянии победить западную.

Для справедливой оценки политики умиротворения Гитлера следует, однако, учитывать структурные проблемы, созданные самим Версальским мирным договором, продолжает Густав Зайбт. Первое: договор не ослабил стратегическое положение Германии в Европе на перспективу, а, как ни странно, усилил. Ведь на восточной границе и после 1918 года противостояли только небольшие и средние государства, осколки двух рухнувших империй - Российской и Австро-Венгерской.

Второе: это взрывоопасное положение западные державы попытались уравновесить по возможности максимально жесткими условиями мира для Германии. Бессмысленными и унизительными параграфами, возлагавшими на Германию исключительную вину в развязывании Первой мировой войны, Веймарская республика , эта первая немецкая демократия, с самого начала была ослаблена: националисты, а затем нацисты обвиняли ее в том, что она - республика "удара в спину", созданная левыми и евреями, якобы принудившими в конце 1918 года непобежденную немецкую армию к сдаче.
И третье: под давлением президента США Вудро Вильсона принцип самоопределения наций стал идеологическим принципом международных отношений, что вскоре сделало версальский порядок опасным и неустойчивым. Более того, это дало в руки Гитлеру сильнейшее оружие: за пределами Германии оказались миллионы немцев - в Чехословакии, Австрии, Польше - и, апеллируя к вильсоновским идеалам, нацистский вождь настаивал на перекраивании карты Европы. Версальская система развалилась под агрессивными выпадами Гитлера, и уставшие от войны демократии Запада мало что могли этому противопоставить.

На съезде своей партии 12 сентября 1938 года Гитлер произнес речь, в которой все его намерения были ясно изложены: "Господин Бенеш не должен делать судетским немцам никаких подарков. У них есть право на собственную жизнь так же, как и у любого другого народа. Но если демократии будут придерживаться убеждения, что они в этом случае должны замалчивать угнетение немцев, то это будет иметь тяжелые последствия".

По мнению Густава Зайбта, решающим фактором в дальнейшем развитии событий стала для Запада неверная оценка Гитлера западными лидерами. Наряду с немецкими эмигрантами, знавшими, о чем говорят, Уинстон Черчилль был одним из немногих, кто видел Гитлера верно. Руководители Франции и Великобритании надеялись на какой-то рационализм немецкого фюрера. Почти никто не мог себе представить, что те огромные достижения, которые удались Гитлеру без войны, а только посредством угроз и лживых обещаний мира, а также отсылкой к версальским принципам, будут поставлены им на карту во имя собственных безумных идеологических мечтаний.

В миролюбие Гитлера после Мюнхенского соглашения верили и многие в Германии. Вспоминает дипломат Вальтер Шмид, тогда атташе германского МИДа: "Когда мы услышали о подписании договора в Мюнхене, мы все были очень довольны, то же самое можно было сказать о населении - конечно, ведь мы были избавлены от необходимости воевать. Мы не знали тогда, что Гитлер связывал с этим договором свои совсем другие намерения, отличные от официально декларируемых".

И снова из статьи Густава Зайбта: "Только оккупация в начале 1939 года “остаточной” Чехии, то есть земель, которые однозначно не принадлежали Германии по Мюнхенскому соглашению, сделала даже для последних приверженцев политики умиротворения ясным, что Гитлер хочет большего. Но было уже поздно. Новая мировая война стала неизбежной".

ЛОЖЬ ПУТИНА

Исторические и политические оценки Мюнхенского соглашения - или "мюнхенского сговора", как его иногда более эмоционально называют, - даны давно и вполне однозначны. Впрочем, от расстановки определенных, выгодных им акцентов некоторые государственные деятели не могут удержаться и в наше время. Так, Владимир Путин, выступая 1 сентября 2009 года в Польше на памятной церемонии по случаю 70-летия со дня начала Второй мировой войны, сказал следующее : "Надо признать, что все предпринимавшиеся с 1934 по 1939 год попытки умиротворить нацистов, заключая с ними разного рода соглашения и пакты, были с моральной точки зрения неприемлемы, а с практической, политической точки зрения - бессмысленными, вредными и опасными. Именно совокупность всех этих действий и привела к началу Второй мировой войны" .

Подписание "пакта Молотова - Риббентропа"

Здесь за Владимиром Путиным надо наблюдать как за опытным фокусником, внимательно следя за руками. Если с 1934-го по 1939-й - это значит, что на одну доску ставятся соглашения, заключавшиеся разными странами в весьма неодинаковых условиях и по различным мотивам. Скажем, польско-германский договор о ненападении 1934 года, британско-германское военно-морское соглашение, договор в Мюнхене и "пакт Молотова - Риббентропа" , подписанный в Москве за неделю до начала войны. Возьмем наиболее значительные из этих договоров - мюнхенский и московский. В обоих случаях речь идет о соглашениях аморальных: они касаются других стран, которых даже не ставят в известность о том, каким способом решается их судьба.

Важен, однако, вопрос о мотивах. В случае с Мюнхеном можно говорить о неверно истолкованных принципах: Франция и Великобритания словно бы извинялись перед немцами за ошибки Версаля. Западные политики, привыкшие к определенным принципам и правилам игры, не понимали, что желание устранить несправедливости, допущенные после Первой мировой, в тех условиях играет на руку нацистскому режиму, который не признавал никаких принципов, кроме своих собственных - людоедских. Более того, умиротворяя Гитлера, Чемберлен и Даладье попрали другой принцип - союзнической взаимопомощи, оставив Чехословакию в одиночестве. Так была сделана роковая мюнхенская ошибка, стоившая жизни и свободы множеству людей.
В отличие от западных политиков, Молотов и Риббентроп, подписывая с согласия своих вождей договор об уничтожении Польши и разделе Восточной Европы, никакими принципами не интересовались. Они просто стирали Польшу с карты Европы. (В отличие от Мюнхена, где "остаточной" Чехословакии были даны гарантии безопасности, которые Гитлер через пару месяцев грубо нарушил, двинув войска на Прагу). Московский пакт, в отличие от мюнхенского, был хладнокровным, продуманным преступлением, отнюдь не ошибкой. И то, что Владимир Путин пытается стереть это различие, тревожно: значит, одни и те же исторические события сегодняшние политики толкуют по-разному.

Это - одни из первых выстрелов Второй мировой войны. Немецкий линкор "Шлезвиг-Гольштейн" ведет обстрел полуострова Вестерплатте на севере Польши 1 сентября 1939 года:

Путину важно представить СССР как "нормальное" государство, совершавшее в 30-е годы такие же ошибки, как демократии Запада. Но в истории важны детали. Молотов и Риббентроп были преступниками, служившими безжалостным диктатурам. Чемберлен и Даладье - недалекими демократическими политиками, чьи страны жестоко расплатились за их ошибки. Они не повторятся, если не ставить знак равенства между просчетом и преступлением, слабостью политика-демократа и коварством деспота. Возможно, только для этого стоит лишний раз всмотреться в лица четырех человек, запечатленных на фотографии 30 сентября 1938 года.

29 сентября 1938 года в Мюнхене собрались главы четырех европейских государств: премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, премьер-министр Франции Эдуард Деладье, рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер и премьер-министр Италии Бенито Муссолини, которые договорились между собой подписать соглашение, по которому значительная часть Чехословакии, Судетская область, переходила Германии и становилась немецкой территорией. Следует добавить, что в разделе Чехословакии, кроме вышеперечисленных стран, активное участие принимали Польша, которая претендовала на Тешинскую область, и Венгрия, также отхватившая изрядный кусок чешского пирога.

Весной 1939 года Гитлер уже без всяких сговоров, переговоров, просто механически присоединил к себе остатки бедной Чехословакии, земли Богемии и Моравии. При этом добавим, что Мюнхенскому соглашению предшествовал аншлюс Австрии. Таким образом, вместе с Австрией и той частью Чехословакии, которая перешла к Германии, последняя стала крупнейшей европейской страной (без учета, конечно, Советского Союза) и по населению превзошла и Францию, и Англию.

Черчилль о Мюнхенском сговоре: «Это только начало расплаты…»

Одним словом, ситуация парадоксальная: Англия и Франция помогают Гитлеру захватить территорию Чехословакии. Как? Почему? Рассмотрим детали. Премьер-министр Франции Эдуард Даладье очень боялся после Мюнхена возвращаться на родину, считая, что за такое предательское соглашение земляки просто-напросто побьют его камнями, четвертуют. Однако этого не произошло: французы цветами и овациями встретили своего премьера.

У Невилла Чемберлена цветов и оваций не было, но поддержка заметно ощущалась, во всяком случае, со стороны английского парламента. И все по одной простой причине: эти два господина, совершив не очень хороший и правильный шаг в Мюнхене, привезли в свои страны, как они тогда считали, мир. Собственно говоря, с этой фразой Чемберлен вернулся в Лондон. Сойдя с трапа самолета, он произнес: «Я привез вам мир». И надо отметить, что мало кто, за исключением Уинстона Черчилля, уже тогда известного английского политика, сомневался в этих словах.

Многие западные политики, подобно Черчиллю, расценили Мюнхенский сговор как проявление поразительной политической и стратегической слепоты Чемберлена и Даладье. Посол США в Испании Бауэре писал другому американскому дипломату Додду: «"Мюнхенский мир» за одну ночь свел Францию до положения жалкой второсортной державы, лишив ее друзей и всеобщего уважения, а Англии нанес такой сокрушительный удар, какой она не получала в течение последних 200 лет. Полтора века назад за такой мир Чемберлена посадили бы в Тауэр, а Даладье казнили бы на гильотине". Так что премьер-министр Франции не зря опасался возвращения домой.

Адольф Гитлер принимает Бенито Муссолини, прибывшего для заключения Мюнхенского соглашения

По сути дела, договорившись с Гитлером о разделе Чехословакии, Англия и Франция думали, что они заключают мирные договоры, гарантирующие если не полное исключение следующей войны, то, по крайней мере, весьма и весьма длительную ее отсрочку. На самом деле они обманули самих себя, потому что создали предпосылки для реального усиления Германии и превращения ее в самую мощную западноевропейскую страну того периода.

При этом парадоксальность ситуации заключалась в том, что лидеры Англии и Франции убеждали Бенеша, президента Чехословакии, не оказывать никакого сопротивления немцам, хотя такие возможности у него были. Чехословакия, пусть и не крупная по европейским масштабам страна, была достаточно хорошо вооружена, имела двухмиллионную армию, более тысячи танков и самолетов. Германия же на тот момент не располагала достаточными средствами для качественного наступления. Достаточно сказать, что из имевшихся тогда у немцев даже не танков, а танкеток, половина была в состоянии, которое требовало ремонта.

Тем не менее президент Бенеш не предпринял никаких попыток. С одной стороны, он боялся воевать в одиночку, а с другой, призывать на помощь Советский Союз. Почему? Бенеш опасался советизации Чехословакии, большевизации, поскольку компартия в стране была достаточно сильна.

Гитлер изумился тому, как легко Чемберлен и Даладье согласились на сделку

То есть получалась странная ситуация: западные страны — главные противники Германии в Первой мировой войне — представили Гитлеру абсолютно все, что он хотел, благодаря Мюнхенскому соглашению, при том, что Гитлер до последнего момента находился в глубочайших сомнениях относительно того, удастся ему это или нет.

«Вы думаете, — говорил он венгерскому министру иностранных дел 16 января 1939 года, — что я сам полгода тому назад считал возможным, что Чехословакия будет мне как бы поднесена на блюде ее друзьями?.. То, что произошло, может произойти лишь раз в истории». То есть Гитлер был сам изумлен тем, с какой легкостью Чемберлен и Даладье согласились на мюнхенскую сделку.

Что касается Советского Союза, то у него с Чехословакией был договор, в соответствии с которым он мог оказать военную помощь расчлененной стране. Но этого не произошло, хотя в одном из своих выступлений Михаил Иванович Калинин сказал, что Советский Союз может помочь Чехословакии и в одностороннем порядке. Но, как говорится, слова словами, а дела делами.

Накануне подписания Мюнхенского соглашения посол СССР в Чехословакии Александровский сообщал в Москву: «В последних разговорах со мной он (Бенеш) каждый раз судорожно хватался за возможность нашей помощи и вызывал меня для разговоров как раз тогда, когда получал очередной крепкий удар от Англии и Франции».

Рукопожатие Адольфа Гитлера и Невилла Чемберлена на Мюнхенской конференции

Более того, существуют архивные изыскания, согласно которым 27 сентября, за три дня до подписания Мюнхенского соглашения, Бенеш обратился к советскому правительству с просьбой направить в Чехословакию 700 бомбардировщиков и истребителей. Несколько ранее Литвинов, нарком иностранных дел СССР, тайно в Швейцарии встретился с министром иностранных дел Румынии. На этой встрече министры договорились о том, что в случае нападения Германии на Чехословакию румынское правительство даст согласие пропустить через свою территорию 100 тысяч советских солдат, а также артиллерию, танки и авиацию (тогда Румыния не была еще союзницей Германии, а, напротив, сама опасалась германской агрессии). 23 сентября румынское правительство направило Литвинову ноту с предложением письменно закрепить эту договоренность и выражением готовности немедленно открыть свое воздушное пространство для переброски советской авиации в Прагу. Однако советское правительство проигнорировало как румынские предложения, так и обращения Бенеша в Москву с просьбой о непосредственной военной помощи в защите независимости Чехословакии, сделанные 26 — 28 сентября. Почему?

Этому, как считают многие, есть одна причина: тогда Сталину Гитлер был куда милее, чем все западные демократии, что он, собственно говоря, и подтвердил спустя некоторое время на XVIII съезде партии.

У СССР была возможность оказать Чехословакии помощь в одиночку

С другой стороны, существовал еще один фактор: если бы Советский Союз ввел свои войска в Чехословакию в соответствии с советско-чешским договором, то он оказался бы в оппозиции не только Германии, но и Англии, и Франции, и Польши, и противников у СССР в этой ситуации было бы намного больше. То есть, по сути, он оказался бы в положении «без союзников», если не считать самой Чехословакии.

Но ведь мог быть и другой сценарий. Допустим, Англия и Франция выполнили бы свои союзнические соглашения перед Чехословакией (а они были), не сдали бы ее Гитлеру в Мюнхене, а вступили бы в войну; тогда могла бы образоваться ось Лондон — Париж — Москва, и события стали бы развиваться по-другому. Но, как говорится, история не имеет сослагательного наклонения.

Кстати говоря, если вернуться к Советскому Союзу и позиции советского руководства, то можно обнаружить еще одну очень важную деталь: в то время произошла интересная кадровая замена, перестановочка, рокировка. В мае 1939 года нарком иностранных дел Литвинов был освобожден от своей должности, как и полагается, по собственному желанию, и заменен на Молотова. Эта замена была не просто кадровой, мол, один лучше другого, за ней стоял некий месседж, посылаемый Гитлеру, Германии и вообще Европе. О чем речь?

Лев Троцкий с охраной, 1917 год

Дело в том, что, во-первых, Литвинов был ярым сторонником заключения тройственного пакта взаимопомощи между Великобританией, Францией и СССР (он был министром антинемецких, антигитлеровских настроений), и, во-вторых, он был евреем. Сталин, сняв Литвинова и поставив на должность наркома иностранных дел Молотова, безусловно, подавал некий сигнал, реверанс Гитлеру. Более того, новому министру была дана установка очистить МИД, говоря современным языком, от лиц еврейской национальности, от евреев.

Надо сказать, что Молотов был хорошим исполнителем пожеланий Иосифа Виссарионовича, очень четким функционером, который видел линию партии, куда она (эта линия) ведет, и что от него ожидают на этом посту.

Известный советолог, американский историк Вальтер Лакер, оценивая политику Сталина того периода, писал: «У Сталина и его ближайших приближенных была глубоко укоренившаяся враждебность к западным державам, «антизападный синдром»… Говоря без обиняков, они в известной мере предпочитали Гитлера Черчиллю, Рузвельту и французским лидерам. Западные страны считались настоящими врагами Советского Союза, в то время как отношение к нацистской Германии было значительно более неоднозначным. Если Сталин испытывал больше почтения к Гитлеру, чем к западным лидерам, то это же верно в отношении оценки Гитлером Сталина…».

Троцкий: «Компромисс на трупе Чехословакии не обеспечивает мира…»

Помимо всего прочего, если уж говорить о советской политике, то нельзя забывать о том, что во время Мюнхенского сговора еще был жив Троцкий, который, хоть и издалека, но тоже посылал свои сигналы относительно сложившейся ситуации. Сторонник перманентной революции, он, естественно, критикуя Сталина, говорил о защите Чехословакии и помощи чехословацкой компартии, что уже по определению не могло нравиться «отцу народов» и заставляло его действовать наоборот.

Мюнхенский договор

26 сентября в Лондоне проходило совещание политических руководителей и начальников военных штабов Англии и Франции, которое решило принять территориальные требования Гитлера.

За спиной чехословацких руководителей, при участии президента США Ф.Рузвельта, была достигнута договоренность о созыве в Мюнхене конференции глав правительств Англии, Франции, Германии и Италии для оформления передачи Судетской области Германии.

Советский Союз не имел в то время общей границы с Германией и Чехословакией. Польша не давала согласия на проход через ее территорию советских войск в случае войны с немцами.

О событиях того времени в своих воспоминаниях Бенеш написал:

«Поведение Советского Союза в отношении нас свидетельствовало о том, что он выполнил бы все свои обязательства и обещания и с этой целью ускорил свои военные приготовления. По сведениям, которые затем поступили к нам из Москвы, дело обстояло именно так. Последующие события - новые переговоры, начатые Чемберленом 26 сентября, и, наконец, конференция в Мюнхене, направленная не только против нас, но по своим прямым последствиям - против Советского Союза и его общей политической позиции в Европе, помешали СССР прийти нам на помощь во время сентябрьского кризиса».

В то время фашистский режим испытывал серьезные трудности. Зрело недовольство в армии. В заговоре против Гитлера участвовали видные военачальники - Бек, Браухич, Гальдер и другие.

В книге французского военного историка Ле Гуайе говорится, что в самый острый момент чехословацкой трагедии Чемберлен получил тайным путем послание немецких генералов: «Мы убеждены: если союзники торжественно заявят, что они готовы использовать силу, чтобы помешать Гитлеру захватить Чехословакию, фюрер откажется от своего замысла. Поэтому мы умоляем Великобританию и Францию недвусмысленно объявить свою позицию, причем как можно скорее, так как вторжение в Чехословакию намечено на 28 сентября. Кроме того, союзники должны знать, что, если в самом невероятном случае Гитлер все-таки решится привести в исполнение свой план, мы готовы помешать ему всеми средствами и отстранить его от власти».

Этот призыв не возымел действия.

В этой связи заслуживает внимания заявление на Нюрнбергском процессе военного преступника генерал-фельдмаршала Кейтеля:

«Я уверен в одном: если бы политическая обстановка не была благоприятной после Годесберга и Мюнхена, мы никогда не проникли бы в Чехословакию. Я твердо убежден в том, что если бы Даладье и Чемберлен заявили в Мюнхене: „Мы выступим“, - мы ни в коем случае не приняли бы военных мер. Мы не могли этого сделать. Мы не имели средств для прорыва Богемской линии Мажино. У нас не было войск на западе».

В «год Мюнхена» в Германии фактически существовала военная экономика, потребности которой покрывались с трудом. Немцы ввозили из Швеции и Франции 20 млн тонн стали. Она производила 2,4 млн тонн горючего, а нуждалась в 4 млн. Были нормированы основные продовольственные товары.

Чехословакия располагала мощной полосой укреплений Богемской линии Мажино: 8 больших крепостей, 725 тяжелых дзотов, 8774 легких объекта.

Все эти решения были приняты без участия чехословацких представителей - посла в Берлине Войтека Мастны и заведующего отделом МИДа Губерта Масаржика. Их заставили ждать в приемной.

Из донесения Масаржика в Прагу: «В один час тридцать минут мы были приглашены в зал заседаний, где находились Невилл Чемберлен, Даладье, сэр Гораций Вильсон, Леже, Гваткин… Чемберлен в кратком вступительном слове упомянул о только что подписанном соглашении и предложил послу Мастне прочесть вслух текст… Пока посол уточнял детали (Чемберлен то и дело откровенно зевал), я спросил Даладье и Леже, ожидают ли они какого-то ответа со стороны нашего правительства на предлагаемое нам соглашение. Даладье молчал, но Леже, сославшись на отсутствие времени, заявил, что никакого ответа от нас уже не ждут, что соглашение считается принятым… Обстановка становилась для всех присутствовавших тягостной, нам было в довольно грубой форме сказано, и именно французом, что приговор обжалованию не подлежит, равно как и изменениям. Чехословацкая республика в границах 1918 года перестала существовать».

Утром 30 сентября 1938 года поверенный в делах посольства Германии в Праге Андор Генке вручил ноту своего правительства с текстом Мюнхенского соглашения министру иностранных дел Камилу Крофте. Это был ультиматум, не дававший времени на размышления. Предлагалось начать эвакуацию с тех территорий, которые отходили от Чехословакии к Германии, уже на следующий день и закончить ее в течение 10 дней. На чехословацкое правительство возлагалась ответственность за полную сохранность всего оборудования на покидаемой территории, в т. ч. на пограничных укрепленных пунктах.

Мюнхенское соглашение было лишь началом расчленения Чехословакии. 1 октября 1938 года Польша в ультимативной форме потребовала от Чехословакии передать ей Пешинскую область, которая была предметом споров между ними в 1918–1920 годах. Оказавшись в международной изоляции, правительство Чехословакии было вынуждено принять условия ультиматума. Под давлением Германии чехи 7 октября приняли решение о предоставлении автономии Словакии, а 8 октября - Закарпатской Украине. 2 ноября 1938 года Венгрия получила южные равнинные районы Словакии и Закарпатской Украины (Подкарпатской Руси) с городами Ужгород, Мукачево и Берегово.

В марте 1939 года Германия оккупировала оставшуюся часть Чехословакии, включив ее в состав Рейха под названием «протекторат Богемия и Моравия», хотя Берлин ранее гарантировал новые границы Чехословакии.

Министр информации Вавречка сказал по радио 1 октября 1939 года: «Несомненно, великая Россия готова вступить в военные действия. Но вся Европа, включая Францию и Великобританию, считала бы эту войну войной большевизма с Европой, и тогда, вероятно, вся Европа выступила бы против России и против нас».

Бенеш впоследствии объяснил свою капитуляцию так: после «мучительных раздумий» он пришел к выводу, что «решиться на войну в этой ситуации мы не можем и - в интересах своих и Советского Союза - не должны. Я полагаю, что это было самое важное мое решение в той критической ситуации».

В Мюнхене Чемберлен поделился с корреспондентом фашистской газеты «Фёлькишер беобахтер» своей надеждой, что благодаря решению «судето-немецкого вопроса» устранено последнее препятствие на пути к лучшему взаимопониманию между Англией и Германией.

Рассекреченные Службой внешней разведки архивные материалы убедительно показывают: у «мюнхенцев» была сверхзадача, ради которой Чехословакия была принесена в жертву. Эта сверхзадача состояла в том, чтобы двинуть Гитлера на Восток. Она доминировала и после Мюнхена. В августе 1939 года Советский Союз инициировал переговоры с Англией и Францией с целью заключения договора о коллективной безопасности, но союзники на это не пошли.

Английский посол в Берлине Гендерсон 6 октября 1939 года сообщал министру иностранных дел Галифаксу:

«Сохранив мир, мы сохранили Гитлера и его режим». Видимо, в этом-то и заключался истинный смысл мюнхенской политики Чемберлена.

Открывая Гитлеру дорогу на Восток, Чемберлен будто бы заявил в семейном кругу: «Для нас, разумеется, самым лучшим исходом было бы, если бы эти бешеные псы - Гитлер и Сталин - сцепились и разорвали друг друга».

Так что «мюнхенский сговор» справедливо называют прологом ко Второй мировой войне.

Что касается дальнейшей судьбы Артура Невилла Чемберлена, то 10 мая 1940 года он ушел в отставку в возрасте 70 лет. А французский премьер-министр Эдуард Даладье в марте 1940 года покинул свой пост. После оккупации Франции бежал во Французское Марокко, где был арестован и предан суду. В 1943 году депортирован в Германию, где находился в Бухенвальдском концлагере до окончания Второй мировой войны. После освобождения находился в оппозиции к Шарлю де Голлю. С 1953 по 1958 год был мэром Авиньона. Умер в 1970 году в возрасте 86 лет.

Мнение политиков, писателей, дипломатов о мюнхенской «сделке»:

Уинстон Черчилль: «Англия должна была выбрать между войной и позором. Ее министры выбрали позор, чтобы затем получить войну».

Томас Манн: «Мир можно было спасти и с абсолютной надежностью, если бы западные демократии, опираясь на поддержку Америки, решительно встали вместе с Россией на защиту чехословацкого государства».

Михаил Кольцов - спец. корреспондент «Правды» - из Праги 1 октября 1938 года: «Ультиматум Гитлера, принятый чехословацким правительством, запрещает вывозить из Судетов какое бы то ни было имущество и уводить скот. Беженцы уходят пешком, неся на себе свой домашний скарб. Крестьяне уходят без своих коров, лошадей, оставляя дома, овощи на огородах».

Бывший посол США в Испании К.Бауэрс в письме бывшему послу США в Германии У.Э. Додду:

«Дорогой Додд!

…Мюнхенский мир за одну ночь свел Францию до положения жалкой второстепенной державы, лишив ее тщательно культивировавшихся друзей и всеобщего уважения, а Англии нанес такой сокрушительный удар, какой она не получала в течение последних 200 лет. Полтора века назад за такой мир Чемберлена засадили бы в Тауэр, а Даладье казнили бы на гильотине». (Доктор исторических наук Ю.В. Борисов . «Мюнхенский сговор». «Советская Россия», 28.09.1988 г.)

Мюнхенский договор с участием Англии и Франции являлся предательством не только Чехословакии, но и других европейских стран. Несмотря на то что у СССР были договоры о взаимопомощи с Францией и Чехословакией, западные державы решали судьбу Чехословакии, игнорировав Советский Союз.

Глубокая неприязнь к Советскому Союзу, недооценка его силы как возможного союзника сохранились у западных держав и во время переговоров летом 1939 года.