Хочу быть музыкантом! Классическая музыка как система и каково это – быть дирижёром. Музыкальный мир без иллюзий (Юрий Соболев) Но весь этот мрак ждет «середнячков», что же происходит с теми, кто смог преодолеть внешние обстоятельства и реализовать себя в

А на новогодних праздниках к нам домой пожаловал Артамонов. Он находился в очередном творческом запое и разладе с социумом, жестоко отторгающим таких гениев мятежного Духа! Мой незабвенный учитель в любом состоянии играл на гитаре до тех пор, пока его талантливые руки могли удержать инструмент. Как он горделиво вскидывал буйную голову, как торжественно блестели дымчатые стёкла его очков, когда поводил он своими узкими плечиками! Создавалось впечатление, что, продолжая сидеть на стуле, Артамонов словно бы кидался вприсядку и «выкаблучивал трепака». Это было потрясающее зрелище само по себе, но помимо всего этого, оно сопровождалось весьма виртуозной игрой на гитаре. Вся наша семья бескорыстно любила музыку, а потому «мастер грифа и повелитель струн» поселился к взаимному удовольствию на время новогодних праздников у нас в квартире.

Спал он на кухне и умудрялся занимать собою так мало места, что разглядеть его лежащим в углу на тюфячке было весьма и весьма непросто. С утра он вместо завтрака выпивал рюмку водки и этого с избытком хватало на то, чтобы продолжать куражиться, петь, играть и танцевать одновременно. Большого труда стоило его накормить, только под угрозой того, что водки ему больше не нальют, он соглашался что-нибудь поесть. Конечно, это была одна из многочисленных жертв Белой реки, но в отличие от большинства безвестных людей, захлебнувшихся в её водах, Владимир Прокопьевич имел жизненный стержень, и музыка пока помогала ему держаться на плаву, несмотря на все бытовые неурядицы. Вдохновлённый его непревзойдённым мастерством, я вновь ощутил в себе желание серьёзно заняться гитарой. Заметив мой возросший интерес, Артамонов сделал неожиданное предложение.
- Поступай-ка, ты Руслан, в музыкальное училище по классу классической гитары, а я тебе помогу подготовиться к вступительным экзаменам, - проговорил, глядя из-под очков и лукаво усмехаясь при этом, мой старый учитель.
Стать профессиональным музыкантом, посвятить свою жизнь музыке? Это было настолько необычно и захватывающе, что мои родители, которые находились тут же, сидели словно «громом поражённые», не в силах произнести ни слова. Я тоже очутился в некой прострации, тщетно пытаясь охватить перспективу подобного предложения. Здесь в разговоре даже возникла торжественная пауза, во время которой каждый из присутствующих витал в стране собственных фантазий.
- Вы считаете, что он сможет сдать экзамены и поступить в музыкальное училище? – напрямую спросил мой папаша, немного очнувшись от грёз.
- Сможет, если будет заниматься! – уверенно ответил Артамонов. Экзамены в июле, таким образом, у нас впереди полгода, время не упущено. А наработки у него неплохие, руки «поставлены», а пальцы? Вы посмотрите только на эти пальцы, кому они могут принадлежать ещё как не музыканту?

«А у меня-то склонность к хирургии проснулась в последнее время, - вдруг подумал я, вспоминая нож в своей руке на шалмане, а также странные чувства, не лишённые оттенка приятности, которые мне довелось испытать при этом».

В общем, на домашнем «консилиуме» решено было начать подготовку к поступлению в музыкальное училище, но и не бросать при этом работу на радиомонтажном участке. Химера и утопия! – воскликнул бы я сейчас, - как и научный коммунизм, но тогда мне пришло в голову, что это необыкновенно круто. Ещё только год назад это было бы для меня немыслимо – учиться и одновременно ещё и работать, но за год я повзрослел, вдобавок, приманка в виде профессии музыканта казалась мне такой привлекательной! Наивный чукотский юноша! О, я успел подзабыть тогда, что музыка требует, прежде всего, каждодневного, практически каторжного – труда.

Так как неистовый Владимир Прокопьевич успел разругаться в пух и прах с директорами всех существующих детских клубов и музыкальных школ, то преподавать ему было негде, и какое-то время он приходил заниматься со мною на дом. Но вскоре после новогодних праздников он устроился сторожем в Институт геологии, и я дважды в неделю после работы ходил туда брать уроки мастер-класса. Музыкальное училище, куда я собрался поступать по «наколке» своего учителя, находилось в центре Новосибирска на улице Ядринцевской недалеко от станции метро «Площадь Ленина». Гитара там преподавалась сразу на двух отделениях – народном и эстрадном. Я, было, заикнулся о том, что может мне попытать счастье на эстрадном отделении, но к моему глубокому разочарованию выяснилось, что эстрада в Советском Союзе начинается с джаза. Джаз я тогда откровенно недолюбливал и не понимал, и мысль о том, что я буду, пусть и на электрогитаре, но разучивать джазовые композиции, регтаймы и прочие свинги, меня ничуть не грела и не вдохновляла. К тому же для поступления на эстрадное отделение пришлось бы искать другого преподавателя, и я выбросил эту мысль из головы. А вот на народном отделении постигалось искусство игры на академической классической гитаре, а значит, это было то самое, чему я учился, пусть и не очень добросовестно, в течение трёх лет.

Преподавал гитару в училище некто Орлов Александр Константинович, хороший знакомый Артамонова. «Так вот в чём «фишка», это будет поступление по блату!» - возрадовался я, но несколько преждевременно. Где, когда их пути пересекались, но отношения между двумя музыкантами были «сложными». Я это косвенно понял со слов Артамонова и ничуть этому не удивился. Одинокий и гордый гений моего учителя не вписывался в концепцию общественного мироустройства, особенно плохо он сходился с людьми творческих профессий, то есть со своими потенциальными коллегами. Откровенно говоря, он считал их если не полными бездарями, то, как минимум посредственными исполнителями, таким образом, человеческие качества для Артамонова оставались на втором плане. Главное - техника исполнения и уровень владения инструментом. Если попытаться вывести некую формулу жизненного кредо моего учителя, то это будет что-нибудь – человеком можешь ты не быть, но гитаристом стать обязан! Ежедневно занимаясь много часов, продолжая на пятом десятке лет разучивать новые произведения, Владимир Прокопьевич очень высоко «задрал планку» музыканта-инструменталиста, «обычным» людям было трудно дотянуться до этой вершины. А он небожитель, снисходительно взирал с высоты своего Олимпа, на жалких смертных, дерзнувших взять в руки гитару. Нет, ну не то, чтобы у него совсем не было никаких авторитетов, например – Андрес Сеговия Торрес маркиз де Салобренья, испанский гитарист, считающийся отцом современной академической гитары. Но Сеговия к тому времени уже полтора года как умер и он был мировая знаменитость, как сказали бы сейчас – «икона стиля». Ещё Владимир Прокопьевич недурно отзывался о Пако де Лусия, но тот не мог составить ему прямой конкуренции, поскольку являлся исполнителем не классической, а музыки фламенко. Так, может, учитывая всё вышеизложенное мне лучше поступать инкогнито, не «афишируя» особо имя своего учителя? Так сказать, в порядке общей очереди?
- Нет, нет и ещё раз нет, - пресёк мои жалкие поползновения Артамонов, - Орлов должен знать, что ты мой ученик, я позвоню ему лично и договорюсь о предварительном прослушивании.

Смысл этого сводился к тому, чтобы заранее «засветиться» в училище, поиграть там и, выслушав замечания и пожелания по технике исполнения и подбору пьес, которые будут играться на июльском экзамене, продолжать подготовку уже с учётом этих пожеланий и таким образом получить некое преимущество перед остальными абитуриентами.

Конечно в приёмной комиссии, кроме Орлова будут ещё два человека, - делился со мной житейской мудростью Владимир Прокопьевич, - но это так – статисты, а его слово – решающее, ведь будущих студентов обучать в конечном итоге придётся ему!
В Душе я был согласен с дьявольски разумными рассуждениями своего учителя, как человек, несомненно, одарённый и знающий изнанку музыкального мира, он, конечно прав! Но всё же где-то глубоко в подсознании у меня затаилась мысль, что я являюсь новым аргументом в каком-то старом споре или даже старинной вражде между двумя педагогами. Я гнал от себя эту мысль, продолжая внимать речам Артамонова.

К тому же, - восклицал он, - все абитуриенты, претендующие на зачисление в училище, имеют за плечами семь лет музыкальной школы и многие из них могут оказаться техничнее тебя. Ничего страшного в этом нет. Техника дело наживное, а ты убей всех своей музыкальностью, подбором пьес, наконец! Кстати, - тут он зашелестел нотами, лежащими на столе, - вот тебе для начала образчик средневековой музыки. Эта «Сюита» французского композитора Робера де-Визе датированная семнадцатым веком. Сюита состоит из пяти частей, имеющих самый разный характер – менуэт, буррэ, жига, сарабанда и гавот. Ну, а из современных композиторов я предлагаю Иванова-Крамского (Орлов его любит!) – этюд под названием «Грёзы», там ты наглядно покажешь технику тремоло.
Артамонов тут же проиграл эти произведения, в его исполнении всё звучало изящно, легко и непринуждённо. И началась артподготовка с целью захвата территорий противника, ну а как иначе можно было назвать это? Я занимался с инструментом не менее трёх часов в будни, а выходные дни, пробежав с утра на лыжах, посвящал целиком гитаре. Этюды, прелюды, гаммы, но основное внимание – средневековой сюите, техника и растяжка пальцев для её исполнения потребовалась, как выяснилось в процессе разучивания неимоверная (для меня!). В общем, я достаточно последовательно преодолевал трудности, работал над собою, практически не встречался с приятелями и не «бухал» и это дало свои результаты.

Уже в середине марта Владимир Прокопьевич на одном из занятий сказал, что я готов к предварительному прослушиванию. Он созвонился с Орловым и в назначенный день я поехал в музыкальное училище. Как сейчас помню – была пятница (пришлось отпроситься с работы), я с гитарой путешествую из Академгородка в центр Новосибирска. И вот уже улица Ядринцевская, вижу здание училища, чем-то неуловимо напоминающее поликлинику. И здесь мне предстоит учиться?.. Нахожу нужный класс, постучав и не дожидаясь ответа, открываю дверь. Что такое? Передо мной ещё одна дверь, обитая дерматином и судя по всему с утеплителем. Тогда я не знал ещё, что такая практика двойных дверей, вещь повсеместно принятая в музыкальных училищах и консерваториях для лучшей звукоизоляции помещений. Вторая дверь открывается внутрь и я, наконец, захожу в класс.

За столом сидит крепкий пожилой мужчина с небольшой бородкой и выжидательно смотрит на меня.
- Здравствуйте, меня зовут Руслан, и я пришёл на прослушивание, - проговорив приготовленную заранее фразу, теперь уже я замер в ожидании. А вдруг это не Орлов?
Но сомнения мои оказались напрасны, человек улыбнулся, встал из-за стола и представился:
- Александр Константинович, - и добавил, - проходи, раздевайся, готовь гитару.
Раздевшись, я повесил своё пальто и шапку на вешалку и присел на свободный стул. Нашлась и специальная подставка для левой ноги – дома для этой цели у меня был ящик. Проверив гитарный строй, и глубоко вздохнув, я начал играть «Сюиту» Робера де-Визе, короче начал «бомбить с крупного калибра». Это достаточно длинное произведение и на его протяжении у меня случилось два-три промаха, просто соскальзывал со струны палец и аккорд тогда звучал неполно – в нём недоставало какой-нибудь ноты. Сказывалось волнение и возможно недостаточная растяжка пальцев, но я, не моргнув глазом, продолжал играть, как ни в чём не бывало.

Закончив, я взглянул на Орлова, он благосклонно молчал, но улыбка его была доброжелательна, и тогда в моём исполнении зазвучал этюд-тремоло «Грёзы» Иванова-Крамского. «Отстрелявшись», я ждал вердикта. Педагог задал несколько общих вопросов. Узнав, что в моём «багаже» нет музыкальной школы, а только частные уроки игры на гитаре в течение трёх лет, Орлов очень удивился. Он надолго затих, что-то явно обдумывая. У меня даже мелькнула мысль, что он сейчас начнёт меня расхваливать, как восходящую звезду, которой если что и не хватает, так это немножко образования. Мысленно дойдя до собственных гастролей, переполненных концертных залов и визжащих поклонниц, я вдруг услышал:
- Ну и как же вы собираетесь поступать в училище, молодой человек? Как будете сдавать вступительные экзамены по сольфеджио, по элементарной теории музыки? Я уж не говорю о том, что существует такой обязательный предмет как общее фортепиано!
Его слова летели как пули, я просто уже весь был «прошит очередями». Надо же так лохануться, что же Артамонов-то, не знал что ли? Просто засада, хоть караул кричи.
- Странно, что ваш учитель вам ничего не сказал, - как эхо моих мыслей отозвался Александр Константинович, - что кроме основного экзамена по гитаре, будет ещё два вспомогательных, но, тем не менее, обязательных для сдачи.
Моя задумчивость, вероятно, напоминала прострацию и Орлов, смягчившись, перестал меня «грузить».
- Ладно, не переживайте, время до экзаменов ещё есть, - сменил он вдруг тон, - раз вы такой любитель частных уроков, кто вам мешает брать уроки по сольфеджио и теории музыки? (Я приободрился!) А теперь, сыграйте мне ещё что-нибудь.
Тогда я заиграл «Баркаролу» Наполеона Коста, потом, почти без паузы «Этюд» Джулиани, тот самый, что когда-то был исполнен с таким триумфом на сцене ДК «Приморский».
- Ну что ж, достаточно, - благожелательно проговорил Орлов и только тут я заметил, что кисть его правой руки загипсована. Кроме «Сюиты», которую вы, несомненно, должны подработать, сами знаете где, я хочу, чтобы вы к экзамену разучили следующие вещи. Это Вариации на тему романса Варламова – «На заре ты её не буди» композитора Иванова-Крамского и «Прелюдия для гитары» бразильского композитора Вилла Лобоса. «Школа игры» Иванова-Крамского, надеюсь, у вас есть? (Я поспешно закивал головой – как, дескать, можно жить без подобного пособия?) Ну, а сборник произведений Вилла Лобоса приобретёте в книжном магазине, давайте я вам запишу на листочке для памяти.
Вручив мне «памятку», Александр Константинович важно проговорил:
- Жду вас на экзамене, Руслан, да не забудьте вовремя подать заявление на поступление (тут он позволил себе хохотнуть), обязательно найдите педагога по сольфеджио, а теперь я вынужден с вами проститься – у меня сейчас будет урок.
Окрылённый успехом я возвращался домой. Денёк был хоть куда, ярко светило солнце и в кустах перед Оперным театром чирикали орды воробьёв, громогласно приветствуя наступающую весну. Я спустился в метро, снующие толпы людей, спешащие по своим делам, представлялись мне праздничными колоннами демонстрантов, а на сердце было ликование. После того как я добрался домой, там тоже случился фурор, родители были более чем довольны результатами моей поездки в музыкальное училище. Мать, используя свои знакомства в творческом мире самодеятельности начала поиск преподавателя по сольфеджио и теории музыки. А я вечером поехал в Институт геологии, чтобы рассказать о результатах прослушивания Артамонову.
- А я и не сомневался, что всё пройдёт хорошо, - самоуверенно проговорил мой учитель, и добавил шутливо, - зря я на тебя, что ли время трачу? Кстати, дам тебе, пока готовишься к экзаменам свой заказной инструмент. Поймёшь, что такое настоящая гитара, ну и экзаменаторам доставишь истинное удовольствие хорошим звуком.
Надо сказать, что ещё в бытность своего обучения в Ленинградском музыкальном училище, Артамонов заказал себе два инструмента у знаменитого гитарного мастера Шкотова. Одну из этих гитар мне уже как-то доводилось видеть, Владимир Прокопьевич тогда после занятий со мной собирался куда-то в «турню» по области с коллективом самодеятельности, и гитара у него была наготове. Обычно его «сокровища» хранились дома, а на уроках он использовал заурядную гитару фабрики имени Чапаева из магазина. Помню, как меня поразил один только внешний вид «концертной» гитары, какая же она была красивая, и лак так благородно покрывал корпус её, не бросаясь в глаза фальшивым глянцем современных гитар производства «Чины» и Южной Кореи. Мастер Шкотов для «постройки» своих уникальных изделий использовал дорогие и редкие в нашем Отечестве сорта древесины – красное дерево, бук и палисандр. Что касается звучания инструмента, то описать его просто невозможно – его надо непременно слышать. Просто отдельная взятая на гитаре нота уже была музыкой, в натуре не вру! И вот такая гитара будет в моём распоряжении – сколько? Я мысленно посчитал, целых три месяца, о-го-го, это просто праздник какой-то! Стоимость этих инструментов даже по советским меркам была баснословна и как говорится – не поддавалась учёту. Когда-то больше двадцати лет назад они обошлись Артамонову в целое состояние, а теперь с учётом инфляции и прожитых лет (а цена хорошего инструмента со временем только растёт) их стоимость назвать без предварительной экспертной оценки было весьма затруднительно. Ну и дал бы гитару поиграть на экзамен, зачем отдавать дорогой инструмент на такое продолжительное время, мало ли что? Дело в том, чтобы максимально хорошо сыграть на незнакомом инструменте, к нему необходимо привыкнуть как к своему, ведь это только кажется, что все гитары одинаковые, на самом деле они, как люди, двух совершенно идентичных нет. Нюансы архитектуры божественного проведения! Ведь даже близнецы в людском сообществе в чём-то, но отличаются друг от друга.
Когда я в последующем разговоре упомянул о гипсе на руке Орлова, Артамонов значительно поднял вверх указательный палец.
- А я тебе говорил, - торжествующе произнёс Владимир Прокопьевич, - что по-настоящему играющий педагог это большая редкость. Если попадёшь к нему в обучение, то навряд ли дождёшься, что Орлов будет проигрывать тебе каждую новую пьесу, как это делаю я. Привыкай сразу к тому, что будешь всё разбирать самостоятельно. У него с руками давняя беда, он их попросту сказать – «заиграл».
- Как это «заиграл»? – не понял я.
- Как тебе объяснить? – задумчиво поскрёб себе подбородок Артамонов, ну ты, наверное, слышал такое выражение «лёгкая рука»? Так вот в случае с Орловым всё наоборот, рука у него тяжёлая и игра даётся ему тяжело, но он упорный и старается много заниматься. Увлекается, переигрывает, отсюда результат – надрыв связок и сухожилий, потом гипс, неподвижность и начинай всё с начала. Поэтому когда занимаешься и почувствуешь сильное напряжение в кисти или запястье, лучше остановиться, расслабить руки и немного отдохнуть. Запомни это хорошенько, чтобы не носить впоследствии гипс. «Заиграть» руки это конец для концертирующего музыканта, можно только преподавать.
- Да и то, - тут он посмотрел на меня, - наверное, ученику более комфортно прослушать предварительно новую пьесу, как она должна звучать, прежде чем приступить к самостоятельному разбору?
Тут спорить было нечего, я согласно кивнул головой и уже на следующем занятии мы начали разучивать пьесы, рекомендованные мне на экзамен Орловым.

Время на подготовку закончилось, и вот 24 июня 1989 года я подал заявление на имя директора Новосибирского музыкального училища Аникеева А.В. с просьбой принять меня на народное отделение по классу гитары. Оставшиеся девять дней до экзамена, я, по совету Артамонова, особо не усердствовал, чтобы не «заиграть» руки и занимался ежедневно не более двух часов. Первый экзамен традиционно был по гитаре, и назначен на 3 июля, а приёмная комиссия состояла из трёх человек во главе с Орловым. Узнав меня, он слегка улыбнулся и ободрённый, я заиграл Вариации на тему романса Варламова «На заре ты её не буди». Концертная гитара Артамонова своими певучими звуками заполняла собою всё пространство большого класса. Создавалось такое ощущение, словно гитара была подзвучена микрофоном.

Экзаменаторы понимающе переглядывались, они явно оценили красоту и глубину звука инструмента, созданного гением мастера Шкотова. Наблюдая за произведённым впечатлением, я на какое-то короткое время сам из исполнителя превратился в слушателя, и «проскочил» при этом солидный кусок пьесы, сразу же начав играть последующий. Члены комиссии, может, и не заметили моей оплошности, не будучи гитаристами, но Орлов! Он сразу же сурово сдвинул брови и насупился. Бородка его воинственно встопорщилась, весь лик его напоминал теперь старого флибустьера, который вот-вот раскроет пасть и закричит страшным и сиплым от выпитого рома голосом – на рею его! Ещё бы, оттяпать и выбросить на «помойку» кусок пьесы и у кого? У Самого Иванова-Крамского!!!
Как ни в чем, ни бывало, я доиграл «Вариации», сумев изобразить напоследок чудно прозвучавшую коду. Но, судя по всему, задетый за живое, Орлов ещё не «отошёл», эк меня угораздило – впредь надо быть внимательней. О-ё-ёй! Максимально сосредоточившись, я начал играть «Сюиту» Робера де-Визе. Там много аккордной техники, причём аккорды с немыслимой аппликатурой достаточно быстро сменяют друг друга. Растяжка пальцев при этом должна быть такова, что если указательным пальцем зажимаешь ноту на первом ладу, будь готов мизинцем зажать ноту на четвёртом. Тем не менее, по-моему «Сюиту» я отыграл достаточно чисто, без явных «косяков». Настал черёд «Прелюдии для гитары» бразильского композитора Вилла Лобоса.

Ох, и попортил мне крови этот «бразильянец», мать его за ногу! Там тоже присутствуют «неудобные» аккорды и, вдобавок, чересчур замысловатая фактура струнного перебора. Плюс ко всему приличный темп. От напряжения пальцы правой руки начинали заплетаться и путаться уже в середине прелюдии. Артамонов советовал сыграть эту пьесу чуть медленнее, чем следовало, но без ошибок, утешая меня тем, что темп – дело наживное. Какой хороший, да что там – просто отличный совет! Конечно, если ему следовать. Но я так расстроился по поводу пропущенного куска «Вариаций», что этот добрый совет просто вылетел у меня из головы напрочь. И я атаковал приёмную комиссию как Чапаев в исполнении актёра Бабочкина из одноимённого кинофильма. Помните эпизод с психической атакой корниловцев? У Анки-пулемётчицы кончились патроны, штыки белогвардейцев всё ближе, казалось бы всё пропало, но тут – па-па-пам! – появляется Чапай на лихом коне в развевающейся бурке, а с ним конная дивизия, которая с ходу крошит и рубит гадов в капусту. Вот и я так же с ходу и безоглядно кинулся играть прелюдию и сразу же понял, что темп не мой! Ну не останавливаться же теперь, и я продолжал, хотя знал, что такой скорости мои пальцы долго не выдержат. «Давай-давай» - мысленно приговаривал я, но чуда не произошло, пальцы в середине пьесы начали привычно путаться, и окончание её было скомкано, увы! Не глядя на комиссию, я уложил гитару в футляр и тихо пробормотав «до свидания», вышел из класса. Настроение было – только «напиться до положения риз».

Спустившись на первый этаж, я прошёл мимо паренька сидящего на скамье, и тихонько наигрывающего на гитаре «Неаполитанскую песенку» Чайковского. Когда, миновав его, я направился к выходу, он, перестав играть, произнёс мне вслед:
- А ты что, результаты не будешь ждать?
Я уже понял, что это один из моих «конкурентов» на зачисление, но не понял, о каких результатах он толкует. Остановившись, и медленно развернувшись в его сторону, я посмотрел на него с недоумением.
- Уже все отыграли, - пояснил он, - ты был последним, в течение часа выставят оценки и сообщат нам. Ты что не знал?
Покачав головой, я присел рядом с парнем и мы познакомились. Его звали Саша, он приехал поступать в училище из какого-то другого города, с утраченным для меня названием. Примерно через полчаса общения, Саша предложил «перебазироваться» наверх, поближе к экзаменационному классу.
- Они же не будут бегать в поисках нас по всему училищу, чтобы сообщить нам результаты, - рассудительно заметил Александр.
- Кто по ком плачет, тот к тому и скачет! – согласно отозвался я, и мы вновь поднялись на четвёртый этаж.
Там по коридору в ожидании «тусовалось» ещё несколько человек с гитарами. Вскоре по очереди стали приглашать в класс. Скрылся за дверями, когда назвали его фамилию и мой новый знакомец Саша, минуты через три он появился опять, физиономия его была довольна.
- «Четвёрка», - шёпотом проговорил он, обращаясь ко мне, и улыбнулся.
- Молодец, братан, - проговорил я, и в этот момент услышал, как произнесли вслух мою фамилию.
Я зашёл в класс, кроме Орлова там уже никого не было.
- Ну, что же ты, Руслан, – встретил он меня, - как же это ты прелюдию-то «запорол», а?
Я пожал плечами, сыграл мол, как смог, чего уж тут!
- Очень высокий взял темп и не справился, - поучительно заметил педагог. А из «Вариаций» ты зачем такой кусок выкинул, думал я не услышу? Волновался, понятная картина. Ну что же, Руслан, поставили мы тебе «тройку», но в принципе – ты мне подходишь. Я возьму тебя на свой курс, при условии, конечно, если ты сдашь остальные экзамены.
Домой я летел как на крыльях. Следующий экзамен будет уже через день – сольфеджио, но мне было не страшно. Ведь я целых три месяца занимался с опытным педагогом и многое постиг. Практически ощущая себя студентом музыкального училища, я плевать хотел на всякие там сольфеджио, а зря! Не говори «гоп», если тебе нечем подкрепить дальнейший сценарий. 5 июля абитуриенты народного отделения писали музыкальный диктант. В просторном классе стояло фортепиано и дюжина столов, расставленных рядами, но автономно друг от друга. За каждым столом стояло по одному стулу. Вероятно для того, чтобы граждане поступающие, вульгарным образом не пытались списать, имея возможность заглянуть в тетрадь соседа. «Это серьёзный подход», - подумал я, усаживаясь по школьной привычке на «камчатку». Столы заполнились будущими студентами, в класс вошла миловидная женщина, она вкратце объяснила нам происходящее, видимо для «самых одарённых», и присела за фортепиано. Потом женщина объявила тональность и размер и, не спеша, заиграла. Лихорадочно записывая закорючки будущих нот, я пытался, по крайней мере, следить за высотой звуков мелодии. Будь, что будет! Пусть хотя бы количество нот соответствует сыгранному оригиналу. Экзаменатор закончила играть. Теперь надо просчитать доли, разбить на такты, а из схематических закорючек вывести «хвосты» нот, из всех этих «четвертушек», «восьмушек» и прочих «неведомых зверушек». Кстати, не забыть о паузах, по-моему, где-то они проскочили. Так, количество диезов при ключе соответствует тональности, подписав работу, я подумал - ну вот и всё. Всё на что я способен в данный момент. Сдав экзаменатору свой нотный листок, с синим оттиском печати музыкального училища, я простился и вышел из класса.

Возвращаясь, я наблюдал из окна автобуса за летними пейзажами городских кварталов, проносящихся мимо. Мир был так хорош, что временами во мне вспыхивала надежда, что и диктант мой вдруг да окажется удостоенным хотя бы «тройки».

И вот он наступил день моего последнего экзамена, на этот раз по элементарной теории музыки. Для начала меня попросили отвернуться от клавиатуры и определить на слух музыкальные интервалы. Все эти кварты, квинты и прочие сексты с октавами игрались вразнобой, но для меня это были «семечки» и я давал ответы чуть снисходительно. Затем задание усложнили, вместе с интервалами экзаменатор стала играть трезвучия – мажорные, минорные, уменьшенные и увеличенные, а чтобы окончательно меня запутать, иногда звучали септаккорды и даже доминантсептаккорды. Тут я уже сделал пару незначительных ошибок и перестал «важничать» и «надувать щёки». После этого меня попросили построить и сыграть на фортепиано доминантсептаккорд и его обращения в «Фа диез мажоре». Мысленно засучив рукава и отдёрнув фрак, я присел за инструмент, моя правая рука реяла над клавиатурой, хищно растопырив пальцы, подобно коршуну, и готова была камнем пасть на беззащитные клавиши. Главное – попасть с первого раза!
- Итак, объявил я, - пятая ступень – доминантсептаккорд.
И тут мощный звуковой раскат потряс аудиторию и экзаменатора. Бедная женщина! Конечно, у неё не было сил извлекать такие звуки, но я то мужик!
- Седьмая ступень – доминантовый квинтсекстаккорд – очередной раскат грома.
- Разрешается в тоническое трезвучие с удвоенной тоникой, - победоносно кричу я, тут же демонстрируя разрешение.
Схватившись за голову, экзаменатор просит меня играть тише, я радостно киваю головой, и продолжаю, уже немного расслабив бицепс.
- Вторая ступень – доминантовый терцквартаккорд, - ураганный аккомпанемент в моём исполнении стихает, словно грозовые тучи постепенно уносит ветер. Разрешается в тоническое трезвучие с удвоенной в октаву тоникой.
Женщина благодарно кивает головой за то, что я пощадил её слух.
- И в завершение, - проникновенно говорю я, - секундаккорд строится на четвёртой ступени и разрешается в тонический секстаккорд с удвоением тоники.
И тут в моём исполнении прозвучали последние затихающие где-то вдали раскаты, и я выжидательно смотрю на экзаменатора, не пытаясь скрыть своей торжествующей улыбки, ибо «оттарабанил» я по клавишам лихо, вне всяких сомнений!
- Что ж, неплохо, - она чуть устало улыбается мне в ответ, - давайте теперь посмотрим ваш диктант. Напомните мне, пожалуйста, свою фамилию.
С этими словами она берёт лежащую на фортепиано стопку нотной бумаги, со знакомыми синими оттисками печати училища. Как всё скоротечно в этом несовершенном мире, только что восторг распирал меня, я был горд своими познаниями и совсем позабыл, про этот чёртов диктант. Напомнив педагогу фамилию, я почувствовал, как неприятно сжалось сердце в предчувствии беды.
- «Двойка» у вас за диктант, - разрушила все мои иллюзии экзаменатор, найдя, наконец, в стопке моё «творение». Извольте посмотреть.
Я взял в руки листок с диктантом и взглянул на него. По нотному стану бежала дорожка синих мурашей – эти ноты нарисовала моя шаловливая рука, а немного вразброс с синими бежали красные мураши – это правильные ноты, проставленные экзаменатором, дорожки иногда пересекались, иногда расходились в разные стороны, но ни одна синяя нота не совпадала с красной! Даже удивительно, если принять во внимание теорию вероятности. Единственно, чему я порадовался, так это тому, что на такты мелодия была разбита правильно и длительность нот почти соответствовала оригиналу. Но это являлось скорее моральным удовлетворением, чем имело какое-нибудь практическое значение. «Двойка» есть «двойка»! Как говорится, «жопой танк не остановишь».
- У вас, что в школе не писали диктанты? – с интересом спросила меня женщина.
- Я не учился в школе, а брал частные уроки, - выдал я экзаменатору правду-матку, ибо врать считал ниже своего достоинства.
- Хм, - она ненадолго задумалась, потом сказала, - тогда я вынуждена проверить, как вы поёте с листа.
Она мне выдала ноты, настроила в тональности, и я запел. Но то ли день сегодня был такой неудачный, то ли вокальная партия оказалась чересчур сложная для меня, но уже через четыре такта, мне пришлось остановиться, ибо пел я не что иное как «Мурку». Брови у женщины поднялись «домиком», вероятно от удивления, а изящный носик забавно сморщился, но я и сам уже узнал популярную мелодию в своём исполнении и замолк. Поздно, отголоски эха от моего пения летели уже где-то под потолком класса, и сами собою складывались в слова. Не знаю, как бедная женщина, но я слышал их вполне явственно:
«Здравствуй, моя Мурка, здравствуй дорогая,
Здравствуй, моя Мурка, и прощай.
Ты зашухерила всю нашу «малину»,
А теперь «маслину» получай!»
- Неплохой у вас баритон, - саркастически похвалила экзаменатор мой вокализ. Но мелодию вы напели несоответствующую как содержанию партитуры, так и текущему моменту.
- Это случайность, - буркнул я.
- Охотно верю, - сочувственно сказала она, - но, к сожалению, я не могу поставить вам даже «тройку». Теорию музыки вы действительно знаете неплохо, но с сольфеджио дела обстоят весьма плачевно. Мой вам совет, приходите поступать на следующий год, у вас будет масса времени хорошо подготовиться, а теперь – всего вам хорошего!
На всякий случай, я зашёл к Орлову, и мне даже повезло застать его одного в классе. Не знаю, на что я рассчитывал, но чуда не произошло!
- Итак, Руслан, я же вас предупреждал, - проговорил Орлов, выслушав мой сбивчивый рассказ о злоключениях на экзамене, - что возьму вас к себе на курс, но экзамены по сольфеджио и теории музыки вы должны сдать, ну хотя бы на «тройку»! Теперь, понятно, что помочь я вам решительно ничем не могу. Но считаю, что никакой трагедии здесь нет, действительно – приходите на будущий год и обязательно поступите. Я просто уверен в этом, играете вы неплохо.

Вот так провалилась моя попытка поступить в музыкальное училище. Дома, как и положено, в таких случаях состоялся трёхдневный траур по моей нереализованной мечте, но потом всё вошло в свою колею. Артамонов, этот не раз битый жизнью мужик, даже глазом не моргнул, когда я сообщил ему о том, что завалил экзамены. «А и верно, подумаешь, какая трагедия», - пришло мне в голову, когда я наблюдал за реакцией своего учителя.
- Поступишь на следующий год, - спокойно констатировал Владимир Прокопьевич, - зато у тебя появился опыт, а чтобы не терять времени, я предлагаю тебе поступить пока и поучиться в областном училище культуры и искусства. Гитару там не преподают, но сольфеджио, теория музыки и даже общее фортепиано тебе обеспечены. На следующий год уйдёшь переводом и всех делов!
Это было неожиданно, уже свыкнувшись с мыслью, что этот год потерян, я думал «удариться в разгульный отдых» после такой напряжённой подготовки к экзаменам, окончившейся таким убийственным фиаско.
- А когда там вступительные экзамены? - спросил я, уже мысленно согласный с доводами учителя.
- Кажется, в августе, но ты позвони туда, узнай всё подробно, - проговорил Артамонов и, улыбнувшись, добавил, - расскажешь потом, как всё прошло.

Через справочное бюро я нашёл телефон приёмной Новосибирского областного училища культуры и искусства и позвонил. Через пять минут я знал всё! Наиболее подходящим для меня было, безусловно, оркестровое отделение. Моя будущая профессия (если бы я получил диплом) называлась – руководитель оркестра народных инструментов. Поскольку училище являлось гуманитарным заведением, из вступительных экзаменов имелись диктант по русскому языку и сочинение по литературе. На предварительном прослушивании проверялись слух (а вдруг медведь на ухо наступил!), чувство ритма и музыкальность. Проверка музыкальности абитуриента заключалась в игре на любом произвольно выбранном инструменте, хоть на ложках. «И что бы мне сразу туда не ломануться? – глумливо подумал я, - столько сил и здоровья угробил, и всё зря!» До вступительных экзаменов в культпросветучилище, как называли подобное заведение в эпоху военного коммунизма, оставался ещё целый месяц, но готовиться к ним специально не было никакой нужды и я, наконец, расслабился. Полгода ведь вкалывал как негр на плантации, думаю – заслужил!..

Но вот и настало то солнечное августовское утро 1989 года, когда я поехал в училище культуры на вступительный экзамен. Так как помимо проверки слуха и чувства ритма, абитуриентам предлагалось исполнить что-нибудь на любом из музыкальных инструментов, то я, отказавшись от всякого рода экспериментов, взял с собою проверенную спутницу – гитару. Войдя в пятиэтажное здание училища, расположенное неподалеку от станции метро «Студенческая», я поднялся на третий этаж. Экзамен состоялся в громадном оркестровом классе с подиумом для музыкантов и принимал его, безо всякой помпы, всего один человек – Панов. Это был руководитель оркестрового отделения и преподаватель по дирижированию и баяну. Увидев меня на экзамене с гитарой, он оживился. У меня даже мелькнуло подозрение, что сейчас экзаменатор достанет водяры, мы с ним «вмажем по стопарю», и я услышу просьбу сбацать «Кирпичики» или какую-нибудь другую блатную песню. А как же остальная «абитура», ждущая своей очереди в коридоре? К счастью, я ошибся, Панов с самым серьёзным видом, начал выстукивать карандашиком по столу различные популярные мелодии, а потом спрашивать меня, что я слышу. Я говорил наобум названия песен и композиций и почти всегда отвечал правильно. Панов одобрительно гукал, затем задал мне несколько общих вопросов и предложил исполнить что-нибудь на гитаре. Я сыграл пару пьес и на этом главный вступительный экзамен на поступление в «культпросвет» закончился. Оставался диктант по русскому языку и сочинение по литературе. Это всё я написал и сочинил «влёгкую» и на «отлично», даже не вспотев при этом. Но минимальная интрига всё же оставалась, и когда через некоторое время после всех экзаменов я позвонил в училище, и мне сказали, что я зачислен, ликование моё было безмерно!..

Парни, занимающиеся творчеством, нравятся всем без исключения. С ними никогда не бывает скучно. Но одно дело - встречаться, а совсем другое - жить вместе. Если ваш парень-музыкант сделал вам предложение, мы расскажем вам к чему стоит готовиться!

Он сделает ревность твоей постоянной подругой

Не важно, играет ли парень в супер-крутой группе, которую показывают по телевизору, или же просто два раза в неделю дает акустические концерты в пивном баре за углом, все равно свыкнитесь с мыслью, что вам придется ревновать. Вокруг творческих людей всегда находится толпа поклонниц: и не важно, подвыпившие ли это тетки, справляющие день рождения в заведении, где он дает концерты, или же малолетние фанатки, засыпающие каждое фото вашего парня комментариями. Даже если сам парень не дает причин для ревности, и вы уверены в его чувствах, все равно какая-нибудь наглая барышня рано или поздно выведет вас из себя. Будьте к этому готовы!

Он научит тебя не строить планов

Живя с музыкантом, вы поймете, что ничего нельзя планировать заранее. Любое запланированное событие, будь то встреча с друзьями, поездка за город или поход в гости к родителям, может легко отмениться, если вашего парня внезапно позвали выступить, порепетировать или познакомиться с крутым организатором концертов.

Он не будет давать тебе ласковые прозвища

Музыканты в большинстве своем совсем несентементальны. Вам придется привыкнуть, что обращение «моя девочка» будет относиться не к вам, а к его новой гитаре, а слово «любимая» намного чаще будет употребляться в контексте музыки, которая ему нравится, а вовсе не отношений.

Он научит тебя долго ждать

Репетиции, запись альбома, концерты и турне по другим городам будут отнимать кучу его времени. Поэтому вам придется привыкнуть ужинать в одиночестве, проводить выходные раздельно, в последний момент менять свои планы и скучать по несколько дней, а иногда и недель, пока парень будет на гастролях.

Он не всегда будет радоваться твоим подаркам

Не ждите, что ваш парень будет испытывать искренний восторг от нового галстука, набора носков с крутыми надписями или открытки, сделанной своими руками. Музыканты живут в своем особом мире, поэтому его скорее обрадует набор струн, медиатор или навороченный тюнер.

Он расширит твой кругозор

Он окажется совершенно неприспособленным к быту

Он никогда не будет знать, где лежат его носки, пульт от телевизора и корм для кота, зато если вы его разбудите среди ночи, он наизусть зачитает вам последовательность нот его новой песни.

Он всегда будет говорить больше о себе, чем о тебе

Связав свою жизнь с музыкантом, вам придется привыкнуть к тому, что в любой компании он всегда в первую очередь будет рассказывать о себе. У него же такая интересная жизнь: репетиции, концерты, запись альбома и предложения от организаторов! Это намного круче, чем ваши истории о купленной по огромной скидке юбке из новой коллекции модного дизайнера, обсуждения беременности лучшей подруги и рассказа о забавной собачке, повстречавшейся вам на прогулке в парке.

Он не знает, что такое семейный бюджет

Он легко сможет потратить деньги, отложенные вами на отпуск, на крутую гитару, которую кто-то решил продать чуть дешевле, чем она стоит, ведь это же такой уникальный шанс! А вас упрекнуть за слишком дорогое платье.

Ты всегда будешь для него на втором месте

А почетное первое место всегда будет занимать его творчество. Он будет посвящать ему гораздо больше времени, чем вам, однако это не значит, что он не будет вас любить. Просто это такая особенность творческих людей.

Несмотря на все сложности, жизнь с музыкантом очень насыщенна и интересна. А если вас не пугают перечисленные выше минусы, и вы готовы с ними мириться - из вас получится отличная пара, а ваш брак будет счастливым и крепким.

Для того, чтобы добиться успеха в сфере классической музыки, надо знать, какие дороги к нему ведут. Талант и трудолюбие не являются гарантией успеха, удачной карьеры и счастливой жизни. Хотите, чтобы ваш ребёнок посвятил жизнь музыке? Узнайте сначала правила игры и как всё устроено в этой сфере. Возможно, вам будет интересно узнать, как и почему складываются судьбы не только знаменитостей, но и всех остальных. Дирижёр – это вершина. Но все ли дирижёры на вершине? Тайное становится явным.

* * *

компанией ЛитРес .

Часть 1. Легко ли быть музыкантом?

1. Немного о Системе

Есть вещи, о которых все знают, но не говорят. Есть вещи, о которых не говорят потому, что не знают о них. Наконец, есть вещи, о которых знают лишь некоторые, но не говорят потому, что не хотят ни знать, ни видеть, ни слышать о них, не хотят признавать, что они есть. Потому что если о них размышлять и делать выводы, окружающий мир становится несколько менее удобным и комфортным для проживания. Если человек осознаёт свою принадлежность к системе, давшей ему место под солнцем, жизненное пространство и кусок хлеба с чем-нибудь, в зависимости от положения, гораздо удобнее думать, что сама по себе система справедлива. Кому-то везёт больше, кому-то меньше, а в принципе всё зависит от личных качеств самого человека. Я занимаю это место потому, что я его достоин – ну и, конечно же, немного удачи. Размышления, ставящие под сомнение справедливость основополагающих принципов системы, нарушают привычную картину мира, появляется едва различимое, смутное чувство солидарности со всеми несправедливостями системы, чувство, с которым надо жить дальше, и с течением времени оно будет только расти. Большинству людей это не нужно. Не нужны проблемы, частью которых они сами являются. Вот внешний враг, или какой-нибудь явный коррупционер, или иная одиозная личность, на которую можно направить свой праведный гнев – это то, что надо, потому что отрицательный пример отдельных личностей лишь подтверждает позитивную природу самой системы. Под словом «система» мы понимаем в данном случае любую сферу профессиональной деятельности, которая занимает значительную часть жизни человека, сферу, с которой человек идентифицирует себя, осознаёт себя её частью. Например, есть система образования, здравоохранения, вооружённые силы – тоже система, искусство – тоже.

Конечно, если я был спортсменом, но повредил здоровье и теперь работаю охранником в детском саду, чтобы заработать на жизнь, я не ассоциирую себя с системой частной охранной деятельности! Скорее всего я буду продолжать считать себя частью системы профессионального спорта до конца жизни. Ведь то, что со мной случилось, изначально заложено в основе существования этой системы – риск получить травму или потерять здоровье. Но поскольку я посвятил спорту лучшие годы своей жизни, для меня гораздо комфортнее и психологически безопаснее блокировать в зародыше размышления о том, что, возможно, система профессионального спорта основана на принципе безжалостного отношения к человеку, что погоня за результатом, за рекордом, изменяет отношение человека к себе и окружающим не в лучшую сторону, что система безжалостно выбрасывает за борт отработанный человеческий материал итд. Если я усомнился в системе, я усомнился в том, что моя предыдущая жизнь прошла не напрасно, а от этого уже недалеко до сумасшествия. Вот если бы кто-то во времена моего детства, отрочества, сумел бы убедить меня выбрать другую специальность, объяснил бы все риски и сложности, с которыми я столкнусь через двадцать лет, к примеру, моя жизнь прошла бы в русле другой системы.

Но это всё только для примера, речь у нас не о спорте.

Искусство, традиционно считающееся сферой прекрасного, тоже является системой, существующей по своим правилам. И далеко не все занятые в сфере искусства с самого начала, ещё в годы обучения, знали, что это за правила, как на самом деле всё устроено, на что реально можно рассчитывать. В этом смысле, безусловно, проще тем, чьи родители или родственники являются частью системы, которые на своём опыте уяснили некоторые закономерности и вовремя объяснили своим детям, внукам и племянникам основные принципы функционирования системы – то, что никогда не узнают дети и юноши, пришедшие со стороны, чьи родители работают в других областях. Не узнают до тех пор, пока на каком-либо этапе своей жизни не столкнутся с этим сами.

Постепенно приближаясь к объекту наших размышлений, обратимся к музыке. Академической классической музыке как Системе. Что знают о ней остальные люди? Можно было бы сказать «обычные люди», но среди них, возможно, есть и необычные. Также не скажешь «простые люди» – а вдруг среди них есть и непростые…

Итак, общеизвестно, что некоторые музыканты зарабатывают очень хорошо, при этом график работы у них значительно более гуманный, чем большинства людей, трудящихся по 8 часов 5 дней в неделю. Музыканты ездят на гастроли, видят новые города и страны, им аплодирует публика, они получают море цветов. При этом они хорошо воспитаны и образованы, их жизнь проходит среди подобных им людей, творчески одарённых, умных, интеллигентных.

К тому же, занятия музыкой в детстве очень развивают личность, это тоже всем известно. А потом многие, очарованные волшебной силой музыки, хотят идти по этому пути дальше – к творческим успехам, гастролям, концертам, аплодисментам, цветам, а главное – к неисчерпаемым источникам радости от разучивания и исполнения новых произведений. Есть, конечно и другая информация, также общеизвестная. Какой-то известный композитор ослеп, другие оглохли, кто-то сошёл с ума, а этот умер от какой-то весьма подозрительной болезни. Половина известных композиторов кончила жизнь в нищете, другие провели жизнь в скитаниях, произведения третьих не исполнялись при жизни. А чего стоит одна тёмная история про знаменитого скрипача, якобы продавшего кому-то там свою душу! И Томас Манн со своим Адрианом Леверкюном туда же…

Но эти сведения почему-то никого не останавливают, люди уверены, что с ними-то уж точно ничего такого не произойдёт. То, что Система существует очень давно и принимает далеко не всех желающих, даже таких великих, как упомянутые выше музыканты, в голову не приходит. И совершенно напрасно.

Среди посторонних людей существуют множество суждений о мире классической музыки, среди них есть как весьма точные, так и весьма забавные. Например: «музыка это лёгкий хлеб», или «не лезь туда, сынок, не дадут пробиться». Первый тезис, конечно, достаточно поверхностный и легко опровергается, зато со вторым ситуация немного сложнее. Тем не менее, огромный поток людей, желающих посвятить себя музыке, не иссякает. Многие с раннего детства начинают ощущать это желание, в мире рождается достаточно много музыкально одарённых детей, которые при определённых условиях могли бы стать знаменитыми и уважаемыми солистами, певцами или дирижёрами. Да. Могли бы.

2. Музыка как Система

Что можно сказать о сфере классической музыки как системе? Нет никаких оснований полагать, что она в силу своей творческой специфики отличается от всех остальных систем. Рычаги, приводящие её в движение, те же самые, а алгоритм попадания в систему, выживания в ней и продвижения наверх тоже похож на все остальные. Семейные кланы? Да, но они есть и в других сферах деятельности: ремесленники, повара, артисты цирка, рыбаки и так далее. Рекомендации, знакомства, любимчики? А где этого нет? Основополагающий принцип продвижения по любой системе – быть лучше других и иметь поддержку влиятельных лиц – работает и в медицине, и в офисе, и в бизнесе. Человеческая природа не отличается разнообразием, поэтому всё везде очень похоже. Главное отличие системы в искусстве, в том числе и в музыке, состоит в критериях оценки и пути достижения результата. Именно здесь заканчивается равенство возможностей для всех – заканчивается, не успев начаться, ещё в музыкальной школе, причём очень многие начинают понимать это спустя годы и десятилетия. Если ты талантливый математик, спортсмен, парикмахер или повар, твой талант проявляется чётко и недвусмысленно: ты готовишь вкуснее, бегаешь быстрее, лучше делаешь причёски. Поэтому на таких людей всегда будет спрос – ведь на них можно заработать! Или деньги, или славу, или всё вместе. Связь между твоим мастерством и твоей карьерой прослеживается вполне определённо. Конечно, при желании можно погубить любой талант интригами, завистью и клеветой. Всё дело в пропорциях, в процентном соотношении реализованного и нереализованного. Это и определяет, что есть правило, а что исключение. А правило таково – многим системам для обеспечения собственной жизнедеятельности, жизнеспособности и конкурентоспособности выгодно такое положение вещей, когда лучшие наверху. Принцип естественного отбора, если хотите. Это повышает эффективность самой системы, что является некоторым ограничением для коррупции, которая так или иначе присутствует везде (мы уже говорили о человеческой природе).

Что касается искусства музыкального, то здесь критерии качества далеко не так очевидны, способностью отличить лучшее от худшего обладает далеко не каждый человек, поэтому люди из других сфер деятельности ориентируются в оценке того или иного музыканта на мнение «тех, кто понимает». Если о них говорят в новостях, пишут в газетах, их имена не сходят с афиш концертных залов, значит, они и есть лучшие. Или одни из лучших. Наша национальная гордость, наша творческая элита.

Но кто же они, эти люди, которые определяют лучших и худших на различных этапах становления музыканта? Если ты можешь ответить на этот вопрос, если ты сможешь войти с ними в контакт, если они проявят к тебе интерес и захотят принять тебя в свой круг – значит, ты понимаешь, как работает Система и у тебя есть хороший шанс занять в ней своё место. Место, достойное тебя, плюс немного удачи.

Говоря о размытых критериях качества, мы, конечно, не имеем в виду, что большинство людей не в состоянии отличить профессиональное исполнение от школьного или любительского. Безусловно, имеется рад технических и художественных характеристик, позволяющих оценивать с большой долей объективности игру любого музыканта. Мы оцениваем игру на музыкальном инструменте с трёх основных позиций: чистота интонации, уровень технического совершенства и художественная ценность исполнения, так называемая музыкальность. Отдельно можно выделить красоту звукоизвлечения, тембровое богатство. Всё понятно? Объективно? Конечно.

А теперь давайте проследим судьбу двух воображаемых музыкантов, например, пианистов, с момента начала занятий на инструменте до окончания консерватории. Оба музыканта имеют одинаковые врождённые музыкальные способности, очень большие способности – это обязательное условие нашего анализа, изначальное равенство!

Итак, двое талантливых (в равной степени) детей в возрасте пяти лет начали свои занятия на фортепиано в одной и той же музыкальной школе. Правда, оказались они у разных педагогов. Первый ребёнок попал к хорошему педагогу, спокойному, доброжелательному, установился контакт между учеником и учителем, все довольны. Второй ученик по предварительной договорённости осведомлённых родителей попал к другому педагогу, хорошему, спокойному, доброжелательному, имеющему вес среди преподавателей школы, имеющему знакомства среди преподавателей среднего и высшего уровней обучения, входящему в жюри детских музыкальных конкурсов, способному научить не только хорошо играть на инструменте, но и умению побеждать, не бояться сцены, контролировать эмоции и выживать в конкурентной борьбе. Этот педагог может рекомендовать своего талантливого ученика по окончании школы преподавателю из колледжа, такому же уважаемому и заслуженному преподавателю, как он сам, который берёт в свой класс далеко не всех и тоже обладает весом и связями на своём уровне. Оба ученика, талантливые каждый по-своему, заканчивают музыкальную школу с отличными оценками и поступают в колледж. Вступительные экзамены (особенно первые в жизни) – это большой стресс, это конкурс, это волнение. Первый ученик играет хорошо, но сильно волнуется, он не имеет никакой поддержки и надеется на свой талант и удачу. Второй ученик, уже имеющий опыт победы на детском конкурсе, знающий о том, что один заслуженный профессор уже приготовил ему место в своём классе, тоже играет хорошо, при этом всё вышесказанное придаёт ему дополнительную свободу и уверенность. Поэтому он играет без потерь, связанных с нервами, и получает более высокий балл. Оба ученика поступают в колледж, но теперь второй ученик сразу оказывается в положении фаворита, частью местной «элиты». Теперь ему гарантировано соответствующее отношение со стороны преподавателей и администрации до конца обучения. А первый ученик становится рядовым студентом первого курса, который на каждом экзамене должен будет доказывать своё право на высокие оценки и признание. Вот неожиданно представилась возможность сыграть фортепианный концерт со студенческим оркестром. Кого же порекомендуют в качестве достойного представителя кафедры фортепиано? Конечно, вы угадали. Теперь у второго ученика появился опыт игры с оркестром. Насколько это важно, будет понятно впоследствии. А первый ученик впервые начинает сомневаться в том, что всё решает одарённость и музыкальность. Тем не менее, не будем забывать, что оба ученика весьма способны. За годы учёбы в колледже оба выросли профессионально, первый ученик всё-же съездил на свой первый в жизни конкурс, а может быть, и на несколько. Правда, его профессор сам не сидит в жюри какого-либо конкурса и не имеет возможности поддержать своего ученика, используя своё влияние или дружеские отношения. Первый ученик может рассчитывать только на свой талант и трудолюбие, а также на удачу. Он уже понимает, что мир классической музыки не так прекрасен, как сама музыка, и не так прост, как он думал раньше, поэтому его беспокойство усиливается. Он получает третью премию – всё же он талантлив и лучше многих, но этот конкурс не входит в число престижных и не очень помогает в карьере. Но он даёт опыт. Теперь первый ученик знает, что такое конкурс, кто и почему получает первые премии. Председатель жюри дружески похлопывает его по плечу и желает успехов на следующих конкурсах.

В это же время второй ученик тоже участвует в конкурсах, но в других, и на одном из них получает первую премию. Победа на этом конкурсе даёт возможность дать несколько концертов в разных городах. Второму ученику всего 17 лет, но он уже чувствует себя уверенно и с оптимизмом смотрит в будущее, которое сулит ему немало приятных моментов. У него нет причин сомневаться в справедливости Системы, потому что она даёт ему то, чего он достоин. Он ведь на самом деле талантлив!

И вот наступило очередное испытание – вступительные экзамены в консерваторию. Обоим ученикам по 19 лет, они успели многого добиться, по мере возможности раскрыть свой талант и достигнуть высот. Наступил день экзамена. Второго ученика уже ждёт место в классе одного из самых известных в стране профессоров, который может дать своим ученикам возможность начать настоящую карьеру. Он берёт в свой класс только самых лучших и только по рекомендациям (самых лучших слишком много). Некоторые даже удостоились чести взять у него несколько уроков перед экзаменами, в том числе и второй ученик. Первый тоже очень хотел показаться этому профессору, заинтересовать его своей игрой, однако его никто не представил, не порекомендовал – просто среди его знакомых такого человека не оказалось… Первый ученик понимает, что надо действовать решительно, потому что наступает момент истины, и ловит профессора в коридоре консерватории, представляется и просит его послушать и дать консультацию. Профессор отвечает, что он бы с удовольствием, но, к сожалению, у него совсем нет времени: концерты, ученики, жюри международных конкурсов, словом, он не имеет возможности, к величайшему сожалению.

Прошли экзамены и оба ученика поступили в консерваторию. Первый едва дотянул до проходного балла и поступил в класс к другому профессору, который очень хорошо занимается. Да, он учит очень интересно, но из его класса почти никто не выигрывает престижные конкурсы и не избалован количеством концертов. Второй же ученик уже на первом курсе взял первую премию на одном из самых серьёзных международных конкурсов. Это дало ему множество концертов в разных странах. Первый ученик тоже подавал документы на этот конкурс, но его даже не отобрали для участия. Через год он подал документы на другой конкурс, попроще, и прошёл. На первом туре он играет прекрасно – он талантлив, к тому же он понимает, что следующего шанса может не представиться. Он проходит и второй тур. На последнем туре в программе концерт для фортепиано с оркестром. Первый ученик никогда не играл с оркестром, у него не было такой возможности, как и у большинства других пианистов его возраста. Но у его соперников в финале конкурса опыт игры с оркестром был.

Первый ученик, оказавшись впервые в окружении оркестровых музыкантов и поймав вежливо-равнодушный взгляд дирижёра, начинает терять самоконтроль, его охватывает волнение и нехорошие предчувствия. Выступление началось. Ученик не знал, насколько сильно аккомпанемент оркестра отличается от второго рояля – этого не понять без личного опыта! Он не может расслышать все оркестровые голоса и теряется. Он занимает последнее место среди финалистов, получает сильнейшее душевное потрясение и не получает никаких предложений выступить с концертами. Он возвращается домой и чувствует, что больше не может бороться, он устал и разочарован. А главное – перед его мысленным взором проходит весь его творческий путь, начиная с музыкальной школы, наступает переоценка ценностей, и он теряет веру в свой талант.

Подходит к концу обучение в консерватории. Первый ученик понимает, что стать концертирующим пианистом он не сможет, у него нет ни имени, ни поддержки, а значит, не будет и концертов. Между тем, юность постепенно сменяется зрелостью, наступает время зарабатывать на жизнь. Перед первым учеником открываются следующие возможности: преподаватель в музыкальной школе или колледже, концертмейстер или артист оркестра (очень редкая возможность). А второй ученик становится звездой, затем творческой элитой, а со временем имеет неплохие шансы попасть в категорию «национальная гордость». Он был талантлив и приумножил свой талант. Он этого достоин. Всё справедливо, разве нет?

Мы рассмотрели один из самых оптимистичных сценариев для первого ученика. Всё могло сложиться гораздо хуже: он мог не поступить в консерваторию, не получить ни одной премии на конкурсе, чувство несправедливости могло бы довести его до отчаяния и он бы бросил музыку. За время обучения одни становятся частью Системы, других она отбрасывает. Чаще всего вежливо и с улыбкой, ведь музыканты – люди культурные и интеллигентные.

Для второго ученика этот сценарий тоже самый оптимистичный, всё-таки не все становятся мировыми звёздами, но Система всегда имеет интересные предложения для своих избранников: профессорские кафедры, директорские кресла, посты в министерстве культуры, места в театрах и многое другое.

Проанализируем некоторые принципы продвижения по Системе академической классической музыки. В самом начале пути, как мы уже видели, все юные музыканты имеют равные шансы в соответствии со своими природными способностями. Очень многое зависит от первого учителя. Он может оказаться грубым и жёстким, в душе проклинающим свою злосчастную судьбу, которая привела его на должность преподавателя музыкальной школы, хотя он мечтал о концертной деятельности. Он может оказаться просто бездарным педагогом, будучи добрым и приятным человеком. Если он не сможет правильно сформировать музыкальный аппарат ребёнка, например, «поставить руки», даже при чрезвычайных способностях настоящего успеха не будет. Первый учитель может оказаться хорошим педагогом и хорошим человеком (это уже очень большая удача), но при этом не иметь веса среди других педагогов на кафедре, и его ученики на экзаменах будут всегда получать заниженные оценки и в конце концов могут потерять интерес к занятиям. А есть такие педагоги, которые не только чуткие и внимательные, не только грамотные и любящие работу с детьми, но ещё и имеющие авторитет в своей школе, связи и знакомства в музыкальном мире. Такие преподаватели безошибочно сформируют аппарат, помогут ребёнку максимально развить свои способности, почувствовать себя успешным, смогут привить любовь к труду, к занятиям. Таких преподавателей мало, они хорошо известны в музыкальной среде, к ним приходят учиться дети музыкантов, артистов, творческой интеллигенции, дети тех, кто заранее поставил себе задачу обеспечить своему ребёнку достойное место в Системе.

По тому же принципу делятся преподаватели и на последующих этапах обучения: плохие, хорошие и элитные (хорошие с дополнительными возможностями).

Что ещё влияет на развитие музыкального таланта в детском и юношеском возрасте? Возможность выступать на сцене. Навыки поведения на сцене формируются годами для того, чтобы не было потерь, связанных с волнением. Крепкие нервы помогают на многочисленных экзаменах и конкурсах, где решающим фактором становится стабильность. Но не только это! Способность не бояться публики и сконцентрироваться на исполнении помогает добиться больших высот при выступлении на концерте. Таким образом, мы плавно подошли к одной из наиболее важных для правильного понимания тем, связанных с карьерой музыканта вообще.

Одним из основных способов получить право на концертную деятельность является успешное участие в международных музыкальных конкурсах. Все ли правильно понимают, что такое конкурс и каковы его истинные задачи? Здесь абсолютно необходимо прояснить некоторые обстоятельства.

Конкурс, как любое другое соревнование, по своей сути направлен на выявление лучшего. На каждом этапе отбираются лучшие, которые на следующем этапе соревнуются друг с другом. Это очень похоже на спортивные состязания, чемпионаты мира и олимпийские игры. Разница только в одном – в критериях оценки. Ох уж это искусство! Если ты прыгнул дальше, пробежал быстрее или забил больше голов, результат очевиден для всех, он сразу фиксируется и уже не вызывает сомнений ни у кого. Конечно, бывают так называемые судейские ошибки, когда несправедливо удаляется игрок, не засчитывается честно забитый гол, ошибочно назначается пенальти. Эти обстоятельства способны изменить ход игры и принести незаслуженную победу одной из команд. Тем не менее, решение судьи окончательно и победитель проходит в следующий круг.

Музыкальный конкурс имеет следующее отличие: вместо судьи результаты оценивает жюри. Жюри – это группа музыкантов, как правило, достаточно известных и авторитетных, представляющих собой саму Систему. Точнее сказать, это те люди, которым Система доверяет представлять себя. Жюри оценивает выступления музыкантов путём тайного голосования или совещания и никому не даёт отчёта в том, чем оно руководствовалось в своих оценках. Ни о каких ошибках членов жюри речь никогда не идёт – не будем забывать, что Система им доверяет. Судья в своих решениях опирается на правила игры, а результаты соревнований на скорость фиксируют видеокамеры и секундомеры. Жюри музыкального конкурса выносит решение на основании своего впечатления – понравилось или не понравилось, а точнее – насколько понравилось и насколько не понравилось. Этих людей пригласили в жюри, потому что им доверяют: как они решат, так и будет. И они решают – кого принять в Систему, а кого нет. Никто никогда не узнает, о чём совещались члены жюри за закрытыми дверями, какие аргументы приводил каждый из его членов. Почти на каждом конкурсе некоторые решения жюри вызывают бурю негодования со стороны слушателей и наблюдателей. Многие лауреаты конкурсов вызывают сомнения в том, что они лучшие, однако, получив свои премии, они получают пропуск в мир большого искусства, ими интересуются менеджеры и директора оркестров, их дальнейшая творческая жизнь может считаться устроенной. Многие музыканты сидят в жюри на нескольких конкурсах и знакомы с большинством своих коллег, также сидящих на нескольких конкурсах. При этом большинство из них имеет собственных учеников. При отсутствии строгих критериев оценки существует возможность привести к победе практически любого участника.

Конец ознакомительного фрагмента.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Классическая музыка как система и каково это – быть дирижёром. Музыкальный мир без иллюзий (Юрий Соболев) предоставлен нашим книжным партнёром -

Интересно, порой, взглянуть по ту сторону черты. О чём ты даже никогда не думал. То, что происходит без твоего участия, но ты сталкиваешся с этим.

Легко ли быть музыкантом? Конечно же, мы рассматриваем этот вопрос с точки зрения работы. С недавних пор в Минске стало возможным зарабатывать рок-музыкой. Но в основной массе это работа для кавер бэндов. Почему так? Ответ прост. Не написаны ещё те песни, которые будут волновать умы слушателей и надолго поселятся в их сердцах. А вот в мировом музыкальном наследии такие песни уже есть.

Людям нравятся такие песни. Они вызывают состояние удовольствия или по-арабски «кайфа» («время приятного безделья» - дословно). В Коране утверждается, что праведники на небесах пребывают в состоянии постоянного кайфа.

Так вот за такой кайф людя платят. А если есть спрос, то предложение тоже есть. И сколько на сегодня в одном только Минске кавер бэндов уже не счесть. Многие свадьбы и корпоративы не обходятся без участия в них кавер группы. Люди танцуют под музыку, смотрят на музыкантов, заказывают песни. Но давайте перенесёмся по ту сторону сцены и узнаем, что происходит именно там.

Чтобы играть в кавер бэнде нужно быть хорошим музыкантом. В руках посредственного музыканта инструмент не звучит. Музыка не рождается. Поэтому в достойных группах играют действительно хорошие музыканты. Это обязательное условие.

Но какими гениальными они бы не были, они всё-таки люди. Со своими заботами, делами и проблемами. Зрители не видят этого. Они и не должны видеть. Люди покупают шоу и «время приятного безделья». Это как актёры в театре: на сцене необходимо жить в своей роли, оставив всё остальное.

Поэтому для музыкантов это «работа». Они так и называют свои выступления: « В этом месце у нас столько-то «работ». В то время как классические артисты измеряют всё «концертами».

Всем рано или поздно надоедает играть одни и те же песни. Как обычным артистам, так и музыкантам кавер бэндов. Это кажется, что у них в запасе более 300 композиций. Да, они в силах все их исполнить, и даже больше. Но зачастую в свадебно-корпоративном круге судьбы отсилы играется 30 избитых шлягеров. Они всегда «прокатывают», они испытаны и зачем что-то менять.

Но такие «одинаковые» выступления не приносят радости. Это надоедает. А приносит ли радость актёру исполнение одной и той же роли на протяжении многих лет? Или доблестному гаишнику, прячущемуся в кустах с «феном»? Каждому по-своему. Каждый решает сам.

Вот и наше с вами дело - получить удовольствие от хорошей музыки.

А быть музыкантом кавер бэнда - это так же, как и любая другая работа.

Хотя, что меня несказанно радует, многие кавер группы начинают создавать свои песни. Это приводит к выделению их как самостоятельных творческих единиц. Например, группа уже выпустила первый альбом под именем Vox Mira. А песня Wake Up с него позвола поучаствовать в престижном международном конкурсе рок-групп GBOB. создаёт песни под вывеской Море М.

Это указывает, что в этих командах играют дествительно творческие люди, которые идут на шаг впереди других кавер бэндов Минска.

Так легко ли быть музыкантом?

Нет. Не легко. Это труд. Это мастерство. Это творчество.

С уважением к вам,

Сучинский Павел (не музыкант кавер бэнда).