Купеческие палаты XVII века – наследие «допетровской» Руси. Повседневная жизнь русского провинциального города второй половины XVIII века в мемуарах, письмах и воспоминаниях современников

Особенности быта купечества

провинциальный городской дворянский административный

Вторым после дворянства сословием, определявшим облик провинциального города, было купечество. Как правило, считается, что наибольшей потребностью купцов было обогащение, причем в первую очередь материальное и лишь затем - духовное. Конечно, купечество только начинало обособляться как отдельное сословие и было еще очень разнородно по образованию, мировоззрению и культуре, но нельзя отрицать общий рост его культурного уровняв указанную эпоху.

В целом, можно сказать, что купечество было очень тесно связано с народной крестьянской средой. Купеческий быт в изучаемый нами период сохранял черты подлинно народного уклада жизни и был достаточно патриархален и консервативен. Несмотря на размеры купеческих домов, большая их часть отдавалась под складские и торговые помещения, а купцы с семьями жили в довольно небольших по размеру жилых комнатах. Тесную связь с городскими низами подтверждает даже выбор имен. Так в Томске нашего периода лидировали имена новорожденных: Иван (с большим отрывом), Петр, Михаил - и совершенно не было имен дворянских, «благородных» (Павел, Александр, Евгений), они появятся только в следующем столетии.

Народным оставался и костюм купцов: сюртуки-сибирки, картузы, сапоги… Также купцы, включая представителей богатейших фамилий, неизменно носили бороды, зачастую окладистые и не всегда - опрятные. Словом, «многое у купцов было как у крестьян и мещан, только богаче и лучше по качеству, и больше по количеству».

Обед сибирских купцов был более чем сытным. Сегюр отмечал: «Богатые купцы в городах любят угощать с безмерною и грубою роскошью: они подают на стол огромнейшие блюда говядины, дичи, яиц, пирогов, подносимых без порядка, некстати и в таком множестве, что самые отважные желудки приходят в ужас». Надо сказать, обед выполнял и дополнительные функции - социальную, эстетическую и этическую. Приглашенный на обед после первого визита считался знакомым и принятым в дом, неприглашение означало нежелание водить знакомства; отказ со стороны приглашаемого от обеда принимался как обида, выражение враждебности и неприязни.

Что же касается условий экономических предприятий купечества, то можно сказать, что огромным тормозом развития торговой деятельности провинциальных предпринимателей было несение ими всевозможных казенных податей, повинностей и служб. Например, в Симбирске купцы должны были выполнять «полицейскую должность», следить за состоянием дорог и мостов, обеспечивать меры противопожарной и противоэпидемической безопасности, нести караульную службу. В Свияжске и Пензе к «градской службе» привлекались, правда, представители и других сословий - в основном, приказных служителей и отставных военных чинов, но главная тяжесть этих повинностей ложилась на спину купцов.

Еще одной тягостной ношей была постойная повинность. Приезжие воинские и гражданские чины, как правило, предпочитали под временные квартиры занимать купеческие дома. Не отягощенные заботами об интересах домовладельцев, постояльцы позволяли себе не только пользоваться хозяйственной пищей, питьем, дровами, свечами, но и чинили различные «обиды».

Но особенно «великое отягощение и разорение» испытывало провинциальное купечество от казенных отъезжих служб. Так, Симбирский посад ежегодно по разным требованиям властей направлял по 300-400 выборных человек в качестве соляных голов, ларечных, целовальников не столько в свой город с уездом, сколько в самые отдаленные места, в чужие города для приема, хранения, продажи казенного вина и соли, а также счетчиками денежной казны при различных канцеляриях. Пензенское гражданство, которое по данным ревизии 1764 г. насчитывало 503 ревизские души купцов и 143 ревизских душ цеховых ремесленников, каждый год отправляло по 128 человек на сбор казенных кабацких денег при продаже вина и 15 человек для сбора денег при продаже соли.

Однако роль купечества в городской жизни не ограничивалась, конечно, только экономической функцией этого сословия. Провинциальное купечество внесло большой вклад и в развитие русской культуры. Как уже упоминалось, с конца XVIII в. богатые купцы являлись главными заказчиками каменного строительства в городах, что серьезно повлияло на городскую планировку и застройку. Имена многих купцов сохранились в названиях улиц и переулков, что подтверждает этот факт.

Во многих русских городах до сегодняшнего дня сохранились купеческие усадьбы, состоявшие из целого ряда складских, торговых и жилых помещений. Флигели такой усадьбы располагались по периметру двора, двор закрывался на глухие ворота. Кирпич не штукатурился, ряды кладки добротны и строго горизонтальны (так называемый «купеческий стиль» кладки). При этом нельзя не сказать, что купцам было разрешено держать лавки в своих домах только с конца столетия, и до 1785 г. русский город вообще не знал домашней торговли.

Грамотность в среде купечества - вопрос спорный. Н.Г. Чечулин писал, что «только немногие купцы могли читать, писать и механически считать на счетах». При этом, в 1784 г. в донесениях «лутчих купцов» в Комиссию о коммерции 65% томских купцов расписались собственноручно, а также 75% красноярских и 90% тобольских. Благодаря этому, можно предположить, что во второй половине XVIII в. в купеческой среде активно развивается образование, по сравнению с предыдущим временем.

Примером этой тенденции может служить тот факт, что 23 мая 1776 г. в Твери открылась одна из первых в провинции России школ для купеческих и мещанских детей. Однако сначала учебные заведения не встретили должной поддержки у горожан, которые не хотели отдавать в них своих детей и выделять для них средства из городского или семейного бюджета. Впрочем, в Казани еще в 1758 г. под патронажем Московского университета открылась выдающаяся для своего времени гимназия, в которой наряду с дворянами могли обучаться и разночинцы - в отдельном классе, но по той же программе. Однако, судя по описанию обучавшегося там Г.Р. Державина, основной массой гимназистов были все же отпрыски дворянских родов.

Эффективным методом обучения была также отдача мальчиков из купечества «в люди» для обучения торговли и прислуги. Такое практиковалось и внутри семьи, под руководством родителей, учивших своих чад торговому делу. Так, в записке купца Смышляева мы читаем, что после смерти отца автора его мать не могла платить за его обучение и «в девятилетнем возрасте, оставя школьную скамью, пошел я к соликамскому купцу Ивану Братчикову».

Однако недостаток образования в современном смысле этого слова компенсировался у купцов вышеупомянутой укорененностью в народной культуре, знанием фольклора - сказок, пословиц, поговорок, помогавшим в делах и торговле. Имелись у них и основы религиозного образования, тем более что многие знаменитые купеческие фамилии относились к старообрядцам, а в Сибири принадлежность купцов к раскольничьим сектам была даже в некотором роде нормой. По этой причине настоящий шок у старозаветного купечества Иркутска вызывал «один молодой согражданин» по прозвищу Куликан, который «брил бороду, пудрился, щеголял во французских кафтанах и водил знакомства только с барами». В результате молодой человек был подвергнут форменному бойкоту в купеческом обществе («он прослыл язвой и чумой, и все почитали за долг удаляться от его знакомства») и позднее вынужден был сдаться и вернуться к дедовским обычаям.

В плане выбора досуга купцы были верны народным забавам. Видимо, их привлекал спортивный азарт, без которого невозможно ведение бизнеса. Так, в Томске проводились кулачные бои «стенка на стенку» со своими неписаными правилами (не бить по лицу, не пинать лежащего, биться без оружия…). Бились русские и татары, 100 на 100 человек и более, но благодаря честным правилам никто не бывал убит. На рубеже XVIII - XIX вв. в Томске были два силача-купца - Коломыльцов и Серебренников, которые играли двухпудовой гирей как мячиком, в часы досуга перекидывая ее через высокий забор. Помимо общих праздников, характерных для всех сословий и всей территории России, существовали праздники, отмечавшиеся только купцами с привычным для них размахом.

Нет сомнений, что и среди купечества были богатые и бедные, хотя значения слов «бедно-богато» в XVIII в. значительно отличаются от современного понимания. Впрочем, по некоторым данным, провинциальное купечество было зачастую даже богаче дворянства. Например, в 1761 г. власти пригласили представителей от губерний в Петербург с целью участвовать в выработке нового свода законов. Из всех приглашенных явились в основном купцы из Иркутска, Оренбурга и Киева, так как столица сулила им коммерческие перспективы, а вот простому дворянину из провинции было непросто содержать себя в Петербурге.

Ученые отмечают, что во второй половине XVIII в. купечество не было однородным, что подтверждает также своеобразная специализация купцов в различных регионах Российской империи, зависевшая от многих факторов. Так, Смоленск, в силу своего удобного географического положения занимался в основном внешней торговлей пенькой. В ведомости, составленной Смоленским губернским магистратом в 1764 г., из 53 состоятельных купцов, отвозившим товары к портам и пограничным таможням, 43 торговали пенькой на суммы от 1 тыс. до 50 000 руб., а всего - на 283 000 руб. в год. Хозяевами же местного торга были смоленские мещане, часто и сами отправлявшиеся торговать за рубеж.

Ориентация на внешний рынок, одна из самых характерных особенностей смоленского купечества, нашла яркое выражение в жалобах смолян, адресованных в Комиссию о коммерции. В 1764 г из 12 пунктов документа 8 были связаны с проблемами зарубежной торговли. Если сравнить жалобы смолян с «изнеможениями» вяземского купечества, перечень которых был подан в то же время (положение Вязьмы можно определить как промежуточное между западными и центральными городами России), то ясно, что вязьмичи отводили своей внешней торговле гораздо меньше места: из 9 пунктов только 1 жалоба касалась торговли с заграницей.

В то время Средневолжский регион был одним из крупнейших хлебопроизводящих районов. Характерными в этой связи представляются свидетельства симбирских купцов, что купля-продажа хлеба занимала центральное место в их предпринимательской деятельности. Но хлебной торговлей в тех краях также занималась немалая часть торгующих крестьян, дворян, разночинцев и приезжих людей, создавая конкуренцию купечеству.

А из записок Лепехина о русском Севере мы узнаем, что «купцы Соли Вычегодской, коих там 445 душ, <…> небеззажиточны и промышляют большей частью отъезжими торгами, то есть ездят в город Архангельский с хлебом и салом, оттуда берут всякие товары, как заморские, так и российские, и отвозят на Кяхту, откуда, запастись китайскими и сибирскими товарами, возвращаются на Ирбитское, а потом на Макарьеское годовое торжище; нередко же с оными ездят и в другие российские города». Подобные же свидетельства масштабных торговых операций приводит ученый и при описании города Устюга: «Купечества 1956 душ, заживны и имеют довольные промыслы. В городе кроме лавочного торгу, содержат мыльные и кожевенные заводы и салотопни. Торгуют в Сибири на Кяхте и других сибирских ярмарках; а главнейший их порт состоит в хлебе и пеньке, говяжьем сале, рогожах и проч.». И все-таки, несмотря на свою неоднородность, купцы провинциальных русских городов имели некоторые общие черты. Так, между собой у них существовало понятие «купеческой чести» - свода неписаных правил, по которым, например, обман казны и покупателя не считался пороком, а вот в расчетах со своими, с такими же купцами даже при крупных суммах все держалось на честном слове, которое не нарушалось. Под честное слово давались большие займы, арендовывались склады, заключались крупные сделки.

Таким образом, применительно ко второй половине XVIII в. мы можем говорить о купечестве как важной и достаточно единой части населения провинциального города. Купцы, в некотором роде, занимали промежуточную ступень между дворянством и простым людом - не столько по богатству, сколько по бытовому укладу и культурной ориентации. Во многом, именно в недрах этого сословия зарождалась новая, капиталистическая Россия, проявившая себя в полной мере позднее. В изучаемую же нами эпоху купечество еще только начинало свое восхождение, а подлинное лицо города составляли те, кто не входил в купеческие гильдии, не обладал большими богатствами и кого дворяне презрительно именовали «чернью», а мы условно назовем городскими низами.

Шведский дипломат Иоганн Филипп Кильбургер, который побывал в Москве еще в годы царствования царя Алексея Михайловича Романова, в своей книге "Краткое известие о русской торговле, каким образом оная производилась чрез всю Руссию в 1674 году" писал, что все москвичи "от самого знатного до самого простого любят купечество, что есть причиной того, что в городе Москве помещается больше торговых лавок, чем в Амстердаме или хотя бы ином целом княжестве". Такой увидел Москву Кильбургер. Но следует сказать, что в XVII -XVIII веках понятие "купечество" не представляло еще определенной категории населения. Оно характеризовало вид торгово-промышленной деятельности. С 40-х годов XVIII века понятие купечества охватило все посадское население определенной состоятельности. Доступ в это состояние был широко открыт и для крестьян. Это привело к тому, что количество купцов постоянно увеличивалось, а с 1750-х годов "купечество" потребовало для себя монополии на торговлю, и получила ее в 1755 г.

История собственно московского купечества началась в XVII веке, когда торговое сословие из разряда тяглых людей выделилось в особую группу городских или посадских людей, которая в свою очередь стала разделяться на гостей, гостиную и суконную согни и слободы. Самое высшее и почетное место в этой торговой иерархии принадлежало гостям (их в XVII веке было не более 30 человек). Звание это купцы получали лично от царя, и удостаивались его только самые крупные предприниматели, с торговым оборотом не меньше 20 тысяч в год, что являлось огромной по тем временам суммой. Гости были приближены к царю, освобождались от уплаты пошлин, вносимых купцами рангом пониже, занимали высшие финансовые должности, а также имели право покупать в свое владение вотчины. Если говорить о членах гостиной и суконной сотен, то в XVII веке их было около 400 человек. Они пользовались также большими привилегиями, занимали видное место в финансовой иерархии, но уступали гостям в "чести". Гостиные и суконные сотни имели самоуправление, их общие дела вершили выборные головы и старшины. Наконец Низший разряд московского купечества представляли жители черных сотен и слобод. Это были преимущественно ремесленные самоуправляемые организации, сами производившие товары, которые потом сами же и продавали. Этот разряд торговцев составлял сильную конкуренцию профессионалам-купцам высших разрядов, так как "черные сотни", торговали собственной продукцией, а, следовательно, могли продавать ее дешевле. Помимо этого, посадские люди, имеющие право вести торговлю, делились на лучших, средних и молодших.

Деятельность московского купечества регулировалась Новоторговым Уставом, принятым в 1667 году. Устав прописывал четкую систему налогообложения для купцов: вместо тамги1 был введен полавочный налог (с торговой деятельности) и тягло (с промысла). Для московского купечества XVII-XVIII веков было характерно отсутствие определенной специализации на торговле каким-либо одним товаром. Даже крупные торговцы одновременно торговали самыми разнообразными товарами, а к этому присоединяли еще и другие операции. Так, например, собранные в 1648 г. выписки из таможенных книг о привезенных купцом — гостем Василием Шориным товарах свидетельствуют о том, что в 1645 г. он провез чрез Архангельскую таможню 7 1/2 половинок сукна, 200 аршин атласу, 25 аршин красного бархата, золото пряденое в мишуру, но также тонкую медь, красную досчатую медь и 100 тысяч иголок, а на другом досчанике находилось 16 медных колоколов весом в 256 пудов и 86о стоп писчей бумаги. Из тех же книг следует, что в другой год им были привезены бакалейные товары. Из предметов вывоза приказчики Шорина везли сало топленое, клей, масло, рыбу, икру, но также юфть и весла. Так что один и тот же купец торговал сукном и бархатом, медью, иголками, бумагой, маслом, рыбой и другими разнообразными товарами. Торговля в XVII-XVIII веках в Москве шла прямо на улице или в специальных лавках, расположенных в пределах Гостиного Двора, который был заложен в середине XVI века при Иване Грозном. Тогда, по велению Государя в Китай-город переселили торговых людей со всей Москвы. Поначалу лавочные ряды были деревянные, но в 1595 г. после пожара их заменили на каменные. О старом Гостином дворе посланник при дворе Ивана Грозного барон Сигизмунд Герберштейн писал в своих "Записках о Московии": "Недалеко от великокняжеского замка стоит огромное каменное строение, называемое Гостиным двором, в котором купцы живут и товары свои выставляют".

Кстати, не все московские купцы имели право торговать в Гостином Дворе. Дело в том, что в XVII веке торговые площади в Москве делились на обычные торговые ряды и ряды Гостиного двора. По Уложению 1649 года в рядах должна была производиться розничная торговля, а на гостиных — оптовая — "врозь никаких товаров на гостиных дворах не продавать".

Типичной лавкой московского купца, что в торговых рядах, что в Гостином дворе, являлось помещение в 2 сажени в ширину, 2 1/2 в глубину. Такая лавка называлась полной. Наряду с полными лавками имелись так называемые полу-лавки, четверти лавки и даже восьмые части лавок. В 1726 года в Московском Китай-городе из 827 всех торговых владений было всего 307 владельцев полных лавок, тогда как в 76 случаях они занимали менее целой лавки, а в 328 случаях торговое место составляло всего пол-лавки.

Но были и другие случаи. Например, некоторые московские купцы соединяли нескольких лавок, но это было явлением весьма редким: насчитывалось всего 32 случая владения по 1 1/2 лавки и 15 случаев свыше 2 1/2 лавки, из них только один, когда торговец занимал 3 3/4 лавки. В 1701 г. 189 человек владело по одной лавке, тогда как 242 занимали всего пол-лавки, а 77 человек 3/4 лавки.

К лавкам присоединялось еще огромное количество торговых мест, которые представляли собою лишь временные, переносные помещения. Таких мест насчитывалось в Китай-городе, например, в 1626 году 680, из них 47 шалашей, 267 скамей и так называемых "мест скамейных", причем и тут нередко торговец занимал пол-шалаша или часть скамейного места.

Итак, крупная торговля в Москве существовала рядом с мелкой. Безусловно, у крупных купцов было явное преимущество. Например, в выборе места для торговли, которое, к тому же, немало стоило. Так московский садовник Кондратий Хвастливый, крупнейший винокур в Москве первой четверти XVIII века, купил в Китай-городе в Смоленском суконном ряду лавку за 1000 рублей, а В. Щеголин, один из первых "суконных" фабрикантов при Петре, приобрел каменную лавку за 500 рублей. Цена такой лавки равнялась стоимости большого двора с хорошими строениями. Ценилось и расположение ее на бойком месте. Лавочники платили солидный доход в казну, что представляло выгоду для всех участвующих сторон: покупателя (больше товара — ниже цены), самого купца и казны.

Главным торговым местом Москвы считался, конечно, Китай-город. Торговых рядов здесь насчитывалось более сотни: почти 20 одёжных, игольный, ножевой и другие, в которых торговали металлическими изделиями; ювелирные ряды, отличавшиеся чистотой и вежливостью продавцов; тишайший иконный ряд; белильный ряд, где торговали стрелецкие жёны и вдовы. Яблочный, дынные и огуречные ряды стояли отдельно. Хлебная торговля велась в основном на берегу Москвы-реки. На мосту, перекинутом через ров от Спасских ворот Кремля, торговали книгами и рукописями. Торговали и в других районах, например на площадях у ворот Белого и Земляного города, но там торг был гораздо менее оживлённым. В своей повседневной деятельности крупные и мелкие московские купцы, случалось, и конфликтовали. Так, например, в конце 20-х гг. XVIII века группа "купцов-компанейщиков" получили в откуп всю водочную торговлю в Москве. Заплатив в казну за откуп большие деньги, они чрезвычайно подняли цены на водку в городе. Увидев это, часть недовольных московских мелких торговцев стала покупать и привозить водку из пригородов, продавая ее по более низкой цене. "Компанейщики" не стали мириться с этим и возвели в 1731 году вокруг всех значительно населенных окраин города невысокий земляной вал со стеной из вбитых в землю деревянных столбов. На главных же дорогах поставили заставы, где все возы осматривали, проверяя, не ввозится ли в город водка. Однако такой частокол оказался для мелких торговцев не помехой. Скоро в нем образовалось множество лазеек, а затем его и вовсе растащили на дрова. И опять дешевое вино стало продаваться в Москве в большом количестве.

Интересно, что еще в начале XVIII века, по Указу 1714 года, все московские купцы и ремесленники были обязаны селиться в загородных слободах. Вскоре вокруг Земляного вала (старой границы Москвы) быстро начал складываться пояс разнообразных пригородных поселений.

Решение о выселении купцов из Китай-города было принято, в том числе, и в связи с тем, что количество московского купечества постоянно увеличивалось. В Китай-городе уже не то что было негде жить, но даже торговать. А потому, в конце XVIII века императрица Екатерина II поручила архитектору Джакомо Кваренги составить проект нового Гостиного двора в пределах улиц Ильинки и Варварки, так как старый Гостиный двор, который к этому времени насчитывал 760 лавок, амбаров, палаток уже не вмещал всех желающих. И это не удивительно, так как к концу XVIII века в Москве проживало более 12 тысяч купцов и членов их семей.

Тамга — с ХIII века в Русском государстве пошлина, взимавшаяся за провоз товара, на который накладывалось специальное клеймо — тамга.

Получили монопольное право на ведение европейской торговли с Россией через «Московскую компанию», в прибылях которой был напрямую заинтересован и английский королевский дом.

Прежде чем влияние английских торговцев не только на экономику, но и на политику Московской Руси было ограничено при царе Алексее Михайловиче, англичане, по мнению многих историков, успели принять активное участие в переломных событиях русской истории на рубеже XVI и XVII веков.

Иван Грозный и «Московская компания»

Начало торговым контактам Англии с Русью положило прибытие в Россию экспедиции Ричарда Ченслора, который рассчитывал найти северо-восточный обходной путь в Китай по морю, однако в итоге прибыл в Северодвинск. Иван Грозный, которому англичанин уже в Москве вручил письмо от английского короля Эдуарда VI, в 1553-1154 годах позволил организовать англичанам торговлю с Россией. В результате последующих контактов и договорённостей между Англией и Русью, организованная английскими купцами «Московская компания» получила право монопольной торговли через северные порты на Белом море и серьёзные привилегии для операций внутри страны. Подобное положение давало колоссальные выгоды англичанам, постоянно расширявшим размеры своего предприятия. Сначала получив право беспошлинной и почти неподконтрольной торговли, они построили гостиные дворы в Холмогорах и Вологде, Москве, а затем «дворы» в Новгороде, Ярославле, Пскове, Казани, Астрахани, Костроме и других городах. Не оставляли английские торговцы и попыток наладить торговые пути в Китай, а когда это не вышло, то в Персию. Торговые контакты шли рука об руку с нарастанием политических связей. Иван Грозный, в определённый момент, опасаясь за исход Ливонской войны и внутренней борьбы с боярами, был готов свататься за английскую королеву Елизавету. На тот момент, Англия ещё не стала ведущей мировой империей, а главным врагом Руси были католические державы, в частности, Речь Посполитая. Политика сближения с Лондоном казалась обоснованной. Однако, многие историки считают, что англичане получили слишком серьёзное влияние в Москве. Представители молодой колониальной империи активно стремились заполучить как можно больше привилегий в России. Купцы из Британии завышали цены на свои некачественные товары и вели нечестную торговлю. В 1570-е годы Иван Грозный неоднократно жаловался на них английскому послу, а в итоге урезал ряд привилегий. При царе Фёдоре Иоанновиче, «Московская компания» могла торговать беспошлинно только оптом. А Борис Годунов оставил прежние привилегии англичанам, но отказал им в предоставлении новых льгот.

Первые Романовы и Англия

Вокруг темы восшествия на престол Михаила Фёдоровича Романова , существует множество версий и во многих из них указывается на наличие контактов между первыми Романовыми и представителями Англии. В частности, что отец будущего царя, Фёдор Романов , до своего насильственного пострижения в монахи при Борисе Годунове, отвечал при дворе за взаимодействие с «Московской компанией». Помимо этого, некоторые исследователи считают, что перед решающим выступлением на Москву народного ополчения Минина и Пожарского из Ярославля, помимо ярославских купцов (денежных средств которых попросту бы не хватило на финансирование всей армии) освобождение столицы от поляков профинансировали английские купцы по поручению своего короля, не заинтересованного в победе Польши. Сторонники данной версии, предполагают, что Михаил Романов подтвердил прежние привилегии английских торговцев, будучи им обязанным за помощь в получении власти, однако, его сын Алексей ограничил их монополию, не считая себя связанным какими-либо обязательствами. Царь Михаил Романов действительно сохранил прежние права английского купечества, а на Земском соборе 1613 года, в числе кандидатов предлагавшихся для избрания царём, звучало имя короля Англии Якова I. По всей видимости, далёкая Англия, действительно имела определённое влияние через свою торговлю на политические дела Руси.

Алексей Михайлович

Агрессивные английские торговцы, которые стали средством построения британской колониальной империи в других частях света, вызывали серьёзное раздражение со стороны отечественного купечества. Поток жалоб на английскую торговлю с самого начала существования «Московской компании» только усиливался. Одна из последних челобитных от русских купцов с просьбой ограничить английскую торговлю была подана царю в 1646 году. 1 июня 1649 года, в год казни короля Англии Карла, был опубликован указ царя Алексея Михайловича, с говорящим названием «О высылке Английские купцов из России и о приезде им токмо к Архангельску, за многие несправедливые и вредные для торговли Российской поступки, особенно ж за учиненное в Англии убийство Короля Карла I». За «Московской компанией» оставалось право торговли лишь в порту Архангельска. Формальным поводом послужила монархическая солидарность Алексей Михайловича по отношению к свергнутому и убитому английскому монарху, однако, в указе перечислялись и многочисленные ухищрения, обманы и беззакония, чинимые английскими торговцами на Руси, в том числе и контрабанда табака. После реставрации монархии в Англии, английская торговля на Руси была частично восстановлена, однако, несмотря на все усилия королевских дипломатов, прежние привилегии в их полном объёме не были возвращены англичанам. Окончательно монопольные права в ряде отраслей торговли были утрачены «Московской компанией» при Петре Первом. К Романовым пришло понимание того, насколько усилили своё влияние в стране со времён Ивана Грозного представители Англии. Русские цари не могли не увидеть, как сильно возросла мощь Англии спустя почти сто лет после начала совместной торговли. Одним из секретов успеха в построении Британской империи, стало неразрывное сочетание торговли и разведки. Английские торговцы практически везде являлись проводниками влияния британской короны, сочетая функции разведчиков, политических агентов, а иногда и военных. Необходимость устранения подобного рода «агентуры» и защиты собственной экономики от иностранной конкуренции, скорее всего и стала реальной причиной такой политики царя Алексея Михайловича.

Русское купечество всегда было особенным. Купцы и промышленники признавались самым обеспеченным классом Российской империи. Это были смелые, талантливые, щедрые и изобретательные люди, меценаты и ценители искусства.

Бахрушины

Происходят из купцов города Зарайска Рязанской губернии, где их род можно проследить по писцовым книгам до 1722 года. По профессии Бахрушины были «прасолы»: гоняли гуртом скот из Приволжья в большие города. Скот иногда дох по дороге, шкуры сдирали, везли в город и продавали кожевенным заводам - так начиналась история их собственного дела.

Алексей Федорович Бахрушин перебрался в Москву из Зарайска в тридцатых годах позапрошлого столетия. Семья переезжала на телегах, со всем скарбом и младшего сына Александра, будущего почетного гражданина города Москвы, везли в бельевой корзине. Алексей Федорович - стал первым московским купцом Бахрушиным (в московское купечество он занесен с 1835 года).

Александр Алексеевич Бахрушин, тот самый почетный гражданин Москвы, был отцом известного городского деятеля Владимира Александровича, коллекционеров Сергея и Алексея Александровичей и дедом профессора Сергея Владимировича.

Кстати о коллекционерах, это известная страсть к “собирательству” была отличительной чертой рода Бахрушиных. Особенно стоит отметить коллекции Алексея Петровича и Алексея Александровича. Первый собирал русскую старину и, главным образом, книги. По духовному завещанию, библиотеку он оставил Румянцевскому музею, а фарфор и старинные вещи - Историческому, где были две залы его имени. Про него говорили, что он страшно скуп, так как «ходит кажное воскресенье на Сухаревку и торгуется, как еврей». Но вряд ли его можно за это судить, ведь каждый коллекционер знает: самое приятное - самому разыскать подлинно ценную вещь, о достоинствах коей другие не подозревали.

Второй, Алексей Александрович, был большим любителем театра, долгое время председательствовал в Театральном обществе и был весьма популярен в театральных кругах. Поэтому Театральный музей стал единственным в мире богатейшим собранием всего, что имело какое-либо отношение к театру.

И по Москве, и по Зарайску они были почетными гражданами города,- честь весьма редкая. Во время моего пребывания в Городской думе было всего два почетных гражданина города Москвы: Д. А. Бахрушин и князь В. М. Голицын, бывший городской голова.

Цитата: "Одной из самых крупных и богатых фирм в Москве считается Торговый дом братьев Бахрушиных. У них кожевенное дело и суконное. Владельцы - молодые еще люди, с высшим образованием, известные благотворители, жертвующие сотни тысяч. Дело свое они ведут хотя и на новых началах - т. е. пользуясь последними словами науки, но по старинным московским обычаям. Их, например, конторы и приемные заставляют многого желать". "Новое время".

Мамонтовы

Род Мамонтовых ведет свое начало от звенигородского купца Ивана Мамонтова, о котором практически ничего неизвестно, разве что год рождения - 1730, да то, что у него был сын Федор Иванович (1760). Скорее всего, Иван Мамонтов занимался откупным промыслом и составил себе хорошее состояние, так что сыновья его были уже богатыми людьми. Можно догалываться о его благотворительной деятельности: памятник на его могиле в Звенигороде был поставлен благодарными жителями за услуги, оказанные им в 1812 году.

У Федора Ивановича было три сына - Иван, Михаил и Николай. Михаил, видимо, не был женат, во всяком случае, потомства не оставил. Два других брата были родоначальниками двух ветвей почтенной и многочисленной мамонтовской семьи.

Цитата: «Братья Иван и Николай Федоровичи Мамонтовы приехали в Москву богатыми людьми. Николай Федорович купил большой и красивый дом с обширным садом на Разгуляе. К этому времени у него была большая семья”. ("П. М. Третьяков". А. Боткин).

Мамонтовская молодежь, дети Ивана Федоровича и Николая Федоровича, была хорошо образована и разнообразно одарена. Особенно выделялась природная музыкальность Саввы Мамонтова, что сыграло большую роль в его взрослой жизни.

Савва Иванович выдвинет Шаляпина; сделает популярным Мусоргского, забракованного многими знатоками; создаст в своем театре огромный успех опере Римского-Корсакова «Садко». Будет не только меценатом, но советчиком: артисты получали от него ценные указания по вопросам грима, жеста, костюма и даже пения.

С именем Саввы Ивановича тесно связано одно из замечательных начинаний в области русского народного искусства: знаменитое Абрамцево. В новых руках она возродилась и скоро стала одним из самых культурных уголков России.

Цитата: "Мамонтовы прославились на самых разнообразных поприщах: и в области промышленной, и, пожалуй, в особенности в области искусства. Мамонтовская семья была очень велика, и представители второго поколения уже не были так богаты, как их родители, а в третьем раздробление средств пошло еще дальше. Происхождением их богатств был откупщицкий промысел, что сблизило их с небезызвестным Кокоревым. Поэтому, при появлении их в Москве, они сразу вошли в богатую купеческую среду". ("Темное царство", Н. Островский).

Родоначальником этой одной из самых старых торговых фирм в Москве был Василий Петрович Щукин, уроженец города Боровска Калужской губернии. В конце семидесятых годов XVIII века Василий Петрович учредил в Москве торговлю мануфактурным товаром и продолжал ее в течение пятидесяти лет. Его сын его, Иван Васильевич, основал Торговый дом «И. В. Щукин с сыновьями» Сыновья - это Николай, Петр, Сергей и Дмитрий Ивановичи.
Торговый дом вел обширную торговлю: товары отправлялись во все уголки Центральной России, а также в Сибирь, на Кавказ, Урал, в Среднюю Азию и Персию. В последние годы Торговый дом стал продавать не только ситцы, платки, бельевые, одежные товары и бумажные ткани, но и шерстяные, шелковые и льняные изделия.

Братья Щукины известны как большие ценители искусства. Николай Иванович был любителем старины: в его собрании находилось множество старинных рукописей, кружев, различных тканей. Для собранных предметов на Малой Грузинской он выстроил прекрасное здание в русском стиле. По завещанию - вся его коллекция, вместе с домом, поступила в собственность Исторического музея.

Сергей Иванович Щукин занимает особое место среди русских самородков-коллекционеров. Можно сказать, что вся французская живопись начала текущего столетия: Гоген, Ван Гог, Матисс, часть их предшественников, Ренуар, Сезанн, Монэ, Дега - была в коллекции Щукина.

Насмешки, неприятие, непонимание обществом работ того или иного мастера - не имели для него ни малейшего значения. Часто Щукин покупал картины за грош, не по своей скаредности и не из желания притеснить художника, - просто потому что они не продавались и даже цены на них не было.

Рябушинские

Из слободы Ребушинской Пафнутьево-Боровского монастыря Калужской губернии в 1802 году в московское купечество “прибыл” Михаила Яковлев. Торговал он в Холщовом ряду Гостиного двора. Но разорился во время Отечественной войны 1812 года, как и многие купцы. Возрождению его как предпринимателя способствовал переход в “раскол”. В 1820 году основатель дела вступил в сообщество Рогожского кладбища - московской твердыни старообрядчества "поповщинского толка", к которому принадлежали богатейшие купеческие фамилии первопрестольной.

Михаил Яковлевич принимает фамилию Ребушинский (именно так она писалась тогда) в честь своей родной слободы и вступает в купечество. Торгует он теперь "бумажным товаром", заводит несколько ткацких мануфактур в Москве и Калужской губернии, и оставляет детям капитал более 2 миллионов рублей. Так суровый и истовый старообрядец, носивший простонародный кафтан и работавший в качестве “мастера” на своих мануфактурах, заложил основу для будущего процветания семейства.

Цитата: "Меня всегда поражала одна особенность - пожалуй, характерная черта всей семьи, - это внутренняя семейная дисциплина. Не только в делах банковских, но и общественных, каждому было отведено свое место по установленному рангу, и на первом месте был старший брат, с коим другие считались и в известном смысле подчинялись ему". ("Мемуары", П. Бурышкин).

Рябушинские были известными коллекционерами: иконы, картины, предметы искусства, фарфор, мебель... Неудивительно, что Николай Рябушинский, "беспутный Николаша" (1877-1951), выбрал жизненным поприщем мир искусства. Экстравагантный любитель пожить "на широкую ногу" вошел в историю русского искусства как редактор-издатель роскошного литературно-художественного альманаха "Золотое Руно", выходившего в 1906-1909 годах. Альманаху под флагом "чистого искусства" удалось собрать лучшие силы российского "серебряного века": А. Блок, А. Белый, В. Брюсов, среди "искателей золотого руна" значились художники М. Добужинский, П. Кузнецов, Е. Лансере и многие другие. Сотрудничавший в журнале А. Бенуа оценивал его издателя, как "фигуру любопытнейшую, не бездарную, во всяком случае особенную".

Демидовы

Родоначальник династии купцов Демидовых - Никита Демидович Антуфьев, более известный под фамилией Демидов (1656-1725) был тульским кузнецом и выдвинулся при Петре I, получив огромные земли на Урале для строительства металлургических заводов. Никита Демидович имел трех сыновей: Акинфия, Григория и Никиту, между которыми и распределил все свои богатства.

В знаменитых алтайских рудниках, обязанных своим открытием Акинфию Демидову, в 1736 году были найдены богатейшие по содержанию золота и серебра руды, самородное серебро и роговая серебряная руда.

Его старший сын Прокопий Акинфиевич мало обращал внимания на управление своими заводами, которые и помимо его вмешательства приносили огромный доход. Он жил в Москве, и удивлял горожан своими чудачествами и дорого стоившими затеями. Прокопий Демидов немало тратил и на благотворительность: 20 000 рублей на учреждение при Петербургском воспитательном доме госпиталя для бедных родильниц, 20 000 рублей Московскому университету на стипендии беднейшим студентам, 5 000 рублей главному народному училищу в Москве.

Третьяковы

Происходили из старого, но небогатого купеческого рода. Елисей Мартынович Третьяков, прадед Сергея и Павла Михайловичей, прибыл в Москву в 1774 из Малояровславца году семидесятилетним стариком с женой и двумя сыновьями, Захаром и Осипом. В Малоярославце купеческий род Третьяковых существовал еще с 1646 года.
История рода Третьяковых в сущности сводится к жизнеописанию двух братьев, Павла и Сергея Михайловичей. При жизни их объединяли подлинная родственная любовь и дружба. После смерти они навсегда остались в памяти как создатели галереи имени братьев Павла и Сергея Третьяковых.

Оба брата продолжали отцовское дело, сначала торговое, потом промышленное. Они были льнянщики, а лен в России всегда почитался коренным русским товаром. Славянофильствующие экономисты (вроде Кокорева) всегда восхваляли лен и противопоставляли его иноземному американскому хлопку.

Эта семья никогда не считалась одной из самых богатых, хотя их торговые и промышленные дела шли всегда успешно. На создание своей знаменитой галереи и собирание коллекции Павел Михайлович тратил огромные деньги иногда в ущерб благосостоянию своей собственной семьи.

Цитата: "С гидом и картой в руках, ревностно и тщательно, пересмотрел он почти все европейские музеи, переезжая из одной большой столицы в другую, из одного маленького итальянского, голландского и немецкого городка в другой. И он сделался настоящим, глубоким и Стонким знатоком живописи". ("Русская старина").

Солтаденковы

Происходят из крестьян деревни Прокунино Коломенского уезда Московской губернии. Родоначальник рода Солдатенковых, Егор Васильевич, значится в московском купечестве с 1797 года Но известной эта семья стала лишь в половине XIX века, благодаря Кузьме Терентьевичу.

Он снимал лавку в старом Гостином дворе, торговал бумажной пряжей, занимался дисконтом. Впоследствии стал крупным пайщиком ряда мануфактур, банков и страховых обществ.

У Кузьмы Солдатенкова была большая библиотека и ценное собрание картин, которые он завещал Московскому Румянцевскому музею. Это коллекция является одной из самых ранних по времени ее составления и самых замечательных по превосходному и долгому существованию.

Но главным вкладом Солдатенкова в русскую культуру считается издательская деятельность. Его ближайшим сотрудником в этой области был известный в Москве городской деятель Митрофан Щепкин. Под руководством Щепкина было издано много выпусков, посвященных классикам экономической науки, для чего были сделаны специальные переводы. Эта серия издания, носившая название "Щепкинской библиотеки", была ценнейшим пособием для студентов, но уже в мое время - начало этого столетия - многие книжки стали библиографической редкостью.