Цивилизация в плену аполлона и афины. Круглый камень, стоящий в дельфийском храме. Греки считали, что этот камень находится в самом центре земли, которую они представляли себе плоской

Аполлон. Сын Зевса и богини Латоны - Аполлон - самый прекрасный из богов-олимпийцев. Он имеет как бы два лица - светлое и грозное. Прежде всего он почитался как бог света, покровитель красоты и поэзии. Юный, златокудрый, с кифарой* в руках шествует он по земле, разливая вокруг себя дивное сияние. Вся природа замирает, когда звучит божественная кифара бога-певца. Под ее звуки на горе Парнасе водят хороводы Музы - богини вдохновения, спутницы Аполлона.

Аполлон - владыка поэтов и великий прорицатель будущего. Через своих жрецов предсказывает он судьбу и отдельным людям, и целым государствам. Вот почему поэты, которые считаются служителями Аполлона, называют себя иногда пророками.

*Кифара - древнегреческий струнный щипковый музыкальный инструмент; самая важная в античности разновидность лиры. Кифара - один из самых распространённых музыкальных инструментов в Древней Греции. Кифара имела плоский тяжёлый деревянный корпус с прямыми или фигурными очертаниями; к корпусу крепились струны.

Аполлон - покровитель телесной и душевной красоты. Его светлой природе ненавистны низкие пороки и дикие страсти. Он был любимым богом греческой знати (аристократии). Поклонники Аполлона занимались спортом, музыкой и философией, совершенствуя душу свою и тело. Они называли себя “прекрасными и добрыми”, потому что такие люди были угодны их любимому богу.

Но Аполлон не только прекрасен, он и страшен. Он похож на солнце, которое то оживляет землю благотворными лучами, то сжигает ее палящим жаром. За плечами Аполлона висит серебряный лук и зловеще звенит колчан с золотыми стрелами. Без пощады разит стреловержец-бог мерзких чудовищ и провинившихся перед ним людей. Иногда, прогневавшись, насылает он на землю страшные моры (эпидемии), во время которых косят народ его невидимые стрелы. Даже боги-олимпийцы чувствуют невольный трепет, когда восходит на Олимп прекрасный и грозный Аполлон-Стреловержец.

Один только бог любви Эрот - шаловливый крылатый мальчик - осмеливается задевать Аполлона. Однажды послал он в сердце великого бога стрелу, вызывающую любовь, а другою стрелою, убивающей любовь, пронзил сердце нимфы (лесной богини) Дафны. Встретил юную Дафну Аполлон - и сразу же загорелся к ней великой любовью. Но красавица, едва взглянув на него, тотчас обратилась в бегство. Спасаясь от преследования, она взмолилась о помощи своему отцу, речному богу, и вдруг застыла на берегу, превратившись в дерево лавр.

Опечалился Аполлон, в память о любимой повелел он, чтобы листья лавра оставались вечно зелеными, и украсил их венком свои кудри. С тех пор пошел обычай увенчивать лавровыми венками славных поэтов и музыкантов, а также победителей и героев: спортсменов, воинов, великих государственных деятелей.

Аполон с кифарой (предводитель муз)

Главные святилища Аполлона были на острове Делос, что лежит посреди Эгейского моря, и в Дельфййском ущелье, в центре Эллады. Со всех сторон стекались на Делос путешественники с богатыми дарами Аполлону Делосскому.

В мрачном Дельфийском ущелье, где возвышается гора Парнас, стреловержец Аполлон сразил дракона Пифона, который по приказу ревнивой Геры преследовал его мать. Полюбив дикие Дельфийские скалы, основал он здесь свой храм и оракул, ставший самым знаменитым прорицалищем на свете. Сидя на золотом треножнике, вдохновенная жрица- пйфия изрекала людям пророчества Аполлона. Темны и двусмысленны были предсказания пифии, но услышать их стремились и греческие мудрецы, и знаменитые иноземные цари. За советом к Аполлону Дельфийскому обращался, например, лидийский царь Крез, собиравшийся воевать с персами. Дельфийский оракул ответил тогда: “Если ты перейдешь реку Галис, то погубишь большое царство". Крез начал войну и действительно погубил великое царство, но не персидское, а свое собственное.

Еще один знаменитый оракул Аполлона находился далеко на Западе - в Италии, около города Кумы, основанного греческими переселенцами. Кумекая жрица Аполлона по имени Сивилла прославилась своим долголетием: рассказывали, что она выпросила у Аполлона долгую жизнь, но при этом забыла выпросить вечную молодость и прожила несколько сот лет в образе дряхлой старухи. Прорицания Кумской Сивиллы почитали не только греки, но и римляне. По преданию, она предсказала рождение Христа.

Греческие скульпторы изображали Аполлона прекрасным юношей с длинными кудрями. Любимая птица Аполлона - лебедь, любимое животное - волк. В руках он держит обычно кифару или лук.

Артемида. Сестра Аполлона, Артемида, - дева-охотница, хозяйка лесов. Как брат, носит она за плечами далекоразящие стрелы. Целыми днями травит она со сворой собак пугливую дичь или отдыхает у тенистых водоемов в обществе лесных богинь. Артемида прекраснее и выше своих подруг: на целую голову превосходит она ростом обычных женщин. Короткий охотничий хитон (рубашка) едва доходит ей до колен, поэтому зовут любимую сестру Аполлона прекрасноногой. На горе тому, кто увидит случайно наготу богини! Страшным гневом загорается тогда стыдливая дева Артемида и жестоко карает любопытного. Так погиб фиванский царевич-охотник Актеон, подсмотревший ненароком купание богини. Превращенный ею в оленя, он был растерзан собственными псами.

Артемида чуждается любви и брака. Под ее покровительством находятся неженатые юноши и девушки. Перед свадьбой женихи и невесты приносили ей жертвы и дарили срезанные пряди своих волос.

Самый знаменитый храм Артемиды был в Ионии, в городе Эфесе. Он считался одним из семи чудес света. Древнейшее здание храма сгорело в тот день, когда родился знаменитый полководец Александр Македонский. Сжег храм Артемиды Эфесской некий бездарный и честолюбивый Герострат, мечтавший таким образом прославиться и войти в историю. Отсюда пошло выражение “Геростратова слава”.

Афина-Паллада. Богиня Афина - любимая дочь громовержца Зевса. Не было у нее матери, на свет она появилась из головы отца - синеокая, мощная, облаченная в сверкающие доспехи. И грозный вид богини, и странный способ ее рождения объясняются тем, что Афина - это мудрость и мощь Зевса, принявшие облик могучей девы.

Могучая Афина - великая воительница, помощница героев. Никто не может противостоять ей в бою, даже самого бога войны Ареса побеждает мощная дочь Громовержца. Афина принимала участие в сражениях богов-олимпийцев с титанами и гигантами. С поверженного ею гиганта Палланта она содрала кожу и натянула ее на свой щит. С тех пор получила она прозвище Паллада.

Рожденная из головы Зевса, Афина считалась также богиней мудрости, покровительницей ремесел и наук, защитницей городов. Особенно ее чтили ученые, законодатели и ремесленники. И сама она была лучшей мастерицей женского рукоделия.

Любимый город светлоокой богини носил ее имя - Афины. В древние времена отспорила его дочь Зевса у морского владыки Посейдона. Решили тогда боги, что владеть спорной землей будет тот, кто принесет ей наибольшую пользу. Посейдон ударил в скалу трезубцем и высек из камня источник с соленой водой. Афина же вонзила в землю копье, и превратилось оно в плодоносное дерево маслину (оливу). Дар Афины был признан более ценным. С тех пор афинская земля покрылась оливковыми садами, а сама богиня поселилась посреди города на холме Акрополе. Здесь для нее было построено самое прекрасное здание Эллады - Парфенон, Храм Девы. Город, покровительствуемый мудрой богиней, прославился искусными мастерами и знаменитыми учеными. Его называли мастерской в школе Эллады.

Подобно охотнице-Артемиде, Афина не ведает любви и брака. Проказливый Эрот не осмеливается подступиться к воинственной деве: издали грозит она ему тяжелым копьем.

Статуи Афины изображают ее обычно в полном вооружении: со щитом, с копьем, в шлеме. Подле богини сидит сова(птица мудрости) или змея.

Гермес. Сын Зевса и богини Майи Гермес с пеленок прославился необыкновенной ловкостью ума и рук. Едва родившись на свет, он смастерил из панциря черепахи семиструнную лиру (разновидность кифары). Потом из озорства украл он коров Аполлона, заведя их в пещеру задом наперед, чтобы запутать следы. Когда разгневанный Стреловержец явился требовать пропажу, Гермес прикинулся вначале невинным младенцем, а когда обман не удался, помирился с великим богом, подарив ему только что изобретенную лиру. Проделки Гермеса на этом не кончились: шутки ради он стащил скипетр Зевса, трезубец Посейдона и меч Ареса. Впоследствии Гермес сделался богом-покровителем всех ловких людей: воров, купцов, изобретателей. Молились ему и спортсмены, чье искусство основывается не столько на силе, сколько на ловкости.

Возмужав, Гермес стал также вестником богов. В крылатых сандалиях, в шапке невидимке мгновенно переносился он в любой конец мира. Защитой Гермеса пользовались послы и странники. На всех дорогах и на перекрестках улиц стояли в древности его знаки - столбики-гермы, увенчанные головой бога.

Гермес провожает также на тот свет тени умерших. Волшебным жезлом, навевающим сон, смыкает он глаза смертных людей, увлекая их души к берегам Стикса. Из всех богов-олимпийцев только ему одному открыт доступ в царство Аида. Как бог, ведающий тайны загробного мира, Гермес считался покровителем волшебства, помощником колдунов.

Есть у Гермеса и еще один облик. Поскольку родился он в счастливой пастушеской стране Аркадии, расположенной в центре Пелопоннеса, его изображали иногда в виде доброго пастыря с овечкой на плечах. Аркадские пастухи, любившие водить хороводы, не расставались с его изобретениями - лирой и свирелью. Древние художники изображали Гермеса стройным вестником в крылатых сандалиях.

Дионис и Деметра

Боги земледелия. Население греческих государств состояло в основном из крестьян; большим почетом пользовались у народа боги земледелия. Особенно славились бог винограда и вина Дионис и богиня хлебных колосьев Деметра. Всякое божество, связанное с растительным миром, напоминало людям не только о тех плодах, которые давала им земля, но и о самых главных законах жизни: рождении и смерти. Ведь каждый год мы видим, как природа “умирает” осенью и “возрождается” весной. Хлебное зерно “хоронят” в земле, но после “смерти” оно оживает в виде колоса. Точно так же виноград, “растерзанный” в давильне, “воскресает” в виде веселого вина. В древних мифах боги земледелия страдали, умирали и воскресали, как те растения, которым они покровительствовали. Их судьба напоминала человеку о его собственных страданиях и смерти, пробуждала надежду на воскресение из мертвых. Со временем греки стали устраивать особые представления, изображающие гибель и воскресение богов природы. Так появились мистерии (тайные обряды) и театральные представления, связанные с почитанием Диониса и Деметры.

Дионис-Вакх. Бог вина Дионис соперничал в славе со стреловержцем Аполлоном: одного чтила аристократия, другому поклонялся простой народ. По преданию, Дионис родился в городе Фивы, во дворце прекрасной царевны Семлы, которую любил громовержец Зевс. Ревнивая Гера коварно посоветовала сопернице, чтобы та попросила Зевса показаться ей во всем блеске олимпийской славы. Зевс исполнил просьбу: под удары грома, в сверкании молний предстал он перед Семелой, невольно испепелив ее небесным огнем. В момент гибели у царевны родился сын Дионис. Зевс зашил слабого ребенка в свое бедро, а когда младенец окреп, поручил Гермесу отдать его на воспитание лесным божествам.

Великим, богом вырос юный Дионис. Он произвел на свет виноградную лозу, от которой родится вино, дающее людям забвение забот и печалей. Дионисом-освободителем прозвали его люди. С веселой свитой прошел он по всей Азии до границ Индии, подчиняя своей власти одну страну за другой. “Войско” Диониса состояло из козлоногих лесных божков - сатиров и множества женщин - горячих почитательниц бога. За колесницей его шли кроткие львы и леопарды, посреди шествия возвышался на осле пьяненький добродушный старик Силён - воспитатель Диониса.

Спутницы Диониса назывались менадами (“бешеными”) или вакханками. Одевались они в пестрые оленьи шкуры и были вооружены тирсами - посохами, увитыми плющом. Под громкие возгласы “Эвоэ, Вакх!" чествовали они своего бога бурными плясками. К ним присоединялись жители городов, через которые проходил Дионис. С тирсами и тимпанами (бубнами) устремлялись они ночью при свете факелов в леса, чтобы предаться там бурному веселью. На время праздника бог-освободитель отменял все обычные человеческие законы, возвращая людям состояние первобытной свободы. В ночном мраке вакханты и вакханки сливались душою с дикой природой.

По представлению греков, бог Дионис был связан с ночью и смертью. Согласно одному старинному преданию, он рождался дважды, и во время первого рождения на острове Крите был растерзан богами-титанами. За это Зевс опалил Землю, мать титанов, страшным огнем. Побывав в загробном царстве, Дионис вновь родился в Фивах от умирающей Семелы. В этом рассказе, наверно, сохранилось воспоминание о страшном критском землетрясении, произошедшем в XV в. до н.э., но прежде всего предание отражает судьбу винограда, который растерзывается давильщиками, чтобы родилось в подземных чанах благородное вино.

Дионис-Вакх изображался в виде бородатого мужчины или изнеженного юноши в длинных женственных одеждах. Пышные кудри его покрывает венок из винограда и плюща.

Рождение театра. Греческие хоры пели в честь растерзанного Диониса печальные песни - дифирамбы. Постепенно в дифирамбах стали воспевать также страдания царей и героев, так что родилась даже поговорка: какое это имеет отношение к Дионису? Когда с хором начал перекликаться актер, изображающий самого героя-страдальца, дифирамб превратился в трагедию. Название трагедии происходит от слова “трагос” - козел. Появилось оно от того, что на первых представлениях хор рядился в козлиные шкуры, изображая сатиров - спутников Диониса.

Трагедия родилась в VI в. до н.э. в Афинах, когда правитель города Писистрат (см. о нем в §9) приказал справлять Дионисии - ежегодные пышные праздники в честь Диониса. Исполнялись трагедии под открытым небом, в театре, напоминающем наш стадион: зрительские места, расположенные на склоне холма, опоясывали круглую площадку - орхестру, на которой пел и плясал хор. За спиной хора возвышалась палатка-сцена, расписанная декорациями; посреди орхестры стоял жертвенник Дионису. Театральные представления, как и спортивные состязания, посвящались богу и были таким же священным делом, как жертвы и моления в храмах. Актеры кутались в роскошные длинные одежды, надевали на ноги котурны - “сапоги” на очень высокой подошве, закрывали лицо яркими масками. От этого они казались величественными, возвышенными существами. Женские роли исполняли мужчины. В древней трагедии было много слов и пения и мало событий, она была похожа на нашу оперу. Нараспев произносили актеры длинные речи в стихах; хор, двигаясь в медленной, торжественной пляске, подпевал герою, перекликался с ним, оплакивал его несчастья.

Так появились первые в мире театральные представления. Самыми знаменитыми сочинителями трагедий были афиняне Эсхил, Софокл и Эврипид, жившие в V в. до н.э. Некоторые их трагедии сохранились до наших дней. В них изображается судьба мифических героев, но есть и пьесы исторического содержания. Например, трагедия Эсхила “Персы” посвящена великой победе греков над персами при острове Саламине. Пьеса состоит из разговоров персидской царицы с вестником, который подробно рассказывает о поражении персидского флота. Хор персов оплакивает погибшее войско. Автор трагедии сам был участником Саламинской битвы.

Деревенские жители отмечали праздник Диониса веселой гульбой: веселые компании, называвшиеся комосами, бродили по улицам и задирали друг друга задорными шутками вроде наших частушек. От перепалки комосов берет начало комедия , перешедшая из деревни в городской театр.

Греческий театр

Комические актеры могли осмеивать кого угодно: зрителей, городских властей, даже богов. Дело в том, что комедия, как и трагедия, ставилась в честь бога и шутки ее считались священными. Прославленным автором комедий был афинянин Аристофан. Он написал пьесу «Лягушки», в которой сам Дионис представлен в виде хвастуна и трусишки. Бог спускается в Аид, чтобы решить спор между Эсхилом и Эврипидом, которые состязаются за звание первого поэта подземного царства. Хор изображает лягушек, сидящих на берегу Стикса.

В Афинах проводились состязания театральных поэтов. Имена победителей и названия их пьес высекались на камне на память потомству. Поскольку считалось, что театр воспитывает в гражданах благородные чувства, городские власти давали бедным афинянам деньги на билеты из городской казны. Благодаря этому афиняне стали самым культурным народом Эллады, даже крестьяне понимали у них толк в искусстве.

Деметра и Персефона.

Богиню Деметру, сестру великого Зевса, греческие поэты именовали златовласой, сравнивая ее кудри с пшеничными колосьями. В древние времена, по представлению греков, люди жили бедно и зверообразно, питаясь в основном желудями.

Только Деметра вывела человека из состояния голода и дикости, научив его выращивать хлеб.

Бюст богини Деметры

Зародилось земледелие, согласно преданию, в городе Элевсине, расположенном неподалеку от Афин. Об этом событии существует особый рассказ.

У богини Деметры была любимая дочь Персефона. Влюбился в нее владыка подземного царства Гадес и с разрешения Зевса похитил юную деву, когда резвилась она на лугу, собирая цветы. В горе и обиде на богов покинула Деметра светлый Олимп и, приняв облик древней старухи, долго бродила по свету, разыскивая милую дочь. Из-за печали великой богини увяла на земле всякая растительность, голод стал грозить всему живому. Только в доме элевсинского царя нашла скорбящая странница приют и утешение: царица ласково приняла бедную старушку, а служанка постаралась развеселить унылую гостью шутками, заставив улыбнуться печальную богиню.

Между тем Зевс, обеспокоенный увяданием природы, повелел брату своему Гадесу отпустить Персефону к матери. Когда кони Аида примчали царицу подземного царства в Элевсин, радостно бросилась Деметра навстречу дочери, и вновь расцвела земля, согретая ликованием богини. Тогда было решено, что две трети года Персефона будет жить с матерью на Олимпе, а треть года проводить с мужем своим Гадесом в преисподней. С тех пор повелось, что поздней осенью и зимой лежит земля мертвой, скорбя об ушедшей деве Персефоне, а весной возрождается и плодоносит, приветствуя возвращение богини из царства смерти.

Деметра щедро отблагодарила гостеприимный Элевсин: она подарила царскому сыну Триптолему зерна пшеницы, и он первым из людей вспахал плугом элевсинское поле. Потом на чудесной колеснице, запряженной драконами, Триптолем объезжал разные страны, передавая всем народам навыки земледелия.

Элевсинские мистерии. Предание гласит, что Деметра основала в Элевсине свой храм и повелела справлять в нем Великие Мистерии (“таинства”) - тайные священные обряды, связанные с историей “смерти” и “воскресения” Персефоны. Жрецами мистерий были члены четырех знатных элевсинских родов, а участие в них принимали все желающие: мужчины, женщины, дети, чужестранцы, но только эллины, а не люди других племен. Участники мистерий назывались мистами, они свято хранили тайну того, что видели и слышали. Поэтому до нас дошло не так уж много сведений об элевсинских мистериях.

Известно, что в элевсинских мистериях зародилось представление о рае: посвященным в тайны богини было обещано счастливое существование после смерти. Готовясь к посвящению, участники мистерий очищали свою душу и тело: омывались, постились и совершали другие очистительные обряды. Главное празднество происходило ночью: в храме паломникам показывали действо о Персефоне, напоминающее театральное представление, а потом все мисты участвовали в самом загадочном обряде Элевсина: блуждали во тьме, переживали какието ужасы, а затем внезапно оказывались в ярком свете, среди праздничных хороводов и дивных песен. Таким образом, еще при жизни они видели и испытывали то, что ожидало, как они верили, их души после смерти.

Когда Афины подчинили себе Элевсин, мистерии Деметры стали одним из главных афинских праздников. Они пользовались великой славой во всей Элладе; во время их проведения, как и во время празднования Олимпийских игр, заключался общегреческий мир.

Герои

Пять веков и всемирный потоп. Мы познакомились с главными олимпийскими богами, а теперь посмотрим, как отразилась в греческих мифах история человеческого рода.

От начала мира греки насчитывали 5 больших исторических “веков”: золотой, серебряный, медный, героический и железный. Каждый из “веков” охватывал не сто лет, а гораздо больше: тысячу или несколько тысяч.

Счастливейшим считался “золотой век”, когда миром правил отец Зевса - титан Крон. В царстве Крона люди жили без печали и труда, земля сама рождала для них пищу, не было на свете ни войн, ни вражды, ни бедных и богатых, ни господ и рабов: все были равны и счастливы.

В последующие века люди испортились и часто гневили богов своими пороками. В конце “медного века” послал Зевс на землю потоп, уничтоживший весь нечестивый людской род. Спаслись только добродетельные супруги Девкалион и Пирра, которые построили ковчег и доплыли на нем до двуглавой вершины Парнаса. Когда вода схлынула, Зевс велел им кидать камни через голову. Из камней, брошенных Девкалионом, образовались мужчины, а из камней, которые бросала Пирра, - женщины. Вновь заселилась таким образом земля, и родились в новом веке великие герои - сыновья богов и смертных женщин.

Геракл. Величайший герой Эллады Геракл, сын Зевса, происходил из города Микены, что в Пелопоннесе, а родился он, как и Дионис, в Фивах, где жила в изгнании его мать - микенская царевна Алкмена. Накануне рождения сына Зевс дал нерушимую клятву, что ребенок, который появится скоро в семье микенских царей, будет властвовать над всеми своими родичами. Тогда ревнивая Гера, устремившись в Микены, ускорила роды одной из родственниц Алкмены, и первым на свет появился хилый, больной царевич Эврисфей, которому, согласно зевсовой клятве, предстояло властвовать над сыном великого бога. Разгневался Зевс на обман супруги, но в конце концов они договорились, что не всю жизнь будет подчиняться Геракл Эврисфею, а лишь до тех пор, пока не исполнит 12 его желаний.

Могучего, храброго героя родила Алкмена. Еще будучи младенцем, задушил он детскими ручонками страшных змей, посланных к его колыбели мстительной Герой.

Возмужав, Геракл сравнялся силой с богами. На благие дела употреблял он свою мощь, очищая землю от разбойников и чудовищ. Много подвигов и страданий выпало на его долю.

Возвратившись на землю предков, в Пелопоннес, Геракл поселился в городе Тиринфе, около Микен, и совершил на службе у Эврисфея 12 подвигов, половину из них - не выходя за пределы Пелопоннеса. В одной лишь Аркадии, на родине Гермеса, герой истребил четырех чудовищных тварей, опустошавших окрестные земли: свирепого льва, злого кабана, прожорливую лань и хищных огромных птиц.

Шкуру льва носил он с тех пор на плечах, как плащ. Недалеко от Микен сразил он в тяжелом бою девятиголовую гидру (змею), отрубленные головы отрастали снова и снова, пока герой не прижег их огнем. А в Элиде, близ которой праздновались потом Олимпийские игры, Геракл в один день очистил от навоза огромные конюшни царя Авгия, направив в их сторону течение двух рек.

Он же первым и устроил в тех краях спортивные состязания, которые превратились много лет спустя в Олимпийские игры.

Потом Эврисфей стал посылать героя в дальние страны - то за волшебными конями фракийского царя, то за чудовищным критским быком, то за поясом царицы воинственных женщин-амазонок, а то и за адским псом Цербером. С помощью богини Афины Геракл справился со всеми заданиями. Всех чудовищ, приведенных им под стены Микен, трусливый Эврисфей приказывал отпустить на волю.

Пришлось герою побывать и на далеком западе. Там с одного из островов океана похитил он для Эврисфея коров великана Гериона и пригнал их в Пелопоннес через Испанию и Италию, преодолев крутые горы - Пиренеи и Альпы. Исполняя двенадцатый, последний приказ Эврисфея, Геракл снова вернулся на запад, чтобы добыть золотые яблоки Гесперид. Этот подвиг оказался самым трудным: титан Атлант вызвался принести герою яблоки своих дочерей, и пришлось Гераклу на время отлучки титана взвалить себе на плечи небесный свод.

Освободившись от службы Эврисфею, много еще подвигов совершил Геракл, очищая землю от всякого зла. Даже самим богам-олимпийцам оказал он помощь во время войны их с гигантами, сражаясь на стороне отца своего Зевса. Но вместе с победами всю жизнь сопровождали героя несчастья, так как постоянно насылала на него ревнивая Гера то всевозможные беды, то припадки безумия, во время которых убил он некоторых своих родных и друзей. Мучительной оказалась и смерть великого героя.

Случилось так, что Геракл собрался покинуть жену свою Деяниру ради другой красавицы. В отчаянии неразумная женщина натерла плащ мужа волшебной кровью, возвращающей, как она думала, любовь; на самом деле это было ядовитое зелье, разъедающее тело. Едва надел Геракл подарок жены, как охватили его страшные муки. Стремясь избавиться от них, он приказал сложить погребальный костер (греки сжигали тела умерших), взошел на него и уговорил одного иноземца зажечь огонь. Пламя охватило героя, но в тот же миг при громе и молниях спустились к нему с неба Афина и Гермес и вознесли его на высокий Олимп. Бессмертия и вечного блаженства в царстве богов удостоился за свои труды и страдания могучий сын Зевса.

Статуи Геракла представляют его богатырем с львиной шкурой на плечах. В руках герой держит, как правило, свое любимое оружие - суковатую дубину-палицу.

Тесей. Если Геракл был героем всей Эллады, то другой великий герой, Тесей, прославился как правитель и защитник Афин. Тесей считался сыном афинского царя Эгея, хотя на самом деле отцом его был морской владыка Посейдон. Детство герой провел в Пелопоннесе, на родине матери, а когда исполнилось ему 16 лет, отправился к названному отцу своему Эгею в Афины. Путь его пролегал через Истмийский перешеек, кишевший разбойниками. Шестерых могучих злодеев сразил в дороге юный Тесей. Одним из них был сгибатель сосен Синид, который разрывал прохожих, привязывая их к двум согнутым деревьям. Тесей одолел Синида и казнил его тем же способом, каким тот умерщвлял несчастных путников. В память об этой победе герой установил Истмийские состязания в честь отца своего Посейдона. Знаменитым разбойником был также Прокруст, валивший путников на свое ложе: тем, для кого оно было мало, он отрубал ноги, тех, для кого велико, - растягивал до смерти. Тесей повалил на ложе самого Прокруста и отрубил ему голову. Благодаря победам юного героя путь из Пелопоннеса в Афины стал безопасным.

В Афинах Тесей оказал помощь престарелому царю Эгею, перебив дерзких родичей, пытавшихся отнять у старика власть. Потом он укротил дикого марафонского быка, разорявшего окрестности Афин, и, наконец, совершил славнейший свой подвиг, избавив город от ужасной повинности. Раз в девять лет афиняне, данники критского царя Миноса (того самого, который стал после смерти судьей в Аиде), посылали на остров Крит 14 юношей и девушек. Они предназначались в жертву чудовищу Минотавру - получеловеку-полубыку, обитавшему во дворце-лабиринте. В этом помещении было так много запутанных ходов, что человек, попавший внутрь, не мог найти обратного пути. На корабле под черным парусом Тесей отправился вместе с избранными жертвами на Крит, вошел в лабиринт и сразил Минотавра. Наружу его вывела путеводная нить царевны Ариадны - дочери Миноса. Влюбившись с первого взгляда в героя, она дала ему перед битвой клубок ниток, чтобы с их помощью он выбрался из лабиринта. После победы Тесея царевна бежала вместе с ним с Крита. Только до острова Наксоса доплыли вместе Тесей и Ариадна: здесь во время отдыха явился к герою во сне бог Дионис и объявил, что Ариадна предназначена ему в жены. Покорившись воле богов, Тесей покинул спящую невесту на острове. С тех пор люди называли Ариадну Брошенной и чтили ее как супругу великого Диониса.

Между тем в Афинах старый Эгей с нетерпением вглядывался в морскую даль: был у них уговор с Тесеем, что в случае победы герой вернется домой под белым парусом. Но забыли в спешке юные афиняне переменить снасти! Увидев издали черный парус, Эгей бросился со скалы в море. С тех пор оно стало называться Эгейским.

После смерти отца Тесей сделался афинским царем. В его правление Афины стали крупным государством: Тесей подчинил им всю окрестную область Аттику с ее 12 городами, в числе которых были Марафон и Элевсин. С тех пор жители Аттики считались афинянами.

Тесей и минотавр

На склоне лет покинуло героя счастье, ибо решился он на нечестивое дело: вместе с другом своим Перифоем спустился он в Аид, чтобы похитить царицу мертвых Персефону. В наказание владыка Гадес приковал обоих героев к сиденью каменного трона. Долго томился в преисподней Тесей, пока не освободил его Геракл, сошедший вниз за адским псом Цербером. Во время отсутствия Тесея враги опустошили Афины, увели в плен его мать, а власть отдали одному из родственников. По возвращении из Аида оказался Тесей бездомным изгнанником. Отправился он на остров Скирос, где у него было свое поместье, но царь острова, не желая отдавать землю, заманил героя на скалу и столкнул его вниз. Спустя много лет афиняне нашли останки Тесея и перенесли их на родину.

Гомер и его поэмы

Аэды и Гомер. В самом конце “героического века” произошла знаменитая Троянская война, которую воспел величайший греческий поэт Гомер. Сам певец жил уже в “железном веке”, о его жизни почти нет сведений. Известно только, что Гомер был слепым и что родился он в одном из городов азиатской Ионии.

Гениальный слепой поэт был одним из странствующих певцов, называвшихся аэдами. С кифарой в руках переходили аэды из города в город, получая приглашения в богатые и знатные дома, где любили послушать песни о древних царях, героях и войнах. В столовой зале певец угощался вместе с гостями, а в разгар пира, когда участники его отвлекались от еды и питья, трогал струны кифары и зычным голосом нараспев, как наши сказители былин, начинал рассказывать о прошлых временах.

Так на пирах, из поколения в поколение, исполнялись песни «Илиады» - великой поэмы, повествующей о героях, которые бились под стенами Илиона, или Трои. Греки верили, что поэму эту сочинил Гомер, хотя, может быть, слепой поэт был лишь самым талантливым исполнителем древних героических песен.

Илиада. Крепость Троя, называвшаяся также Илионом, стояла на азиатском берегу пролива Геллеспонта (современный Дарданелльский пролив) - в том месте, где почти соприкасаются берега Азии и Европы. Правил там престарелый царь Приам, имевший 50 сыновей и дочерей. Самым красивым из детей Приама был юный Александр-Парис, который пас отцовские стада близ города, на зеленых склонах горы Иды.

Однажды перед царственным пастухом предстали три богини - царица Олимпа Гера, воительница Афина и богиня любви Афродита. Они попросили рассудить, кому из них должно принадлежать дивное яблоко, на котором было написано одно слово: “прекраснейшей”. Парис вручил яблоко нежной Афродите, пообещавшей, что его полюбит самая прекрасная женщина на свете. С тех пор Гера и Афина возненавидели всех троянцев, а пленительная Афродита увлекла Париса на корабль и направила его через Эгейское море к берегам Пелопоннеса, в город Спарту. Там жила прекрасная Елена, жена спартанского царя Менелая - самая красивая из смертных женщин. Пользуясь отлучкой царя, Парис обольстил прекрасную Елену, и она, бросив мужа, уехала с ним в Трою.

Великая война разгорелась из-за похищения Елены. Против Трои выступил в поход обманутый муж Менелай, а вместе с ним - все греческие цари, бывшие когда-то женихами Елены. Возглавил общее греческое войско брат Менелая - Агамёмнон, правивший в богатейшем и сильнейшем городе Пелопоннеса - златообильных Микенах. Самым хитроумным из греческих героев был царь острова Итаки Одиссей, а самым могучим - сын морской богини Ахилл; знал доблестный Ахилл, отправляясь в поход, что боги судили ему великую славу и раннюю смерть под стенами Трои. На чернобоких кораблях доплыли греки до берега Азии и осадили крепкостенный град Приама.

Десять лет продолжалась осада Трои. Пришельцы разорили множество соседних городов и островов, но никак не могли одолеть троянцев: было у тех и храброе войско, и великий предводитель - старший сын Приама, благородный Гектор, любимец троянского народа.

В «Илиаде» Гомер описывает последний, десятый год осады Трои. Поэт рассказывает, как поссорились при разделе добычи владыка царей Агамемнон и великий воин Ахилл. Обиженный Ахилл удалился в свой шатер и перестал принимать участие в битве. После его ухода троянцы перешли в наступление и оттеснили неприятеля до самого берега моря, где стояли греческие корабли. В жарких сражениях принимали участие олимпийские боги: грекам помогали Посейдон, Афина и Гера, троянцам - Афродита, Аполлон и бог войны Арес.

Когда завязался бой у самых кораблей, храбрый Патрокл, ближайший товарищ Ахилла, не усидел в шатре и ввязался в битву. С его помощью греки отбили троянцев от своего лагеря и прогнали их вспять до стен города, но у самых ворот Трои Гектор при содействии Аполлона сразил Патрокла копьем.

Едва не умер с горя Ахилл, узнав о смерти любимого друга. Примирившись с Агамемноном, вернулся он в строй греческого войска. Многих троянских героев отправило в царство Аида его копье, пока не встретил он главного своего врага - доблестного Гектора.

Греческие воины

У городской стены сошлись в смертельном поединке два великих героя, и пал от руки Ахилла благородный Гектор, пораженный насмерть на глазах старца Приама, наблюдавшего за битвой с крепостной стены. В последней песне «Илиады» повествуется, как старец Приам отправляется в стан греков с богатыми дарами и выкупает у Ахилла тело своего несчастного сына. Поэма заканчивается описанием торжественного погребения Гектора.

Уже не Гомер, а другие поэты поведали о том, как закончилась Троянская война. Вскоре после гибели Гектора сложил голову и его победитель: стрела Париса, направленная Аполлоном, поразила могучего Ахилла, обреченного судьбою на безвременную кончину. Уже без него греки взяли Трою с помощью уловки, придуманной хитроумным Одиссеем.

Когда хомо жили в большом лесу, они обитали в его верхнем ярусе: там где светило солнце и вызревали фрукты. В то время у них не было врагов. Даже леопард подняться к ним не решался. Только отправляясь на водопой они подвергались опасности, но благодаря осторожной социальной организации и высоким способностям (слух,обоняние, зрение), они, чаще всего, обходились без потерь. Когда хомо переселились на озёрные острова, они тоже находились в относительной безопасности. Только крокодилы представляли для них угрозу, но маленьких крокодилов они отпугивали камнями и палицами, а больших береглись и, по мере возможности, в засушливый период убивали. Маленькие крокодилы были им даже полезны, так как отпугивали наземных хищников.
Когда же хомо переселились в пещеры вблизи саванны, то возникла острая необходимость защититься самим и защитить свои охотничьи угодья, фруктовые рощи и приручённых животных. Войнами становились не только силачи (герои) племени, но и все взрослые члены племени. Возникла потребность в массовом вооружении и обучении подростков и взрослых хомо. Давайте заглянем в то маленькое поселение, которое основали Ад, Полифем и Прометей.
Дочери Ада постоянно жаловались отцу, что дикие животные часто осуществляют набеги на фруктовую рощу, не столько съедая, сколько вытаптывая, ломая и губя деревья и растения. Ад лишь качал головой, незная что делать. И тут к нему явился Вулкан и заявил, что устроит мастерскую на скале над его пещерой и потребовал научить его поддерживать пламя. Ад с радостью согласился, но попросил придумать ловушки для разных садовых вредителей. У Вулкана был помощник - Артес. Он и взялся за это. Вскоре в силках и ловушках вокруг рощи трепыхались жадные воришки, отпугивая своих собратьев.
Однажды сестра Зевса - Афина принесла Вулкану в ремонт копьё брата. Вулкан покачал головой - древко копья было сломано так, что его восстановить было невозможно. Вулкан сказал, что сделает новое, ещё лучше старого, а пока он укоротит древко, чтобы Зевс пользовался им. Когда Афина передала его слова Зевсу, то тот заявил, что этот обрубок ему не нужен. Тогда Афина попросила отдать его ей.
- Зачем? - удивился Зевс.
- Я буду пускать им солнечных зайчиков. - сказала Афина.
- Тогда бери. - разрешил владыка.
Но Афина не собиралась развлекаться. Она начала упорно тренироваться по использованию копья: отрабатывая удары и броски. Скоро она достигла в этом почти такой же сноровки, как и брат.
Когда Вулкан отдал ей новое копьё для Зевса, она попросила его подготовить много лёгких копей для вооружения хомо. Вулкан с Артесом принялись выполнять её просьбу.
Когда Вулкан передал ей первую партию, Афина организовала первую военно-гимнастическую школу, куда должны были ходить все подростки. Первыми учениками в ней оказались её племянники: Аполлон и Диана. Артес сделал для них очень красивые копья. В беседе с Аполлоном он услышал, что тому нравятся красивые мелодии, песнопения и танцы. Он обещал сделать для него специальные музыкальные инструменты и пригласил на пир, где обещал показать их в действии. Надо сказать, что у Артеса были малолетние племянники: Ар и Ор. Он сделал для них музыкальные инструменты, согнув упругие ветки и натянув жилы-струны. Ор с упоением предавался репетициям, а Ар с трудом их переносил.
Наконец начался пир. Ор был весь в музыке, а Ар украдкой зевал и посматривал на стол, уставленный угощениями. Вдруг он увидел мышку, нахально подбиравшуюся к угощению. Он приладил камушек к струне и выстрелил в мышь из лиры, как из рогатки. Но камень пролетел мимо.
- Ну погоди! - подумал Ар. Взял палочки-вилки и начал потихоньку обстреливать мышку. Палочки летели мимо. Но когда одна палочка случайно легла на ветку-основу лиры, то её полёт оказался на редкость удачным.
- Интересно. Так можно стрелять маленькими копьями. Подумал маленький шалун.
Когда кончился пир, он отправился в мастерскую Артеса и стащил несколько ломанных копей. Он стал учиться стрелять из своей лиры и достиг неплохих результатов.
Когда Аполлон и Диана стали кидать копья в мишень - кучу песка, внезапно из-за их спин полетел кусок копья и попал в цель. Они были поражены расстоянием и точностью броска. Они бросились в кусты и вытащили Ара с его арфой. Они потребовали показать, как он это сделал. Когда они поняли, что Ар создал невиданное ранее оружие, они потребовали чтобы Артес сделал для них такое-же. Скоро у Аполлона и Дианы были мощные луки и колчаны со стрелами. Они начали упорные тренировки и скоро достигли таких успехов, что стали непобедимы. Стрелы Аполлона разили врагов, а стрелы Дианы хищников.
Артес сдержал своё слово и сделал для Аполлона сладкозвучную лиру. Он часто появлялся с ней в сопровождении танцующих и поющих девушек-нимф.
Ор освоил игру на всевозможных инструментах. Его пение и игра так завораживали, что все птицы и звери в тишине слушали его. Он пленил прекрасных девушек-фей. Одна из них - Эвридика стала его женой. Когда спрашивали: - Где Ор? Всегда говорили: - У фей. Со временем Ора и стали именовать Орфей. Когда Эвридика заболела, он не отходил от неё ни на шаг, играя те мелодии, которые она больше всего любила. Она умерла с улыбкой на устах, шепча: - Я люблю тебя, Орфей.
Орфей не надолго пережил любимую. Умирая, он думал что скоро воссоединится со своей Эвридикой.
Школа Афины получила название гимназии. Из её пещерных стен вышло много славных героев. Афина захотела, чтобы её ученики после занятий могли бы мыться в тёплой воде. Она нашла грот, по которому тёк холодный ручей. Она провела ручей через впадину и велела Вулкану нагревать воду при помощи раскалённых камней. Так у хомо появилась первая терма.
Артес по всей округи собирал камни для термы. Некоторые из них при нагревании выделяли белую или красную жидкость. При остывании она превращалась в блестящие слитки. Если камни нагревали вместе, то слитки были жёлтыми. Это была первая бронза. Из неё Вулкан сделал для Афины шлем, щит и броню. Это были первые бронзовые доспехи. Бронза пошла и на оружие. Начался «бронзовый век».
Упорно тренировался и Ар. Он достиг такой силы и ловкости, что стал самым сильным и непобедимы воином. Прослыл он как хитрый и жестокий военачальник. Его стали звать Арес.
Хомо, изменившихся под действием своих трудов и новых условий жизни, сейчас именуют «Хомо Сапиенс» (Homo sapiens) - Человек Разумный, хотя, часто люди ведут себя не разумно. Они, наученные Афиной, Аполлоном, Дианой и Аресом, перестали бояться хищников и сил природы. Они победили титанов и других монстров, льды и пустыни. Их потомки прошли, проехали и проплыли тысячи километров, заселив все пригодные уголки нашей Земли. Только жалко, что Арес со своими подручными: Эридой (богиней раздора) и Энио (богиней смятения), бушует кое-где и в наши дни.

Рецензии

Как оказывается все просто было в древнем райском мире. И как трудно было жить на территории бывшей Руси, где холодные зимы заставляли людей делать запасы продовольствия и строить теплые жилища. Поэтому, наверное, нас до сих пор не могут понять европейцы.
Вот мой вариант сотворения мира не по Библии:

Здравствуйте, Виталий. Спасибо, за прочтение и отзыв. С удовольствием прочитал ваш рассказ по ссылке. Всё хорошо и правильно, за малым исключением. В французском афоризме - "- Что хочет женщина, то угодно Богу!" автор забыл вставить эпитет. Т.е.: "- Что хочет ХОРОШАЯ женщина, то угодно Богу!". Далеко не все женщины сознают свою ответственность перед будущим ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. Да они его обеспечат, если захотят, но всё ли они готовы сделать, чтобы будущее было прекрасным?
Матери - такие же люди, как и все. Их личностные свойства так же зависят от социальной обстановке. Это значит, что и воспитают они детей, следуя цикличности смены поколений. Лучшее сменяет худшее, худшее растворяет лучшее. Итак, по кругу.

Ирина Протопопова
АФИНА-КОРОНИДА
И ТРЕТЬЯ ПТИЦА ИЗ ТРАГЕДИИ ЕВРИПИДА ИОН

http://kogni.narod.ru/coronis.htm

Загадка «третьей птицы»
Афина и Аполлон: таинственный союз
Афина-Коронида и Асклепий
Аполлон, Афина и злосчастные вестники
Афина-Великая Мать
Птицы в Дельфах

Загадка «третьей птицы»

В трагедии Еврипида «Ион» есть любопытная и загадочная деталь, на которую уже не раз обращали внимание исследователи. В начале пьесы, после пролога, в котором Гермес кратко рассказывает сюжет (1-81), на сцене появляется Ион, храмовый прислужник (неокор) дельфийского святилища Аполлона; он подметает и кропит плиты у входа в храм и отгоняет от него птиц, угрожая им луком и стрелами, - ведь птицы имеют обыкновение «портить священные дары» (107). Одна из птиц, к которым обращается Ион, - Zenos keryx, вестник Зевса, то есть орел; вторая - kyknos, лебедь, любимая птица самого Аполлона, символизирующая мусичность; а третья птица почему-то не названа, хотя Ион обращается и к ней. Отгоняя птиц, Ион характеризует каждую из них: об орле он говорит, что тот своим кривым клювом побеждает всех пернатых, но стрелы не осилит (160-161); угрожая лебедю, обещает, что его не спасет даже лира Аполлона (165-166); а третью птицу вопрошает, уж не собирается ли она свить гнездо под самым карнизом (172-173).

Зрителям - как и нам, читателям - предоставлялось самим догадываться, о какой птице идет речь: во время этой мимической сцены актер, как полагают ученые, обращался к воображаемым птицам, то есть зрители их не видели. По мнению А. К. Гаврилова, «античному драматургу разговор актера с воображаемым партнером (в нашем случае - с птицей) был интереснее, чем появление на сцене бутафорских или даже настоящих животных». Деметрий в трактате «Об элокуции» упоминает сцену с птицами в «Ионе» как пример драматургии, рассчитанной на демонстрацию мимического мастерства актера: «Бег за луком, запрокидывание лица для разговора с лебедем и вся остальная драматургия, рассчитанная на актера, - [все это] предоставляет ему возможность разнообразных движений» (Demetr. De elocutione 195 3-6).

Вряд ли можно отрицать расчет драматурга на эффектную инсценировку, - но только ли эту цель преследовал Еврипид, вводя в начало своей пьесы сцену с птицами? Э. Дельбек в книге «Еврипид и Пелопоннесская война» высказывает мнение, что эта сцена представляет собой просто комическое обыгрывание пачкотни пернатых в священных местах. Однако эта точка зрения, подчеркивающая самодостаточность пролога, его несвязанность с основным действием, остается, пожалуй, единичной. Большинство исследователей Еврипида, вероятно, может подписаться под словами А. К Гаврилова: «поэтика аттической трагедии и драматургия Еврипида в особенности приучают нас к тому, что ведущие мотивы пролога вдумчиво соотнесены с последующим развитием сюжета».

Соглашаясь с этим общим утверждением, мы попытаемся ответить на следующие вопросы: каким именно образом «ведущие мотивы» пролога в «Ионе» - то есть птицы - связаны с действием трагедии? Почему одна из трех птиц не названа прямо? И, наконец, - что же это за птица?

«Еврипид, как знали зрители, склонен в свои прологи вводить знамения, которые, предвосхищая события пьесы - то предваряя их, то нарочно сбивая зрителя с толку, - оттеняют развитие фабулы». А поскольку птицы и вообще были тесно связаны с мантикой (гадание по птицам один из самых древних и авторитетных ее видов), то с большой степенью вероятности можно предположить, что Еврипид придавал сцене с птицами некое «предзнаменовательное», иносказательное значение - тем более что действие происходило у входа в Дельфийский храм, главное греческое прорицалище. В самом монологе Иона подчеркнуто, что птицы - вещие: «но мне стыдно убивать вас, возвещающих смертным речи богов» (179-181).

Но если Еврипид придавал птицам специальное значение, то странная «фигура умолчания» по отношению к последней из них, не называемой прямо, скорее всего, призвана была оттенить ее особую роль. Появление этой птицы подчеркнуто восклицанием Иона: «О! А там что еще за новая (kainos) птица?» (170). Kainos (букв. новый, имеет коннотации странный, удивительный, необычный), по справедливому замечанию А. К. Гаврилова, «следует, по-видимому, понимать не в ослабленном смысле «Как, опять птица?», но как «А это кто же там такой?». По всей вероятности, Еврипид нарочно заостряет внимание зрителей на этой птице и намекает, что с ней связана какая-то загадка.

На наш взгляд, образ третьей птицы теснейшим образом соотнесен со всем сюжетом трагедии, а главное - с его внутренним, подспудным смыслом, который, в свою очередь, связан с некоторыми «маргинальными» мифологическими преданиями.

Напомним события «Иона», включая их предысторию, - не вошедшую в основное действие, но сообщаемую в прологе Гермесом.

Царевна Креуса, дочь афинского царя Эрехтея, тайно рожает от «насильного брака» с Аполлоном сына, которого оставляет в пещере на скалах Акрополя, положив ребенка в корзинку и снабдив приметными знаками. По просьбе Аполлона Гермес относит корзину с младенцем к Дельфийскому храму, где ее находит Пифия; ребенка воспитывают при храме, и он становится храмовым прислужником, неокором.

Через некоторое время после тайного рождения сына Креуса выходит замуж за эолийца Ксуфа: он помогал афинянам в завоевании Эвбеи и потому получил в награду руку Креусы. Долгое время оставаясь бездетными, супруги решают отправиться в Дельфы, чтобы узнать, можно ли им надеяться на появление наследников. Креуса при этом хочет получить тайный оракул о судьбе своего брошенного сына, но она почти уверена, что тот погиб, растерзанный зверями. У входа в храм Креуса встречается с Ионом и в ответ на его вопросы рассказывает о своих предках Эрихтонии и Эрехтее; услышав от юноши, что он не знает своих родителей и воспитан при храме, она рассказывает и свою печальную историю, приписывая ее, однако, другой женщине.

Вскоре Ксуф получает пророчество: первый, кого он увидит при выходе из храма, - его сын. Первым Ксуфу встречается Ион, и царь заключает его в объятья. Рассказав удивленному юноше об оракуле, Ксуф признается, что в молодости, до женитьбы, у него были другие женщины, и, возможно, Ион был зачат на празднике Диониса. Ксуф просит Иона быстрее собираться в Афины, а пока решает устроить пир в честь новообретеного сына.

Креуса, узнав о случившемся, гневается: во-первых, сама она остается бездетной, тогда как муж нашел сына, во-вторых, теперь престол Афин будет в руках «чужеземцев», так как Ксуф по происхождению не афинянин. По совету старого раба она решает убить Иона, чтобы ему не достался афинский трон. На пиру, устроенном Ксуфом (сам царь на нем отсутствует, так как отправляется в горы принести жертвы Дионису), старик подливает яд в кубок Иону, однако преступный замысел раскрывается и старик во всем признается. Креусу хотят схватить, но она, ища спасения, припадает к алтарю храма Аполлона. Между Ионом и Креусой происходит диалог: Ион обвиняет, Креуса же оправдывает свои действия, считая себя правой. Внезапно появляется Пифия, несущая перевязанную лентой корзину, и говорит Иону, что это корзина, в которой он когда-то был найден младенцем. Креуса тоже узнает корзину - именно в ней она оставила своего новорожденного ребенка - и перечисляет предметы, которые она положила вместе с младенцем. Таким образом, Креуса наконец находит сына, а Ион - мать. Втайне от всех Креуса открывает сыну, что его отец не Ксуф, а сам Аполлон, но Ион не смеет поверить в это. И тут, в самом финале, неожиданно является Афина: она подтверждает, что отец Иона - Аполлон, и предсказывает славное будущее рода эрехтидов.

Большинство исследователей, занимавшихся сценой с птицами в «Ионе», связывает ее с последующим действием трагедии. В. Клингер полагает, что пролог соотносится со сценой пира, во время которого старый раб пытается отравить Иона. После того, как старик подливает яд в кубок юноши, тот слышит недоброе предзнаменование в словах какого-то раба и велит вылить вино из наполненных кубков на землю; в это время в шатер влетает стая голубей, и одна из голубок пьет вино, вылитое из кубка Иона; птица тут же умирает, а старика-отравителя уличают в преступном замысле (1187-1217).

По Клингеру, пролог и эпизод неудавшегося отравления связаны темой благодарного животного: в прологе Ион жалеет птиц и не убивает их, и в благодарность за это они оказываются его спасителями. Из рассуждений Клингера следует, что третья, неназванная, птица пролога - голубка. Однако у Еврипида подчеркнуто, что голуби живут в Дельфийском храме atresta - «без опаски, без страха, спокойно» (Loxioy gar en domois atresta naioys" - 1197), а ведь в прологе Ион угрожает птицам и заставляет их улетать. Вряд ли Еврипид забыл об этом, тем более если он хотел связать третью птицу пролога с голубкой из эпизода пира; поэтому мы, как и А. К. Гаврилов, не разделяем данной интерпретации.

Другие толкования пролога А. К. Гаврилов называет «сюжетно-символическими»: в них предполагается, что связь пролога и дальнейшего действия не прямая, а косвенная. Так, В. Штайдле полагает, что налет птиц «должен был вызывать предчувствие наплыва запутанных событий разворачивающейся пьесы»; Э. Пиппин-Бернет считает, что конфликт Иона с птицами в прологе предвосхищает его конфликт с теми, кто придет в храм, то есть с Креусой; по толкованию М. Жиро, орел как птица Зевса пророчит Иону царственную судьбу, лебедь намекает на отца юноши, Аполлона, а третья птица имеет отношение к встрече Аполлона и Креусы, приведшей к рождению Иона.

Отечественный исследователь А. К. Гаврилов, соглашаясь с названными учеными в том, что пролог «Иона» как-то связан с остальным действием и персонажами трагедии, дает свою трактовку образам птиц. Он подчеркивает, что орел чаще всего выступает эмблемой Зевса, но часто означает и царя, властелина вообще - поэтому орел в прологе «Иона» может быть либо представителем воли Зевса и символом самого верховного бога, либо предзнаменованием прихода Ксуфа, потомка Зевса и царя афинян. Ассоциация лебедя с Аполлоном, по Гаврилову, прочна и вполне естественна в пьесе, где храм Аполлона и сам бог - неотъемлемая часть сюжета.

Что касается третьей птицы, то в ее характеристике, говорит Гаврилов, выделено чадолюбие: Ион, обращаясь к этой птице, спрашивает, не собирается ли она свить гнездо для птенцов под карнизом храма (mon hypo thrigkoys eynaias karfyras theson teknois? - 171-172). Дальше он советует ей, чтобы она улетала рожать детей (paidoyrgei — букв. «делай, твори детей») к водоворотам Алфея или на лесистый Истм (choron dinas tas Alfeioy paidoyrgei e napos Isthmion - 174-176). Гаврилов считает, что «обзаведение детьми, обозначенное в форме императива paidoyrgei, звучит приемлемо к многотрудному материнству и не совсем благопристойно в приложении к отцовству»; поэтому, полагает исследователь, «Еврипид подразумевал здесь небольшую птицу, в языковом отношении ассоциируемую с женским началом».

Эта птица, по мнению Гаврилова, - соловей. В известном мифе о Терее, Прокне и ее сестре Филомеле Прокна, дочь афинского царя Пандиона, мстит своему мужу Терею за измену и жестокость (он обесчестил Филомелу и вырезал ей язык) убийством их сына Итиса, мясо которого она, сварив, дает съесть Терею. Тот, узнав о случившемся, гонится за убежавшими женщинами, но боги превращают всех в птиц: Терея в удода, Прокну в соловья, Филомелу - в ласточку (Apollod. III 14 8; Paus. I 5 4; I 41 8; X 4 6; Ovid. Met. VI 426-674; разные версии мифа отличаются деталями).

Гаврилов считает, что «томное и страстное» пение соловья-Прокны, оплакивающей погубленного ею же сына, как нельзя лучше подходит образу Креусы, тоже когда-то чуть не погубившей сына, а теперь замыслившей убить его. Афинские зрители, полагает Гаврилов, легко могли отождествить «преступную мать» с соловьем: помимо общеизвестности мифа этому способствовали постановки трагедии Софокла «Терей» (начало 20-х гг. V в. до н. э.) и комедии Аристофана «Птицы» (414 г.), в которой имелись многочисленные аллюзии на софокловского «Терея» (сама пьеса «Ион» датируется примерно 412-408 гг.). Таким образом, третья, неназванная, птица пролога, по мнению А. К. Гаврилова - именно соловей, который предвосхищал «психологически главную линию пьесы - многотрудный путь матери и сына к взаимному узнаванию».

Относительно всех трех птиц Гаврилов делает такой вывод: вторая птица, лебедь, указывает на отца юноши, Аполлона; третья - по версии Гаврилова, соловей - на мать Иона, Креусу; орел же, символизирующий царственность, означает царя Ксуфа, притязавшего на отцовство и в греческих сказаниях нередко считавшегося отцом Иона.

Соотнесение птиц пролога с персонажами пьесы и с богами, на наш взгляд, весьма плодотворно для понимания трагедии. Мы тоже считаем, что лебедь означает Аполлона, а орел, птица Зевса, знаменует царственную судьбу Иона; что касается третьей птицы, то она, как мы полагаем, имеет отношение к Креусе и одновременно к Афине. Но птица эта, по нашему мнению, вовсе не голубка и не соловей, она гораздо менее романтична: это — ворона. Именно ворона — та птица, которая объединяет Афину и Аполлона, главных богов трагедии.

Афина и Аполлон: таинственный союз

Афина и Аполлон в распространенных мифах и в известной нам греческой литературе достаточно редко объединяются какими-либо особо значимыми событиями или обстоятельствами: ну разве что в «Илиаде» им обоим — и больше никому из богов — Зевс дает право распоряжаться своей эгидой. Еврипидовский «Ион» — пожалуй, единственное произведение, в котором Афина и Аполлон тесно связаны. Не случайно О. М. Фрейденберг, называя эту трагедию «аполлоновской», отмечает ведущую роль в ней Афины: «Показательно, что в такой «аполлоновской» трагедии, как «Ион», судьбу героев решает не Аполлон, а Афина». Присмотримся к этой связи внимательнее.

События трагедии происходят в Дельфах, при храме Аполлона; главный герой Ион - прислужник этого храма; «тайный» отец героя - Аполлон; истина в финале трагедии открывается благодаря Пифии, жрице Аполлона. Это — линия Аполлона.

События, предшествующие трагедии, разворачиваются в Афинах; Креуса, мать Иона — афинская царица; лейтмотив трагедии — афинские предания и образы, связанные с мифологией Афины (история предка афинян царя Эрихтония; эгида, змеи, олива, Медуза Горгона); сама Афина является в финале и подтверждает «аполлоновское» происхождение героя. Это — линия Афины.

Еврипид сплетает эти две основные линии настойчиво и очень искусно, во многом благодаря повторяющимся образам и деталям.

Сразу после сцены с птицами афинские женщины - прислужницы, прибывшие с Креусой - рассматривают изображения на стенах Дельфийского храма. Среди них выделяется изображение Афины, распростершей над гигантами свою знаменитую эгиду — щит с ужасным ликом Горгоны (209-210). Дальше хор спрашивает Иона, действительно ли в доме Феба находится «пуп земли» (meson omfalon gas), а Ион отвечает, что он здесь, «венками увитый, а с обеих сторон Горгоны» (223-224). Так уже в самом начале пьесы подчеркнуто, что Афина связана с Дельфами: и изображением на стене дельфийского храма, и образом Горгон, сторожащих «пуп земли» в аполлоновом святилище.

Далее, в середине трагедии, снова появляется образ Горгоны. Креуса, обсуждая со стариком, как можно убить Иона, говорит, что знает способ «коварный и сильнодействующий», и в связи с этим рассказывает об Афине и Горгоне. В отличие от общераспространенного мифа, в котором Горгону Медузу убивает с помощи Афины Персей, в рассказе Креусы Афина сама убивает Горгону во время битвы с гигантами и делает себе щит из ее кожи, клубящейся змеями (989-993). Креуса открывает старику тайну: Афина дала при рожденье афинскому царю Эрихтонию, деду Креусы, две капли крови Горгоны - одна из них может исцелять, другая, из яда горгоновых змей, убивает. Эрихтоний передал этот дар своему сыну, отцу Креусы Эрехтею, а тот отдал дочери, и теперь она носит кровь Горгоны с собой, в ручном браслете; ядовитой кровью Горгоны Креуса и предлагает убить Иона (1001-1017). Здесь, как видим, линии Афины и Аполлона вступают в конфликт: кровь Горгоны, принадлежащая Афине, должна убить сына и слугу Аполлона.

Но убийство, как известно, не удается, истина раскрывается, и заканчивается трагедия торжеством «афино-аполлонийского» союза. Примечательно, что символически этот союз выражается все в тех же образах.

Когда пифия приносит корзину, в которую Креуса когда-то положила новорожденного сына, царица сразу узнает ее и предлагает устроить испытание: она готова назвать лежащие в корзине предметы. Первый предмет, подробно описанный Креусой, - пеленки, в которые был завернут ребенок: посередине полотна находится вытканное Креусой изображение Горгоны, окаймленное змеями — «как на эгиде», подчеркивает Креуса (1417-1423). Таким образом, эгида Афины с Горгоной, упоминающаяся в самом начале как изображение на стене дельфийского храма, появляется в конце как предмет, символически охраняющий сына Аполлона. Это обрамление соотносится и с Горгонами, сторожащими «пуп земли»: ткань с Горгоной, в которую запеленут новорожденный сын Аполлона, уподобляет младенца священному средоточию Земли. Такое уподобление усиливается благодаря еще одному предмету, находящемуся в корзине — это венок из оливы, которую впервые посадила Афина и которая всегда остается цветущей (1433-1436). Венок оливы, священного дерева Афины и символа Афин-города, в корзинке, где лежал сын Аполлона, не только подчеркивает значение Афины в судьбе младенца, но и напоминает те венки, которыми увит «пуп земли» — они, как правило, были оливковыми.

И, наконец, еще один предмет, находившийся в корзине — два золотых амулета в виде драконов, о которых Креуса говорит, что это дар Афины, «подобие Эрихтония» (Erichthonioy ge toy palai mimemata - 1429). По преданию, Афина приставила к младенцу-Эрихтонию двух змей (либо сам Эрихтоний был получеловеком-полузмеем), поэтому в Афинах было принято давать новорожденным мальчикам амулеты в виде драконов - этот обычай объясняет Гермес в прологе «Иона» и сообщает, что Креуса поступила так же (15-27). Таким образом, сын Аполлона находится под покровительством Афины и оказывается связанным с предком афинян Эрихтонием.

После «угадывания» Креусой предметов из корзинки и взаимного узнавания матери и сына героям является сама Афина: она подтверждает, что Ион - сын Аполлона, и предрекает ему афинский престол и славное продолжение рода. Подчеркнем, что эта теофания — тайная: Афину не видит никто, кроме Креусы и Иона, и, кроме того, Афина советует Креусе не раскрывать тайну происхождения Иона и не разубеждать Ксуфа в том, что это его сын.

Если кратко сформулировать, как связаны в трагедии линии Афины и Аполлона, то получится, что средоточие этой связи — младенец. Тонким сплетением повторяющихся образов Еврипид искусно намекает на то, что Афина имеет непосредственное отношение к сыну Аполлона. В конце трагедии, когда Креуса по секрету рассказывает Иону, что его отец вовсе не Ксуф, а Аполлон, Еврипид вводит диалог, в котором Аполлон и Афина нарочито объединяются темой зачатия ребенка. Креуса спрашивает Иона, знает ли он «убийцу Горгоны», то есть Афину; Ион в недоумении - «зачем ты об этом говоришь»? Креуса продолжает: «трон ее на скалах, где проросла олива»... Ион не понимает: «ты говоришь загадочно и неясно». Наконец Креуса объясняет, что под одной из этих скал она «разделила ложе с Аполлоном» (1478-1484).

Таким образом, сочетание Креусы с Аполлоном произошло практически рядом с троном и оливой Афины. Настойчиво подчеркивая, что соитие героини с Аполлоном совершилось в священном месте богини, и отмечая (устами Иона) загадочность рассказа Креусы («ты говоришь загадочно и неясно»), Еврипид, по нашему мнению, намекает на то, что сама Афина находится в неких сокровенных отношениях с Аполлоном. Однако открыто эту роль в трагедии играет афинская царица Креуса, которую драматург представляет своего рода параллелью богине, ее «паредром».

Местное аттическое предание об Ионе Еврипид обрабатывает так, чтобы подчеркнуть близость рождения Иона, сына Аполлона, и Эрихтония, предка афинян и «приемного» сына Афины. В первом действии Ион расспрашивает пришедшую к храму Креусу, откуда она и какого рода, и узнав, что она афинская царица, любопытствует, правда ли, что ее дед родился из земли. В ответ Креуса подтверждает, что это был Эрихтоний и что он, рожденный из земли, повит самой Афиной, «в девичьих руках», «без матери»; после этого Афина тайно отдала ларец с младенцем Эрихтонием дочерям афинского царя Кекропа, а они открыли ларец богини и потому «погибли, обагрив кровью скалистые горы» (267-275).

Афинские зрители не нуждались в подробном пересказе этого предания, им было достаточно кратких упоминаний-намеков: ведь речь шла о легендарном афинском царе Эрихтонии, «автохтоне», потомком которого считали себя все афиняне. Вот что рассказывает о нем Аполлодор.

Как-то Афина пришла к Гефесту, чтобы он изготовил ей оружие; Гефест проникся к ней страстью и попытался овладеть девой, но возмущенная Афина вступила с ним в борьбу, в пылу которой Гефест пролил семя на ногу богини. Афина вытерла семя Гефеста куском шерсти и бросила его на землю, - из этого брошенного в землю семени и родился Эрихтоний. Его имя, по Аполлодору, состоит из сочетания слов erion - шерсть, chthon - земля; Гигин этимологизирует это имя от eris - «вражда» (Hygin. Fab. 166). Афина воспитала Эрихтония тайно, желая сделать бессмертным. Она положила его в корзину и отдала Пандросе, одной из трех дочерей тогдашнего афинского царя Кекропа, запретив открывать корзину. Но две другие сестры открыли ее и увидели дитя, обвитое змеей. Некоторые передают, что девы были убиты этим змеем, другие - что Афина наслала на сестер безумие и они кинулись с вершины акрополя в пропасть (Apollod. III 14 6). Павсаний тоже говорит, что Пандроса послушалась Афину, а две другие сестры, увидев Эрихтония, сошли с ума и бросились вниз с самого крутого места акрополя (Paus. I 18 2).

История с пролитым на бедро и выношенным Землею семенем — не более чем эвфемизм, абсолютно прозрачный для любого грека: на самом деле именно Афина — мать Эрихтония (подробнее об этом ниже). Параллелизм историй Афины — Девы, имевшей отношение к рождению предка афинян, и афинской царицы Креусы, которая, будучи для всех «девой», тайно родила ребенка, несомненен; Креуса выглядит двойником Афины и повторяет ее деяния.

Во-первых, она, как и Афина, подвергается насилию - только Афина в соответствии с эвфемистической версией спасает свою честь от посягательств Гефеста, а Креуса «принуждена к браку» Аполлоном. Во-вторых, эти эпизоды насилия продолжаются рождением детей, - но если Афина «официально» становится лишь приемной матерью, то Креуса действительно рожает сына. В-третьих, Афина тайно отдает корзину дочерям Кекропа, снабдив младенца змеями-сторожами, - Креуса тоже подкидывает корзинку с новорожденным в пещеру Кекропа и вешает сыну на шею амулет в виде змей.

Итак, Еврипид явственно сопоставляет историю удивительного рождения Эрихтония и тайного рождения Иона. Но ведь Эрихтоний — сын Афины от «странной» связи с Гефестом, а в «Ионе» всячески подчеркивается связь богини с Аполлоном. Однако нам известен миф, в соответствии с которым Афину можно считать супругой Аполлона — и именно в этом мифе фигурирует ворона.

Афина-Коронида и Асклепий

В соответствии с распространенным мифом, известным уже Гесиоду (Hes. Fr. 60.) и передаваемым из до-еврипидовских авторов, например, Пиндаром (Pind. Pyth. III 7-44), одной из возлюбленных Аполлона была уроженка Фессалии, дочь Флегия Коронида («Воронья», от греческого korone — «ворона»). Будучи беременной от Аполлона, Коронида в его отсутствие сошлась со смертным, сыном Элата Исхием. Узнав об этом, Аполлон убил Корониду, но на погребальном костре из ее уже мертвого тела вынул ребенка: это был Асклепий, которого Аполлон отдал на воспитание кентавру Хирону, обучившему мальчика искусству врачевания и охоте (Paus. II 26 4-5; Pind. Pyth. III 7-44; Apollod. III 10 3; Ovid. Met. II 600-660; Hyg. Fab. 202; версии мифов отличаются деталями). Гигин говорит, что Аполлон «вырезал» Асклепия из чрева пораженной молнией Корониды и воспитал его (Hyg. Fab. 202). По версии, которую передает Павсаний, ребенка из пламени погребального костра Корониды по просьбе Аполлона похитил Гермес (Paus. II 26 5).

Какое же отношение Коронида имеет к Афине?

У Павсания можно обнаружить любопытные сведения об одном странном обряде, связывающем Корониду и Афину. Рассказывая о городе под названием Титана, находящемся в Коринфской области, Павсаний описывает местный храм Асклепия: «Что касается Корониды, то там есть и ее деревянная статуя, но нигде в храме <Асклепия> она не стоит <постоянно>, а когда ему приносят в жертву быка, овцу и свинью, то Корониду переносят в храм Афины и там воздают ей поклонение... В Титане есть храм и Афины, в который приносят изображение Корониды; в этом храме <есть> древнее деревянное изображение Афины; говорят, оно было поражено молнией» (Paus. II 11 7 - 12 1).

Как видим, в святилище Асклепия присутствует статуя Корониды, но во время ритуалов в честь Асклепия Корониду переносят в храм Афины и воздают ей почести именно там. Этот причудливый факт можно объяснить только тем, что Коронида, мать Асклепия, здесь отождествляется с Афиной. Обратим внимание на то, что статуя Афины в этом храме, по преданию, была поражена молнией — не есть ли это отголосок истории о том, как была повержена молнией сама Коронида?

Р. Грейвз подчеркивает, что афиняне старательно скрывали «прошлое» Афины: «Коронида» («Ворона»), мать сына Аполлона Асклепия, возможно, не что иное, как имя Афины; однако афиняне всегда отрицали, что у Афины есть дети, поэтому миф мог принять такую замаскированную форму».

Сын Корониды и Аполлона Асклепий определенными свойствами схож с «приемным» сыном Афины Эрихтонием и одновременно обладает некоторыми чертами Иона: как первый, он вполне «хтоничен» и отождествляется со змеей, как второй - слуга Аполлона, и, кроме того, предсказатель и целитель, излечивающий страждущих посредством священных сновидений.

Эрихтоний, рожденный из земли, по некоторым сведениям, является получеловеком-полузмеем (Hyg. Fab. 166). Священное животное Афины - тоже змея; Геродот сообщает, что, по рассказам афинян, в святилище на акрополе живет большая змея - страж акрополя (Her. VIII 41). Сама богиня часто отождествляется со змеей: Афина называется змеей, например, в орфическом гимне (Orph. hymn. XXXII 11), об Афине как о покровительнице змей говорится у Вергилия (Verg. Aen. II 225-227).

Асклепий не менее тесно связан со змеями — своей «змеиностью» он подобен и Эрихтонию и самой Афине. Храм Асклепия в Эпидавре был наполнен змеями; жители Эпидавра говорили, что только в их местности водятся особые змеи с желтоватой кожей, кроткие к людям, - священные змеи Асклепия (Paus. II 28 1). Жители Сикиона рассказывали, что Асклепия привезли к ним из Эпидавра на паре мулов и что он был подобен дракону (Paus. II 10 3). Лукиан в диалоге «Александр, или Лжепророк» рассказывает, как проходимец Александр обманывает публику: разбив яйцо, он достает оттуда извивающуюся змейку и говорит, что держит самого Асклепия, а зрители приветствуют бога и молятся (Lucian. Alex. 14 22-26).

Асклепий близок Афине не только «змеиностью», но и образами, связанными с убийством Горгоны. Павсаний так описывает статую Асклепия в храме Эпидавра: «Асклепий представлен сидящим на троне, крепко сжавшим в одной руке скипетр, а другую положил на голову змеи; художник изобразил рядом с ним лежащую собаку. На троне сделаны рельефные изображения аргосских героев, Беллерофонта, убивающего Химеру, и Персея с отрезанной головою Медузы» (Paus. II 27 2). Беллерофонт и Персей входят в мифологию Афины-«горгоноубийцы»: первый с помощью Афины оседлал сына Горгоны, крылатого коня Пегаса, второй, в соответствии с известным мифом, с помощью Афины обезглавил саму Горгону.

Но почему на троне Асклепия изображены сюжеты, связанные с мифами об Афине и Горгоне?

Асклепий — второй мифологический герой, которому Афина даровала кровь Горгоны. О первом мы уже говорили — это как раз Эрихтоний, чья внучка Креуса хотела использовать эту кровь для убийства Иона.

По Аполлодору, Асклепий «получил от богини Афины кровь, вытекшую из жил Горгоны, и использовал ту кровь, которая вытекла из левой части тела, людям на погибель, ту же кровь, которая вытекла из правой части, для спасения людей: этой же кровью он воскрешал мертвых» (Apollod. III 10 3). Татиан передает несколько иную версию: «после того как была обезглавлена Горгона, возлюбленная Посейдона, из тела которой выскочили конь Пегас и Хрисаор, Афина и Асклепий разделили капли крови между собой: Асклепий с их помощью исцелял, Афина же смешанную с прахом кровь использовала для убийства людей» (Tatian. Oratio ad Graecos. 8 2-3).

Как видим, в этих вариантах кровь Горгоны принадлежит только Афине и Асклепию, причем по Татиану Асклепий использует ее для лечения, а Афина для убийства — и в этом Креуса оказывается точной копией Афины. По Еврипиду, Афина дала кровь Горгоны Эрихтонию: другие обладатели этого сокровища, кроме Эрихтония и Асклепия, нам неизвестны, и эта исключительность сближает их как братьев. Близость Асклепия к Эрихтонию Р. Грейвз отмечает такими словами: «если у Асклепия был брат-близнец, то им мог быть только Эрихтоний». Естественно, добавим мы, — ведь у них одна мать, Афина.

Коронида, чествуемая в храме Афины во время праздника Асклепия, то есть практически открытое отождествление матери Асклепия с Афиной — факт нетривиальный. Но «просто» Афина, не Коронида, объединяется с Асклепием довольно часто, как правило, через его дочь Гигиею. В афинском акрополе «стояла статуя Гигиеи (Здоровья), о которой говорили, что она дочь Асклепия, и Афины, которую тоже именовали Гигиеей» (Paus. I 23 5). В одном из афинских демов был жертвенник Афины-Гигиеи (Paus. I 31 6). В этих случаях, как видим, Афина оказывается чуть ли не дочерью Асклепия.

Гигиея, практически всегда сопровождающая своего отца Асклепия, иногда оказывается и рядом с Афиной: кроме статуй в афинском акрополе, можно указать на храм предсказателя Амфиарая в Оропе, где стояли статуи Гигиеи и Афины-Пэонии (Целительницы) (Paus. I 34 3). Весьма прмечательно, что, например, у Павсания Гигиея появляется только рядом с Асклепием и Афиной, и никогда рядом с другими богами. В храме Афины в Тегее все трое оказываются вместе: «На одном пьедестале с Афиной стоят с одной стороны Асклепий, с другой — Гигиея» (Paus. VIII 47 1). Такая прочная и исключительная связь дочери Асклепия Гигиеи с Афиной отражает и прочность объединения Афины с самим Асклепием, объяснимую, на наш взгляд, тем, что мать последнего — Афина-Коронида.

Описывая Ахайю, Павсаний рассказывает, как некий сидонец поделился с ним представлениями финикийцев о богах. Отцом Асклепия считается у них Аполлон, а про мать они говорят, что ею не была никакая смертная женщина; думается, такая трактовка очень близка отождествлению Корониды с Афиной в храме Асклепия в Титане, — неслучайно Павсаний тут же вспоминает о почитании Асклепия в этом храме (Paus. VII 23 7-8).

Существуют и сведения, связывающие историю Корониды с историей Креусы и Иона генеалогически и географически. В Эпидавре, главном культовом центре Асклепия, говорили, что до захвата области дорийцами здесь царствовали потомки Иона; Корониду же в Эпидавре считали местной уроженкой, а не фессалиянкой (Paus. II 36 1-8). Таким образом, потомки Иона, которого Еврипид теснейшими узами связал с Аполлоном и Афиной, населяли священную область Асклепия, сына Аполлона и Афины-Корониды. Если же вспомнить старую догадку Отто Мюллера, что Ксуф (xoythos — светловолосый) — это персонифицированный эпитет Аполлона, то параллелизм двух «семей» становится полным: Аполлон-Ксуф — Афина-Коронида и Креуса — Асклепий и Ион.

Итак, Афина — это Коронида, «Воронья», мать Асклепия и возлюбленная Аполлона. Это «скандальное» отождествление, противоречащее признанному «девическому» статусу Афины и близкое к отождествлению Афины с Землей в истории рождения Эрихтония, лежит, на наш взгляд, в основе символики «Иона» и отчасти объясняет, почему третья птица пролога может быть вороной.

Но ворона связана с Афиной и Аполлоном не только историей Корониды.

Аполлон, Афина и злосчастные вестники

Коронида часто понималась просто как ворона; пример этого можно найти в уже приводившемся «Александре» Лукиана: «Александр снова отправился домой, неся с собой новорожденного Асклепия, появившегося на свет дважды, а не один раз, как все прочие люди, и рожденного не Коронидой и не вороной, а гусыней» (Lucian. Alex. 14 22-26. Пер. Д. В. Сергееевского). Если Коронида — ворона, то и Афина в этом случае отождествляется с вороной. Вот один пример связи Афины с вороной: в Мессении город Корона («Ворона»), по одной из версий, назван был так потому, что когда рыли фундамент для стены, наткнулись на медную ворону. Тут на акрополе стоит под открытым небом медная статуя Афины с вороной в руке (Paus. IV 34 5).

Ворона связана и с Аполлоном. По рассказу Павсания ворона, согласно указаниям пифии, показала орхоменцам, где находятся кости Гесиода, которые нужно было перенести в Орхомен для прекращения там моровой язвы (Paus. IX 38 3); в этом сюжете ворона как бы продолжает функцию самой пифии, жрицы Аполлона. Но ворóна в качестве аполлоновой вестницы — не совсем типичный образ, Аполлон больше «дружит» с вóроном.

Ворон — архаичное зооморфное отождествление самого Аполлона. У Овидия Аполлон в виде ворона прячется от Тифона (Met. V 329); по Каллимаху, Аполлон в виде ворона указывает, где нужно основать город (Hymn. II 65-68); ватиканские мифографы говорят о превращении Аполлона в ворона (I 86 35) и дают разные аллегорические толкования относительно ворона Аполлона (III 8, 14) со ссылками на Стация и Овидия.

Естественно, что ворон, будучи зооморфным двойником древнего Аполлона, выступает и в качестве его слуги и спутника. По Плутарху, ворон — любимая птица Аполлона (De Is. et Os. 71). Порфирий, перечисляя священных птиц, вестников разных богов, говорит: «У разных богов есть разные вестники для людей: у Зевса — орел, у Аполлона — сокол и ворон...» (Porphyr. De abst. III 5). Элиан говорит, что в египетском городе Копте видели только двух воронов (не больше), потому что там был храм Аполлона, а вóроны — его священные птицы (Ael. Nat. Anim. VII 18). Тот же Элиан рассказывает про ворона: «Ворон — о нем говорят, что это священная птица и спутник Аполлона. Утверждают, что он хорош как предзнаменование в гаданиях, и гадают по его крику те, кто понимает, ‹что значит›, когда птица где-то садится или кричит или попадается по правую или по левую руку» (Ael. Nat. Anim. I 47-48).

Главное в аполлоновом вороне — то, что это вещая птица; его основное назначение — быть предсказателем. Ворон как спутник Аполлона - символ пророческой силы этого бога. По Геродоту, пророк Аполлона Аристей сначала был вороном и в этом виде сопровождал Аполлона (Her. IV 15): здесь говорится о буквальном превращении ворона в пророка. Ворон очень часто открывает нечто спрятанное или указывает места будущих поселений. У Каллимаха, как было сказано, сам Аполлон в виде ворона показывает, где нужно основать город, а, например, в схолиях к Аристофану (Nub. 133) беотийцы на вопрос, где им поселиться, получают от Аполлона ответ, что это произойдет там, где они увидят белого ворона.

Белый ворон для нас особенно интересен. По преданию, раньше все вóроны были белыми, но Аполлон, разгневавшись на одного из них, окрасил вороновы перья в черный цвет. Вот как говорит об этом Овидий:

То же случилось с тобой, ворон речивый, недавно
Бывший белым, - твои вдруг черными сделались крылья,
Ибо когда-то был серебряной, снега белее,
Птицей, сравниться бы мог с голубями, что вовсе без пятен,
Не уступал ты гусям, что некогда голосом бодрым
Нам Капитолий спасли, ни лебедю, другу потоков.
Сгублен он был языком. Язык - причина, что белым
Раньше был цвет, а теперь обратным белому стал он.

(Ovid. Met. II 534-540. Пер. С. Шервинского)

Что же произошло с вороном, почему его сгубил язык?

Превращение ворона из белого в черного связано ни с чем иным, как с историей Корониды.

Предание гласит, что Аполлон приставил к Корониде для охраны ворона, и когда Коронида тайком от Аполлона вступила в связь с Исхием, неудачливый охранник прилетел в Дельфы, где тогда находился бог, и сообщил ему это неприятное известие. Об этом говорит уже Гесиод:

Вестником ворон явился тогда от священного пира
В Дельфы священные и утаенное дело поведал
Фебу, власов не стригущему, — что овладел Коронидой,
Дочерью Флегия знатного, Исхий, отпрыск Элата.

(Hes. Fr. 60. Пер. Д. О. Торшилова)

Вот тогда-то Аполлон, разгневавшись на ворона за плохую весть, и превратил его из белого в черного (Apollod. III 10 3; Ovid. Met. II 534-540, 632-633; Hygin. Fab. 202; Anton. Liberal. XX 7; Schol. Pind. Pyth. III 52).

Как видим, раньше Аполлон любил ворона, а потом разгневался на него за дурную весть и наказал. Наказание любимого спутника и верного слуги и его превращение из белого в черного свидетельствуют, как нам кажется, об изменении в образе самого Аполлона. Аполлон в виде ворона - это божество древнее, «хтоническое», так же, как и Аполлон-волк. Но со временем верх берет «аполлоническое олимпийство», и превращение ворона из белого в черного можно понять как знак отвержения Аполлоном своего прежнего облика. Любимой птицей Аполлона становится лебедь - символ песенного дара, ясной, гармоничной мусичности (Hymn. Hom. XXI; Callim. Hymn. Apoll. 5, Hymn. Del. 249; Ar. Av. 772, 870; Ael. XI 1; Nonn. Dionys. XXXVIII 202; Eur. I. T. 1103). В одной из эзоповских басен рассказывается о том, как черный ворон завидует белому лебедю из-за его окраски: это выглядит завистью бывшего любимца, оттесненного на второе место (Aphton. Fab. 40).

А теперь посмотрим, в каких отношениях с отрядом вороньих находится Афина. Прежде всего, она связана не с вороном, а с вороной. Об Афине в качестве Корониды-Вороны мы уже говорили, но и просто птица ворона играет примечательную роль в мифологии Афины.

Рассказывая историю о рождении Эрихтония, мы намеренно опустили одну важную деталь. Афина, отдав дочерям Кекропа ларец с Эрихтонием и запретив им открывать его, отлучилась, чтобы принести гору для укрепления акрополя. Возвращаясь, она встретила ворону, и та рассказала, что дочери Кекропа нарушили запрет богини и открыли корзину. В гневе Афина отбросила гору туда, где она находится и поныне, а вороне за ее зловестие запретила появляться на акрополе. Так рассказывает писатель III в. до н. э. Антигон, ссылаясь на Амелесагора Афинского (Antigon. Hist. mirab. collectio, 12). О вороне-вестнице, сообщившей Афине, что Кекропиды открыли ларец с Эрихтонием, говорит и Гигин (Hygin. Fab. 166). О том, что вороне запрещено подлетать к афинскому акрополю, сообщает Элиан, ссылаясь на Аристотеля (Ael. Nat. Anim. V 8), парадоксограф Аполлоний говорит, что никто не видел залетевшей на акрополь вороны (Apollon. Hist. Mirab. 8), об этом же говорит и Плиний (Plin. Hist. Nat. X 30).

Ворон принес Аполлону злую весть об измене и был превращен из белого в черного; ворона сообщила Афине недоброе известие об ослушании и была изгнана с акрополя — сходство этих историй бросается в глаза. Оно было замечено и Каллимахом, объединившем их в своей «Гекале». Здесь Каллимах вводит диалог старой вороны и какой-то другой птицы, которой ворона рассказывает о прошлом и предвещает будущее. К сожалению, текст «Гекалы» дошел до нас не полностью, но по сохранившимся стихам понятно, что ворона объясняет, почему ее род был отвергнут Афиной.

По рассказу вороны, Афина, отдав ларец с Эрихтонием Кекропидам, удалилась, чтобы принести огромный камень для укрепления своего города, а девы в это время открыли ларец. Дальше в тексте пропущены стихи, но по отдельным словам ясно, что ворона встретила Афину и сообщила о происшедшем, а та разгневалась и наказала птицу. Ворона-рассказчица заключает: «Вот и отвергла Афина наш род». Затем, после пропусков, читаем:

Вестница злых новостей. А живи ты в то время, узнала б,
Как вдохновляли вещать ворону старую Фрии!»

(Callimach. Hecal. 38-39. Пер. О. Смыки)

Понятно, что ворона противопоставляет прежнюю жизнь своего рода, до «проклятия Афины», теперешнему, когда к воронам относятся как к злым вестницам.

По словам вороны, ее предки вещали, вдохновленные Фриями. Фрии - три крылатые нимфы, дочери Зевса, жившие на Парнасе и учредившие чуть ли не самый древний вид гадания - по камешкам. Фрии считались воспитательницами Аполлона. «Фриями» назывались и сами камешки, пользуясь которыми изрекала прорицания Пифия до того, как Аполлон отверг этот вид гаданий и отдал камешки Гермесу в обмен на свирель (Hymn. Hom. Merc. 550 sqq., Apollod. III 10 2, Zenob. V 75). Иначе можно сказать, что Аполлон отверг архаичный вид гаданий, сменив их на «свирель», то есть дар Муз и вдохновенное прорицание без посредства каких-либо внешних предметов. Обмен камешков, «фрий», связанных с воронами, на свирель — это, по сути, то же, что превращение ворона из белого в черного, это отказ от помощи воронов и ворон в «мусическом» прорицании и учреждение принципиально иного вида пророчеств, где символически главенствует лебедь.

Но по другому варианту мифа, гадание по фриям учредил не кто иной, как Афина (Zenob. V 75), это же подразумевается и в рассказе каллимаховой вороны: по контексту понятно, что она говорит о «прежних», вдохновляемых Фриями, ворóнах как о вещих спутницах Афины. Как видим, истории взаимоотношений вóрона и Аполлона, ворóны и Афины практически идентичны: в обоих случаях боги сменяют милость на гнев в связи с изменением вестнического «качества» птиц, бывших вещими, а ставших зловещими; в обоих случаях предполагается отказ от архаического способа гаданий. Подчеркнем, что нам неизвестен параллелизм подобного рода, да еще усиленный присутствием практически одной и той же птицы, в рассказах о других богах, — и вот оказывается, что Афина и Аполлон, мало связанные в распространенных мифах, в «вороньих» сюжетах выглядят чуть ли не двойниками, а в мифе о Корониде это трансформируется в их супружеские отношения.

Вернемся к Каллимаху. Рассказав о том, как Афина отвергла вороний род, старая ворона предрекает будущее: она говорит, что настанет время, когда ворон, ныне белый, будет носить черное оперенье, потому что так Аполлон накажет своего слугу, известившего бога об измене Корониды. Как видим, история Эрихтония и история Корониды объединяется здесь «вороньим» сюжетом; именно ворон и ворона становятся звеном, крепко связывающим Афину и Аполлона.

Каллимахова «Гекала» была, по всей вероятности, главным источником Овидия в том фрагменте «Метаморфоз», где поэт рассказывает о вóроне и ворóне. Он делает их обоих действующими лицами. Ворон, охранник Корониды, летит к Аполлону рассказать о ее измене, а рядом летит болтливая ворона. Узнав о цели путешествия вóрона, ворóна предупреждает, что с ним может случиться то же, что с ней, и рассказывает свою историю. Это все тот же сюжет о ларце с Эрихтонием («дитя, не имевшее матери вовсе»), который Афина отдает дочерям Кекропа, запретив смотреть, что в нем. Ворона подглядывает за девушками с вяза, скрытая листвой, и видит, что одна из сестер зовет других и открывает ларец; девушки обнаруживают там то ли ребенка, то ли змея. Ворона обо всем доносит Афине.

За эту услугу мне благодарность была: я лишилась защиты Минервы
Ниже теперь я и птицы ночной.

(Ovid. Met. II 564-565. Пер. С. Шервинского)

Ворона у Овидия, как и у Каллимаха, тоже изображает себя бывшей любимицей Афины. Добрые отношения с богиней ворона объясняет следующим образом: когда-то давно ворона была девушкой, и однажды ее, гуляющую по морскому берегу, стал преследовать морской бог; она взмолилась о помощи, и услышавшая ее Афина превратила девушку в ворону, тем спасая ее от насилия (Ovid. Met. II 570-589). Ворона заключает, что она невинной дана была в спутницы Афине.

Миф о превращении девушки в ворону — история, характерная именно для овидиевых «Метаморфоз», представляющих собой цепь рассказов о бесконечных превращениях. Нас в данном случае больше интересуют две другие вещи: во-первых, повторяющее Каллимаха объединение мифов об Эрихтонии и Корониде в «вороньем» сюжете и, во-вторых, упоминание о соперничестве вороны с «ночной птицей». О первом мы уже говорили, коснемся второго.

Кто такая ночная птица, noctis avis? Это сова, точное ее название по-латыни — noctua, «ночная». Ворона жалуется, что она теперь, то есть после истории с доносительством, лишилась благосклонности Афины и стала ниже совы, которая ныне наследует ее чести быть спутницей Афины; тут же ворона рассказывает историю совы, в которую была превращена другая девушка, Никтимена (корень имени - nyx, «ночь»).

Хорошо известно, что постоянная спутница Афины - сова. Как видим, ей предшествовала ворона: это полная параллель смены вóрона лебедем в качестве любимого спутника Аполлона. Не удивительно, что ворона у Овидия неодобрительно отзывается о сове. Этому мифологическому противостоянию соответствует вражда совы и вороны в животном мире: общее место у античных авторов — представление о том, что вороны и совы враждуют, так как поедают яйца друг друга, и что одна сильнее днем, другая ночью (Arist. Hist. Animal. IX 1 10; Ael. Nat. Anim. III 9, V 48). При этом характерно, что у греков ушастая сова зовется «ночной ворон», nyktikorax (Arist. Hist. animal. VIII 12 84), что подчеркивает противоречивую связь совы и вороны.

После истории с доносом на дочерей Кекропа Афина запретила вороне появляться на акрополе своего города, Афин, то есть отлучила ее от себя. Плиний сообщает, что ворону редко видят в храмах и священных рощах Минервы, а в Афинах вообще никогда (Plin. Hist. Nat. X 30-33). Овидий говорит, что «щитоносная Минерва» ненавидит ворону (Ovid. Amores II 6 35); об этой ненависти существует ряд рассказов. В басне Эзопа ворона принесла жертву Афине и позвала на угощение пса, а тот сказал, что ворона напрасно тратится на жертвы, поскольку богиня ее настолько не любит, что даже отняла у ворон способность быть вещими птицами, oionoi. Ворона сказала: вот потому-то тем более я ей приношу жертвы, чтобы она переменилась ко мне (Aesop. 129).

В другой басне Эзопа ворóна завидовала вóрону, что он учитывается в гаданиях dia oionon и предсказывает людям будущее, и захотела стать такой же; увидев путников, она села рядом на высокое дерево и во все горло закаркала, они остановились и обернулись и один сказал: пойдемте, друзья, ведь это же ворона — она сколько ни каркай, все равно ничего не предскажет (Aesop. 126). Плиний говорит, что крик вороны в ауспициях не считается из-за ее болтливости (Plin. Hist. Nat. X 30-33).

Хотя у поздних авторов ворона наряду с вороном упоминается иногда как предсказательница, из приведенных выше историй следует, что ее, бывшую когда-то мудрой вещей птицей, после «проклятия» Афины стали воспринимать либо как пустую «болтунью», либо как носительницу дурных предзнаменований: в греческом, как и в русском, «каркать» в переносном смысле значит предвещать что-то недоброе. Что касается вóрона, то он, хоть и потерял прежнюю благосклонность Аполлона, все же остался способным к пророчеству и продолжал считаться священной птицей Аполлона. Стаций в «Фиваиде» перечисляет гадательных птиц, и среди них вóрона, которого называет comes obscurus tripodum, темный спутник треножников (Stat. Theb. III 06). Ворон как «темный спутник» дельфийского прорицалища выглядит носителем архаических свойств мантики, хоть и смягченных «мусической» силой аполлоновых прорицаний, но остающихся обратной стороной любого пророческого вдохновения.

Как видим, судьба ворона и вороны как прорицателей сложилась несколько по-разному. Может, в этом отражаются и разные судьбы древней пророческой силы Аполлона и Афины?

Архаичная Афина-предсказательница стоит рядом с Аполлоном-пророком, им обоим приписывается учреждение самого древнего вида гаданий — по фриям, у них вещие птицы одного рода. Пиндар рассказывает в XIII Олимпийской оде, как Беллерофонту, заснувшему на жертвеннике Афины, в вещем сне (oneirati hypar) Афина дала золотую уздечку; когда Беллерофонт проснулся, он нашел ее рядом с собой. Обратившись к пророку этих мест, герой получил указание покорствовать сновиденью, после чего с помощью этой уздечки обуздал крылатого коня Пегаса и убил Химеру (Pind. Ol. XIII 65 sqq). Здесь Афина подобна Асклепию, посылающему исцеления в вещих сновидениях. В «Ионе», как мы помним, именно Афина предсказывает героям будущее. Однако чем дальше от архаики, тем более спорадично использует Афина свою способность прорицания — Аполлон же, наоборот, становится главным покровителем искусства предсказаний; вероятно, именно поэтому ворон как предсказатель заслуживает большего доверия, чем ворона.

Итак, некогда ворон был вещим спутником Аполлона, а ворона — вещей спутницей Афины, сами же эти боги были близки и во-многом сходны. Но постепенно Афина и Аполлон становятся «олимпийцами» — и отвергают своих прежних помощников, наказывают ворона и ворону и весь вороний род, так что из вещих эти птицы превращаются в зловещих; любимцами Аполлона и Афины становятся лебедь и сова, а сами боги, кажется, полностью теряют прежнее сходство. Теперь почти ничто не говорит о прежней близости Афины и Аполлона — и, пожалуй, только «вороний сюжет» остается напоминанием о том, как тесно они были когда-то связаны.

Афина-Великая Мать

Афина ненавидит ворону. Так же она ненавидит и потому убивает Горгону. Но логика мифа всегда подразумевает «единство противоположностей»: вражда божества к какому-либо существу говорит о том, что они изначально связаны.

В соответствии с распространенной версии мифа о Горгоне, ее обезглавил Персей с помощью Афины: поскольку взгляд Горгон мог превратить человека в камень, Афина дала Персею отполированный щит, чтобы он во время схватки смотрел не на саму Горгону, а на ее отражение; после этого голова Горгоны украсила щит Афины (Apollod. II 4 2-3). Горгона, отражающаяся в щите Афины - это словно отражение в зеркале самой Афины в виде змееволосого чудовища. Горгона столь же противник Афины, сколь и сама Афина; об этом говорит, например, А. Ф. Лосев, рассуждая о полярности древнейших богов: «Афина-Горгона убивает Горгону и оттого сама перестает быть Горгоной». Еврипид в «Ионе» приводит ту версию мифа, в которой Афина сама убивает Горгону, — последняя к тому же, по Еврипиду, является не дочерью Форкия и Кето, как у Гесиода (Hes. Theog. 270 sqq), но рождена самой Землей. Тем самым драматург усиливает «хтонизм» Афины, убийцы и одновременно «двойника» Горгоны.

Эта хтоничная Афина и есть главная героиня «Иона». Она — та же Афина, которая отождествляется с Землей, родившей Эрихтония. Аполлодор сообщает, что некоторые называют Эрихтония сыном Гефеста и Афины, после чего следует уже приведенный нами рассказ о попавшем на землю семени Гефеста (Apollod. III 14 6 sqq.). Упоминание Афины в качестве матери и следующий сразу вслед за этим рассказ, в котором она оказывается лишь «приемной» матерью, совсем не кажутся автору противоречием. Здесь «фактическая» мать «автохтона» Эрихтония — Земля — оказывается, собственно, афинской землей, то есть, по мифологической метонимии, самой Афиной. Но то же самое можно сказать и о сцене сочетания Аполлона и Креусы в «Ионе»: там настойчиво выделялось место, где это происходило — священный участок афинской земли с троном и оливой Афины; Аполлон, соединяясь с Креусой в священном средоточии афинской земли, как бы соединялся с самой Афиной.

Не менее хтонична и Афина-Коронида. Стоит обратить внимание на то, каким образом ее сын Асклепий появился на свет: из чрева уже мертвой матери. Точно так же появились и дети Горгоны Медузы: из ее уже мертвого тела выскочили крылатый конь Пегас и воин Хрисаор. Афина-Горгона, Афина-Ворона, Афина-Змея — все это варианты одного и того же образа древней хтонической богини, близкой Великой Матери. Горгона со своими змеиными волосами и золотыми крыльями (Apollod. II 4) объединяет в себе и змею и ворону и оказывается своего рода собирательным образом устрашающего архаического женского божества.

В классическом периоде Афина уже почиталась как Дева, но греки, вероятно, хорошо помнили ее «прошлое»: отголоски не очень почтительного отношения к девству богини в связи с рождением Эрихтония можно обнаружить, например, у Флавия Филострата: «другой узник рассказал, что винят его в том, что в общей молитве не помянул-де он Домициана отпрыском Афины. «Ты-то, видно, думал, что у Афины детей нет из-за вековечного ее девства, - отвечал Аполлоний, - однако же совершенно упустил из виду, что сия богиня некогда родила афинянам дракона!» (Philostr. Flav. Vita Apollon. VII 24. Пер. Е. Г. Рабинович).

Представление о том, что Афина родила от Гефеста Эрихтония, можно считать достаточно распространенным, хотя говорить об этом, видимо, было не очень принято. По некоторым другим версиям, Афина рождает от Гефеста самого Аполлона. Цицерон сообщает, что от Вулкана (Гефеста) первого Минерва (Афина) родила того Аполлона, которого древние писатели считают покровителем Афин (Cic. De nat. deor. III 22); этого Аполлона Цицерон называет «древнейшим» (Cic. De nat. deor. III 23). Климент Александрийский говорит, что Аристотель считает Аполлона сыном Гефеста и Афины, и добавляет: «здесь Афина отнюдь не дева» (Clem. Alex. Protr. II 28 3). Как видим, отдельные сведения о тесной родственной связи Афины и Аполлона все же существуют — но в приведенных примерах Афина не супруга Аполлона, а мать, при этом оба божества оказываются древнейшими покровителями Афин, что полностью согласуется с содержанием «Иона».

И Цицерон и Климент Александрийский упоминают и второго Аполлона, который был сыном Корибанта, родившимся на Крите, а Страбон сообщает близкие к этому сведения, связанные с Афиной: прасийцы (Прас - город на Крите) среди родосцев говорят, что корибанты - дети Афины и Гелиоса (Strab. X 3 19). Известно, что Гелиос отождествлялся с Аполлоном, поэтому здесь Афина оказывается супругой Аполлона, а их дети - корибанты, хтонические существа, которые вообще-то считаются в греческой мифологии спутниками Великой матери богов Реи-Кибелы. На Крите Афина воспринималась близкой к Матери-Земле, и все это возвращает нас к Афине - матери Эрихтония, отождествляемой с афинской землей, древнейшим покровителем которой был вместе с Афиной Аполлон.

В XIX веке была распространена концепция Афины как материнской богини (muetterliche Goettin): она была богиней, подобной Матери-Земле, но позднее, в особенности благодаря Гомеру, стала пониматься как богиня-дева. Учеными XX столетия эта концепция стала критиковаться, но нам думается, что имеет смысл отнестись к ней более внимательно.

Вернемся к «Иону». Мы говорили, что Креуса — параллель Афине, «недевственной деве». Думается, Еврипид, имея это в виду, вкладывает в реплики персонажей соответствующий подтекст. А. К. Гаврилов отмечает, что «разговор юноши с неузнанной матерью полон не чуждых известного юмора высказываний», и приводит в пример вопрос, который Ион задает Креусе: «И ты так-таки никогда не рожала?» (305). Гаврилов видит здесь только иронию, которая сквозит в трагедии по отношению к Креусе, но мы полагаем, что это ироническое высказывание метит прежде всего в Афину-«деву». После того, как Ион рассказывает о своей судьбе подкидыша, Креуса говорит: «другая женщина испытала то же, что твоя мать» (330); если признать наличие подтекста, эта неизвестная «другая женщина», которой Креуса приписывает свою историю «тайной матери», - Афина. Когда Креуса рассказывает, что произошло с неизвестной женщиной, которой насильно овладел Аполлон, Ион замечает, что это «дело постыдное, разоблачать его не надо» (367): здесь можно увидеть намек на те факты биографии Афины (в частности, на историю с Эрихтонием), которые принято было передавать с помощью эвфемизмов. Такой подтекст кажется вполне соответствующим свойственной Еврипиду иронии по отношению к богам.

Птицы в Дельфах

Обратимся вновь к прологу «Иона». Три птицы, к которым обращается герой - это, на наш взгляд, орел, лебедь и ворона. Этим птицам соответствуют боги: Зевс, Аполлон и Афина. Аполлон - отец, Афина - «тайная мать», а Зевс - верховный бог и соотнесен с царской властью, которую получит Ион. И не забудем: именно эти три бога владеют знаменитой эгидой, которую Еврипид делает чуть ли не эмблемой всей трагедии.

То, что было сказано в защиту нашего мнения выше (мифология Афины и Аполлона «хтонических» и связанные с ними «вороньи сюжеты»), попробуем подкрепить еще некоторыми деталями.

Разговаривая с птицами, Ион предлагает им отправиться в разные места: лебедя он гонит на делийские озера (167), а третью птицу - к водоворотам Алфея и лесистому Истму (176-177). Приведем слова, обращенные Ионом к третьей птице:

«Что это за новая птица появилась? Не собираешься ли ты под карнизом построить для детей соломенное гнездо? Тебя прогонят выстрелы из лука. Ты не слушаешься? Улетай, производи на свет детей у водоворота Алфея или в Истмийском ущельи, чтобы не было вреда храму Феба и приношениям ему» (Ion 170-178).

А. К. Гаврилов полагает, что Ион просто предлагает птицам отправляться южнее, в удобные для них места. Но если исходить из того, что лебедь должен отправиться к озеру на Делосе, где, по преданию, Лето родила Аполлона и где лебеди считались священными птицами, то можно предположить, что и третьей птице место указано не случайное.

Именно на Истме, между Коринфом и Сикионом, в городе Титане находился храм Афины, в котором почитали Корониду-Ворону (Paus. II 11 7). Стефан Византийский говорит, что существовал город Коронея между Сикионом и Коринфом (metaxy Sikyonos kai Korinthoy, St. Byz. s. v.), а Титана, где почиталась Афина-Коронида, находится именно там. Можно предположить, что эти топонимы так или иначе относятся к одному и тому же месту (например, название города и акрополя, как Фивы и Кадмея, или города и гавани, как Афины и Пирей). В подтверждение этой гипотезы можно вспомнить, как в «Птицах» Аристофана некий прорицатель вещает героям: «Когда поселятся рядом волки с седыми воронами вместе между страною Коринфскою и Сикионом...» (Aristoph. Av. 967-968). Хотя прорицатель аллегорически толкует «землю между Коринфом и Сикионом» как воздух, пространство между небом и землей, думается, что эта земля как-то ассоциировалась с волками и воронами (напомним, кстати, что волк - одно из обличий Аполлона). Возможно, имелся в виду именно город, где почиталась Коронида. Связь этих мест с воронами обнаруживается и в другом предании, по которому у одного из царей Сикиона была дочь, родившая от Аполлона сына, названного Вороний (Koronos), а у того был сын по имени Ворон (Korax, Paus. II 5 8). В этом слышится отголосок истории Корониды и Аполлона. Относительно волков можно вспомнить историю о нашествии волков на Сикион, от которого город спас оракул Аполлона, в честь чего в Сикионе был воздвигнут храм Аполлона Волчьего (Paus. II 9 7).

Все это, кажется, говорит о том, что Истм, куда отправляет птицу Ион, — это, возможно, местность между Коринфом и Сикионом, где «рядом с волками» живут «седые вороны», где есть город Коронея-Титана, а в нем храм, в котором почитали Корониду-Афину. Это такое же «воронье» место, как Делос — лебединое.

Обратимся к тому, что известно о связи ворóн с Дельфами. Выше мы отмечали довольно близкие отношения вóронов со святилищем Аполлона. Заметим также, что в одной из схолий на «Облака» Аристофана ворон упоминается в связи с Ионом, нашим героем и прислужником дельфийского храма: когда Ион совершал жертвоприношение, подлетевший ворон выхватил кусок (kolen) и унес на то место, где потом был построен храм Афродиты-Колиады (Kolias, Schol. Nub. 52).

С ворóнами в Дельфах дело обстоит сложнее. По упомянутым выше причинам пророческая сила вороны не заслуживала внимания, и связь вороны с аполлоновым святилищем хотя и существовала, но была случайной и опосредованной (см. выше о вороне, указавшей могилу Гесиода после пророчества пифии). Но существует любопытный рассказ, в котором ворóны дают предзнаменование, будучи вредителями священных даров аполлонова храма в Дельфах.

Павсаний рассказывает, что афиняне в честь победы при Эвримедонте, когда они победили и на суше и на воде, пожертвовали Дельфийскому святилищу статую Афины на медной финиковой пальме, выложеннную золотыми пластинками. Павсаний увидел, что золото на этой статуе во многих местах содрано, и подумал, что это дело рук «святотатцев и воров». Однако затем Павсаний выяснил истину. «Клитодем, древнейший из тех, кто описывал жизнь и обычаи афинян, в своей истории Аттики говорит, что, когда афиняне готовились идти походом, слетелось в Дельфы бесконечное количество ворон, которые стали клевать золото на этой статуе и сдирали его своими клювами. Он говорит, что эти ворóны сломали ее копье, испортили изображения сов и все те финики, которые искусно были сделаны на пальме в подражание созревших для сбора плодов. Клитодем указывает и на много других предзнаменований, предупредивших афинян не отправлять флота в Сицилию» (Paus. X 15 4-6).

В этом поразительном эпизоде ворóны проявляют себя во всей красе: они «мстят» Афине, глумятся над ненавистными совами и словно специально подтверждают тревожные ожидания Иона, говорящего третьей птице: «Улетай, чтобы не было вреда храму Феба и приношениям ему». Любопытно, что с помощью порчи статуи Афины ворóны дают предзнаменование афинянам, чтобы те не отправляли флот в Сицилию. Если учесть, что столь неудачная для афинян экспедиция была предпринята в 415 г., а «Ион» датируется 412-408 гг. до н. э., можно предположить, что Еврипид словами Иона о порче священных даров, обращенными к птице, отсылал афинских зрителей к известному им эпизоду с порчей ворóнами афинских даров в Дельфах.

Обратим теперь внимание на некоторые детали, связанные с поведением интересующих нас пернатых. А. К. Гаврилов, полагая, что третья птица пролога — соловей, признает тем самым, что он мог бы свить гнездо прямо под карнизом храма Аполлона. В этом можно усомниться, исходя, например, из сведений Аристотеля, который говорит, что «соловей показывается ненадолго, так как прячется» (Arist. Hist. animal. IX 51 255). Вряд ли прячущийся робкий соловей полетит к храму и будет вить гнездо под его карнизом; а вот «ворон и ворона живут обычно в городах, они не меняют мест и не прячутся» (Arist. Hist. animal. IX 22 99): нравы ворон гораздо больше соответствуют поведению третьей птицы в прологе «Иона».

Кроме того, достаточно трудно представить себе человека, грозящего луком и стрелами маленькому беззащитному соловью, а относительно вороны, которая может представлять реальную опасность, это вполне представимо.

Вспомним и о том, что Ион называет всех трех птиц «переносящими речения богов». Соловей практически нигде не фигурирует в качестве вещей птицы, а ворон и ворона славятся именно как вестники.

Еще один аргумент, приводимый А. К. Гавриловым в пользу соловья — выделяемое Ионом чадолюбие птицы. По поводу чадолюбия птиц в «Истории животных» Аристотеля можно обнаружить такие сведения: «Дело в том, что все так называемые кривокогтистые птицы, едва их птенцы в состоянии летать, бьют их и выталкивают из гнезда. И из прочих птиц, как было сказано, чуть ли не большинство делают это, и, выкормив, в остальном не проявляют никакой заботы. Исключение составляет ворона: она продолжает некоторое время заботиться, ибо кормит даже летающих птенцов, летая рядом с ними» (Arist. Hist. animal. VI 6 40. Пер. В. П. Карпова).

Как видим, вороны весьма чадолюбивы. Слово paidoyrgei («делай, твори детей»), которое Гаврилов считает относящимся к «небольшой» детолюбивой птице, еще применимее к вороне. Вот что говорит об этом Элиан: «слышал я, что древние и на свадьбах после гименея пели «ворону», чтобы это было предзнаменованием согласия для сходящихся ради деторождения (epi paidopoiiai, букв. «для делания детей», Ael. Nat. Anim. III 9)».

«Ворона», о которой говорит Элиан, — это так называемая коронисма. Эти песни пели на весенних праздниках в честь Аполлона, процессия несла изображение вороны и пела коронисму, в которой ворона называлась pais Apollonos, дитя или слуга Аполлона. Элиан же, как видим, сообщает о том, что коронисмы пелись и на свадьбах, а именно для того, чтобы усилить у молодоженов способность к чадородию. Коронисма — это и знак близкой связи Аполлона с вороной и одновременно признание чадолюбия этой птицы. Мы полагаем, что, вопрошая третью птицу о намерении свить гнездо для птенцов и призывая ее «производить детей» на Истме, Ион обращался именно к вороне.

Наш вывод таков: сюжет подкинутого и найденного ребенка, использованный Еврипидом в «Ионе» и оказавшийся одним из истоков новой комедии, содержит здесь в качестве подоплеки древнюю мифологию Афины и Аполлона, символом которой становится «таинственная» неназванная птица пролога - ворона.

В заключение приведем цитируемую Афинеем ямбическую коронисму Феникса Колофонского, выразив этим наше почтение замечательной чадолюбивой птице, бывшей любимице Афины и «супруге» Аполлона.

Подайте, люди добры, ячменя горстку
Вороне нашей, аполлоновой дочке (tei paidi tapollonos),
Пшеницы миску, грошик иль кусок хлеба,—
Чего кто хочет. Дайте, добрые люди,
Вороне из того, что под рукой вашей.
Она и соль возьмет, ворона соль любит.
Кто даст сегодня соли горстку, тот завтра
Кусок отломит сот медовых. Эй, малый,
Дверь отвори! Уже услышал нас Плутос,
Пусть девушка несет вороне смокв груду.
О боги, дайте ей вы всяких благ вдосталь,
Богатого пошлите, знатного мужа, —
Пускай отец понянчит на руках внука,
Пускай положит на колени мать внучку, —
Пока же кормит пусть родных братьев.
А я, куда б меня ни понесли ноги,
Все подпеваю звонким Музам у двери,
И давшим и не давшим я прошу блага.
Всё, милые, чем закрома у вас полны,
Дай, господин, и ты, невеста, дай тоже.

(Athen. VIII 359. Пер. Н. Т. Голинкевича, с изм.)

Euripides Ion, hrsg. und erklaert von U. von Wilamowitz-Möllendorff. Berlin, 1926, 94.

Гаврилов А. К. Дельфийские птицы в Еврипидовом прологе (Eur. Ion 154-183) // Hyperboreus Vol. 1, 1994. Fasc. 1. С. 93.

Delebecque Ed. Euripide et la guerre de Peloponnese. Paris 1951, 226.

Гаврилов А. К. Указ. соч. С. 94.

Гаврилов А. К. Указ. соч. С. 98.

Klinger W. Basn w tragedji Euripidesa Ion // Eos 36 (1935), 285-290. Близкая интерпретация у З. Йекеля: Jäkel S. Wahrheit und Trug in den Dramen des Euripides // Arctos 11 (1977), 28 ff.

Гаврилов А. К. Указ. соч. С. 95.

Гаврилов А. К. Указ. соч. С. 96.

Burnett A. P. Human Resistance and Divine Persuasion in Euripides’ Ion // Classical Philology 57 (1962), 95.

Giraud M. N. Les oiseaux dans l’Ion d’Euripide // Revue de Philologie 61 (1987), 83-94.

Гаврилов А. К. Указ. соч. С. 100.

Гаврилов А. К. Указ. соч. С. 102.

Гаврилов А. К. Указ. соч. С. 106.

Гаврилов А. К. Указ. соч. С. 108-109.

Фрейденберг О. М. Образ и понятие // Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М., 1998. С. 519.

В представлении о младенце как «пупе земли» нет ничего необычного. По Гесиоду, «пуп земли» в дельфийском святилище — это запеленутый камень, который Рея дала проглотить Кроносу вместо младенца Зевса: когда Кронос исторг этот камень обратно, победивший титанов Зевс водрузил его в Дельфах (Hes. Theog. 498).

Ср. слова Креусы Иону в другом месте: «другая женщина испытала то же, что твоя мать» (330).

Грейвз Р. Мифы Древней Греции. М., 1992. С. 57.

Грейвз Р. Мифы Древней Греции. М., 1992. С. 137.

См. RE Bd. VIII, S. 170 ff.

О белом вороне см.: Arist. H. A. III 12 519; Athen. 359; Schol. in Ar. Nub. 133; Juv. Sat. VII 202.

Существуют и другие сюжеты о наказании ворона Аполлоном. Элиан передает следующий. Ворон летом мучается от жары и от жажды, и «криком свидетельствует о наказании», потому что Аполлон послал ворона, который был его слугой (theraponta onta), за водой, а тот увидел поле с еще зелеными колосьями и стал ждать, когда они созреют, а воду не принес; тогда Аполлон наказал его за медлительность: сделал так, чтобы ворон в самое жаркое время очень хотел пить (Ael. Hist. Anim. I 47-48). Эта история прежде всего мифологически объясняет происхождение созвездий Ворона и Чаши (Hygin. Astron. c. x.; Ovid. Fast. II 243), здесь нет акцента на изменение вещих качеств ворона.

Заметим, что существуют изображения Афины в сопровождении обеих птиц. См.: Грейвз Р. Мифы Древней Греции. М., 1992. С. 70.

Цицерон упоминает обеих птиц в качестве предсказателей — Панэций в трактате «О дивинации» спрашивает, Юпитер ли приказал ворóне кричать слева, а вóрону справа (Cic. de divin. I 12 I 85). У Горация ворона — augur aquae, предсказательница дождя (Hor. Carm. III 17), об этом говорит и Вергилий (Georg. I 388). У Вергилия же ворона слева с дуплистого дуба прокаркала персонажу, что он истолковал как знак не вступать в тяжбу (Verg. Ecl. IX 15).

Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С. 35. Вообще мотив вражды, как известно, характерен при расчленениях первоначально единого образа: так Одиссей, который постоянно враждует с Посейдоном, почитался в древности в Аркадии как Посейдон-покровитель коней.

Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С. 136.

Nilsson М. Geschichte der Griechische Religion, Bd. I, S. 442 ff.

Гаврилов А. К. Указ. соч. С. 108.

Гаврилов А. К. Указ. соч. С. 103.

Выражаю искреннюю признательность Д. Торшилову, высказавшему ряд ценных замечаний и соображений по данной работе и любезно предоставившему свой перевод фрагмента Гесиода.

Богиня мудрости и знаний, непобедимая воительница, защитница городов и покровительница наук Афина Паллада пользовалась заслуженным почтением у древних греков. Она была любимой дочерью Зевса, и именно в ее честь названа современная . Героям Греции Афина Паллада помогала мудрыми советами и не оставляла в моменты опасности. Девушек Греции древнегреческая богиня учила ткачеству, прядению и кулинарии. Считается, что именно Афина Паллада изобрела флейту и учредила ареопаг (высший суд).

Внешность Афины Паллады:

Величественная осанка, большие серые (а по некоторым данным, голубые) глаза, русые волосы – весь ее облик говорит о том, что перед вами богиня. Афину Палладу, как правило, изображали в доспехах и с копьем в руке.

Символы и атрибуты:

Афина Паллада окружена мужскими атрибутами. На голове шлем с высоким гребнем. Обязательно присутствует щит (эгида) – он украшен головой Медузы Горгоны. Древнегреческую богиню мудрости Афину Палладу сопровождают сова и змея – символы мудрости. Отмечают, что неизменной ее спутницей была богиня победы Ника. Священное дерево оливу также можно назвать символом Паллады.

Афина Паллада окружена мужскими атрибутами: на голове шлем с высоким гребнем, в руках щит, украшенный головой Медузы Горгоны

Сильные стороны Афины Паллады:

Хотя Афина и была одной из наиболее «здравомыслящих» богинь древнегреческого Пантеона, тем не менее, ей был свойственен некий фаворитизм. На это, в частности, намекают мифы об Одиссее и Персее.

Родители:

Афина Паллада появилась на свет необычно и эффектно. Однажды Зевсу было предсказано, что его жена — богиня Метида — родит сына, который будет умнее и сильнее отца и свергнет его. Но вначале должна была родиться дочь. Зевс, не желая быть свергнутым, проглотил беременную Метиду. Вскоре он ощутил сильную головную боль и приказал Гефесту разрубить ему голову топором. Из головы Зевса и родилась Афина. Богиня уже при рождении была полностью вооружена.

Богиня родилась из головы Зевса и уже при рождении была полностью вооружена

Существуют и другие, менее распространенные версии о том, кто были родители древнегреческой богини Афины Паллады. По некоторым мифам ее матерью была нимфа реки Тритон, а отцом бог морей Посейдон.

Место рождения:

Нельзя однозначно утверждать, где именно родилась богиня Афина Паллада: различные мифы указывают на разные места. Так, она могла родиться у озера Тритонида или у реки Тритон, на Крите, на западе Фессалии, в Аркадии или даже в городке Алалкомены в Беотии. Наиболее распространенной считается версия, что родиной Афины является все же Крит.

Личная жизнь Афины Паллады:

Богиня Афина Паллада была девственницей и гордилась этим. Тем не менее, она воспитала приемного сына. Вот что рассказывают мифы. Однажды бог огня Гефест обратился к Зевсу с просьбой отдать ему в жены Афину. Поскольку ранее Зевс пообещал Гефесту выполнить любое его желание, ему ничего другого не оставалось, как согласиться. Да, громовержцу пришлось согласиться отдать в жены любимую дочь, однако он, все же, посоветовал ей защищаться.

Величественная осанка, большие серые глаза, русые волосы – весь ее облик говорит о том, что перед вами богиня

По одной из версий, древнегреческой богине мудрости пришлось обратиться к богу огня за оружием. Гефест, не растерявшись, попытался овладеть богиней. Однако дева Афина не собиралась вступать в интимную связь – ни с Гефестом, ни с кем бы то ни было. Афина Паллада бросилась прочь от чрезмерно возбужденного бога, и он погнался за ней. Когда Гефест догнал деву, она стала защищаться и даже ранила его. Гефест пролил семя на землю, и вскоре на свет появился младенец Эрихтоний. Он был рожден Геей — землей от Гефеста.

Афина Паллада взяла Эрихтония под свое покровительство. Она вскормила младенца своим молоком и воспитала его. Рос Эрихтоний в ее храме и всегда чтил богиню. Именно он начал проводить Панафинеи – празднества в честь Афины Паллады.

Храм богини

Главное святилище древних Афин и прекраснейшее произведение античного искусства – храм богини Афины (Парфенон) и сегодня является одной из главных визитных карточек Греции. Это светлое, как будто пронизанное насквозь лучами солнца, сооружение возвышается на в самом сердце древнего города.

Храм богини (Парфенон) украшен фрезами, изображающими сцены из ее жизни, — одна из главных визитных карточек Греции

Там же – в Парфеноне – находилась и наиболее известная статуя Афины Паллады работы Фидия. Будучи порядка 11 м в высоту, скульптура была выполнена из золота и слоновой кости на деревянной основе. Оригинал статуи не дошел до наших дней, однако она известна по сохранившимся копиям и изображениям на монетах.

Основные мифы об Афине Палладе:

Богиня Афина Паллада – героиня множества мифологических сюжетов.

К разряду наиболее известных относится миф о том, как она получила владычество над Аттикой, победив в соперничестве за область Посейдона. Каждый из богов сделал городу свой подарок: Посейдон – водный источник, Афина – оливковое дерево. Судьи решили, что подарок богини полезнее, и отдали предпочтение ей. Так Афина Паллада выиграла спор и стала владычицей Аттики, а город, где все это происходило, был назван в ее честь.

Другой миф рассказывает, как Афина Паллада участвовала в гигантомахии (битве с гигантами). На одного из гигантов грозная воительница обрушила остров Сицилию, с другого содрала кожу и покрыла ею собственное тело. Подробности этой битвы были изображены на щите статуи Афины.

Частые спутники богини — сова и змея – символы мудрости, а еще Ника — богиня победы

Афина Паллада участвовала и в Троянской войне. Она всячески помогала грекам во взятии Трои, и именно ей приписывают возникновение идеи, положившей конец многолетней осаде — об обмане троянцев с помощью Деревянного коня. Она подсказала Одиссею поместить в огромную статую деревянного коня отряд греческих воинов и оставить у ворот Трои, главные же силы греков отошли от Трои, якобы сняв осаду. Троянцы после некоторых колебаний втащили это деревянное сооружение в город. Ночью прятавшиеся внутри коня воины вышли, открыли городские ворота и впустили товарищей.

Изложено по трагедии Эсхила "Агамемнон" Агамемнон, отправляясь в поход под Трою, обещал жене своей Клитемнестре дать ей немедленно знать, когда па- дет Троя и окончена будет кровопролитная война. Послан- ные им слуги, должны были разводить костры на вершинах гор. Такой сигнал, передаваясь с одной горной вершины на другую, скоро мог достигнуть его дворца, и Клитем- нестра раньше других узнала бы о падении великой Трои. Девять лет длилась осада Трои. Настал последний, де- сятый год, в который, как было предсказано, она должна была пасть. Клитемнестра могла теперь каждый день полу- чить известие о падении Трои и о том, что возвращается муж ее Агамемнон. Чтобы не застало ее врасплох возвра- щение мужа, Клитемнестра каждую ночь посылала раба на крышу высокого дворца. Там, не смыкая глаз всю ночь, стоял раб, вперив глаза в ночную тьму. И в теплые лет- ние ночи, и во время грозы и бури, и зимой, когда члены коченеют от холода и падает снег, стоял ночью на крыше раб. Дни шли за днями, а покорный воле царицы раб каж- дую ночь ждал условленного сигнала. Ждала его и Клитем- нестра. Но не для того, чтобы с ликованием встретить своего мужа, - нет! Она забыла его ради другого, ради Эгисфа, и замышляла гибель царю Агамемнону в тот день, когда вернется он на родину со славой победителя. Была темная ночь. Вот уже начал чуть бледнеть вос- ток. Близилось утро. Вдруг увидел раб яркий огонь на далекой вершине горы. Это был давно желанный сигнал. Пала великая Троя; скоро вернется домой Агамемнон. Обрадовался раб - теперь окончена его тягостная ночная стража. Поспешил он к Клитемнестре и сообщил ей радост- ную весть. Но была ли она радостна для Клитемнестры? Чтобы не пало на нее и тени подозрения, Клитемнестра сделала вид, что и она рада известию, и, созвав рабынь, пошла принести богам благодарственную жертву. В глубине же сердца коварная Клитемнестра замышляла гибель Ага- мемнону. Собрались и жители города у дворца Агамемнона. Быст- ро дошла и до них весть, что пала, наконец, великая Троя. Хотели старейшины встретить у двора Агамемнона, хотя и овладевало иногда ими сомнение, что скоро, действи- тельно, вернется их царь. Эти сомнения рассеял прибыв- ший вестник; он объявил, что недалеко уже Агамемнон. Опять притворилась обрадованной Клитемнестра. Она пос- пешила во дворец как бы для того, чтобы приготовить все для встречи, но не к встрече мужа готовилась она, а к его убийству. Наконец, показался вдали на колеснице и сам Агамем- нон во главе своего победоносного войска. Украшенные цветами и зеленью, шли воины, а за ними везли бесчис- ленную добычу и множество пленниц. Рядом с царем на ко- леснице сидела печальная дочь Приама, вещая Кассандра. Громкими криками встретил народ царя. Вышла ему навс- тречу и Клитемнестра. Она повелела устелить весь путь ко дворцу пурпурными тканями. Словно бога, встречала она Агамемнона. Он даже боялся, что прогневит богов, если примет такие почести. Сняв сандалии, пошел Агамем- нон во дворец, за ним шла коварная Клитемнестра, расс- казывая ему, как ждала она его, как страдала в разлуке с ним; но у входа во дворец остановилась жена Агамемно- на и воскликнула: - Зевс! Зевс! Исполни мое моление! Помоги мне выпол- нить то, что я задумала! С этими словами вошла Клитемнестра во дворец. Молча толпились граждане у дворца Агамемнона. Тяжелое пред- чувствие великой беды угнетало их, и они не расходи- лись. Вдруг из дворца послышался ужасный предсмертный крик Агамемнона. Клитемнестра убила Агамемнона, когда он вы- ходил из ванны. Она набросила на него широкое длинное покрывало, в котором он запутался, словно в сети, и не мог защищаться. Тремя ударами секиры Клитемнестра убила мужа. С обагренной кровью секирой в руках, в одежде, об- рызганной кровью, вышла Клитемнестра к народу. В ужас пришли все граждане от ее злодеяния, она же гордилась им, словно совершила великий подвиг. Но понемногу и ею начинают овладевать угрызения совести; пугает ее, что придется ей пострадать за это убийство, пугает, что явится неумолимый мститель за Агамемнона. Вышел из дворца Эгисф. Он уже облекся в царские одежды и взял жезл царя в руку. Страшное негодование овладело народом. Растерзали бы они Эгисфа, если бы не защитила его Клитемнестра. Понемногу стали расходиться удрученные гибелью Агамемнона граждане. Эгисф же с Кли- темнестрой ушли во дворец, торжествуя, что захватили они власть, совершив великое злодеяние. Но не суждено им было судьбой уйти от мести, и им грозила за их зло- деяние жестокая кара, ее сулил им неумолимый рок. ОРЕСТ МСТИТ ЗА УБИЙСТВО ОТЦА *1 ___________ *1 Энгельс в своем труде "Происхождение семьи, част- ной собственности и государства" говорит, что Бахофен прав, когда он в своем труде "Материнское право", поль- зуясь мифом о мести Ореста матери за убийство его отца, доказывает, что в этом мифе изображена борьба между гибнущим материнским правом и побеждающим его отцовским правом. В этом мифе защитницами материнского права яв- ляются Эринии. Они преследуют Ореста за тягчайшее по материнскому праву преступление; ведь он убил мать, свою самую близкую кровную родственницу, убил за то, что мать убила мужа, с которым в кровном родстве она не состояла. Боги же Аполлон и Афина в мифе являются за- щитниками отцовского права. Они заступаются за Ореста, так как считают его правым, раз он мстил за отца, свое- го ближайшего кровного родственника по отцовскому пра- ву. Афина на суде ареопага подает голос за оправдание Ореста. Орест оправдан. Отцовское право, таким образом, победило материнское право (Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства, предисловие к 4-му изданию 1891 г.). ___________ Изложено по трагедии Эсхила "Хоэфоры", т. е. "творя- щие возлияние на могиле в честь умершего" Прошло много лет со дня гибели Агамемнона. Однажды к его могиле, находившейся у самого дворца, подошли двое юношей в одеждах странников. Один из них, на вид лет восемнадцати, был опоясан мечом, другой же, немного постарше, держал в руке два копья. Младший из юношей подошел к могиле, срезал прядь волос с головы и положил ее на могилу. Это был сын Агамемнона Орест, спасенный в день гибели Агамемнона своей няней и воспитанный вдали от родины царем Фокиды Строфием. С ним был его друг, сын Строфия Пилад. Только что Орест принес свою жертву отцу, как в дверях дворца показались рабыни в черных одеждах. Они шли к могиле Агамемнона. Среди них была и дочь убитого царя Электра. Она была одета, как и все рабыни, в черную одежду, волосы ее были обрезаны, ничем не отличалась дочь царя от остальных рабынь. Орест и Пилад поспешно спрятались у могилы и стали смотреть, что будут делать рабыни. Они же, подойдя к могиле, под- няли громкий плач и трижды обошли вокруг могилы. Рабынь послала Клитемнестра, так как ночью видела она зловещий сон и боялась, что разгневается на нее душа Агамемнона. Рабыни должны были ее умилостивить. Но они ненавидели Клитемнестру за убийство Агамемнона и за то, что она притесняла их. А притесняла их Клитемнестра потому что все они были пленными троянками и, глядя на них, вспо- минала она убитого мужа. Вместо того чтобы молить тень Агамемнона смилости- виться, Электра, по совету рабынь, стала призывать мще- ние богов на главу Клитемнестры. Да иначе она не могла поступить. Всеми силами души ненавидела Электра свою мать-убийцу. Когда совершена была жертва и рабыни собрались уже уходить, Электра вдруг увидала на могиле прядь волос. По сходству их со своими волосами сразу догадалась она, что это волосы Ореста. Подняла она прядь волос и заду- малась: почему не пришел сам Орест; зачем прислал он лишь прядь своих волос? Тут тихо приблизился к сестре Орест и окликнул ее. Электра не узнала сразу Ореста, ведь она видала его только малолетним ребенком. Но Орест показал сестре одежду, вытканную ею для него. Об- радовалась Электра. Орест рассказал ей, что пришел сюда по воле бога Аполлона, который в Дельфах приказал ему отомстить матери и Эгисфу за смерть отца. Безумием гро- зил Оресту Аполлон, если не исполнит он его веления. Просил сестру Орест быть осторожнее и никому не гово- рить, что прибыл он в родной город. Когда Электра удалилась во дворец, через некоторое время постучали в ворота и Орест с Пиладом; они сказали вышедшему к ним слуге, что им нужно видеть Клитемнест- ру, чтобы сообщить ей важное известие, Слуга вызвал ее из дворца, и Орест сказал ей, что царь Фокиды просил его передать ей, что умер Орест, и царь не знает, как быть ему с его телом. Обрадовалась этому известию Кли- темнестра: теперь умер тот, кто мог мстить ей за убийс- тво мужа. Известила Клитемнестра и бывшего в городе Эгисфа о смерти Ореста, и он поспешил скорее во дворец, не взяв с собой даже своих воинов, всюду охранявших его. На верную гибель спешил Эгисф. Лишь только вступил он во дворец, как пал, пронзенный мечом Ореста. В ужасе бросился к Клитемнестре один из рабов и стал звать ее на помощь. Поняла она, что ждет ее расплата за злодея- ние. Вдруг вошел к ней с окровавленным мечом Орест. Упав к ногам Ореста, Клитемнестра стала молить пощадить ее - ведь она же его мать, вскормившая его своей грудью. Не мог пощадить Орест матери, он должен был исполнить волю Аполлона. Схватил он мать за руку и вовлек туда, где лежал труп Эгисфа, и там убил ее. Так отомстил Орест за отца. В ужасе стал собираться народ у дверей дворца, узнав о гибели Клитемнестры и Эгисфа. Ни в ком из граждан не пробудилось и капли жалости к ненавистному всеми тирану Эгисфу и коварной Клитемнестре. Открылись двери дворца, и увидали все окровавленные трупы Эгисфа и Клитемнест- ры, а над ними стоял Орест. Чувствовал себя правым Орест, совершив это убийство: ведь он исполнял волю Аполлона, мстя за смерть отца. Но вдруг перед Орестом появились неумолимые богини мщения Эринии *1. Вокруг их голов извивались ядовитые змеи, очи их сверкали страш- ным гневом. Затрепетал Орест при виде их. Он чувство- вал, как понемногу омрачается его рассудок. Покинул он дворец и, гонимый Эриниями, пошел к святилищу Аполлона в Дельфах надеясь, что защитит его бог, волю которого он исполнил. ___________ *1 Эринии в переводе на русский язык значит "гнев- ные".