Зеев вагнер – московский еврей. Рав Зеэв Вагнер: "Возрождение российского еврейства невозможно…" Зеев вагнер

Несколько месяцев назад российские власти приняли решение депортировать из страны Зеэва Вагнера, раввина еврейской общины Тулы, зам. главного редактора Российской еврейской энциклопедии. Более того, ему запрещено появляться в России до 2019 года

Биография рава Вагнера по-своему уникальна. Став религиозным евреем еще в годы жизни в СССР, он в 1974 году репатриировался в Израиль, а в 1989-м вернулся в Россию в надежде помочь там возрождению еврейской жизни. И вот недавно, в конце 2014 года, он получил звонкую пощечину от российских властей.

Корреспондент “НН” Петр Люкимсон встретился с р. Вагнером, чтобы поговорить и о причинах его депортации, и о том, что вообще происходит сегодня с евреями России, есть шанс на возрождение российского еврейства или его состояние напоминает малую землю и нехоженую целину одновременно?

– Рав Вагнер, что побудило вас вернуться в Россию?

– Это произошло в 1989 году. Я поехал на Московскую международную книжную ярмарку, пробыл в Москве десять дней и вернулся с четким ощущением, что я там нужен. Тогда еврейская жизнь в России только-только возрождалась, и многое надо было начинать с нуля. Я обратился к руководителю издательства “Шамир” профессору Герману Брановеру, и он меня поддержал. Хотя, если честно, какого-либо конкретного представления о том, чем именно я буду там заниматься, у меня в тот момент не было. За исключением разве что одной идеи, которую я начал претворять лишь полгода назад и реализация которой снова была приостановлена из-за моего вынужденного отъезда из России. Речь идет о создании сети еврейских домов престарелых. Это огромная проблема: дети уезжают за границу, и старики-евреи остаются совсем одни. Есть также очень много пожилых евреев, у которых по разным причинам нет детей… Но создать даже один еврейский дом престарелых оказалось чрезвычайно сложной задачей. На первом этапе я занялся книгоиздательством – мы стали печатать в Москве различные еврейские книги, подготовленные в издательстве “Шамир”, и распространять их по всей территории бывшего СССР. Это оказалось куда рентабельнее, чем доставлять те же книги из Израиля. Затем я принял участие в создании одной из первых еврейских школ в Ленинграде, организовывал лагеря для еврейских детей. В 1991 году моя семья вернулась в Израиль, а я стал делить время между Израилем и Россией, занимаясь подготовкой и изданием Российской еврейской энциклопедии. С 2002-го по 2015 год я работал в Федерации еврейских общин России (ФЕОР), занимаясь теми общинами Центрального округа, в которых не было раввина, и возглавлял департамент образования этой организации. Как вы понимаете, в силу столь широкого круга обязанностей я “катался” по всей России от Калининграда до Владивостока включительно. За это время к работе в России приступили два моих сына: один стал раввином в Красноярске, другой – в Иркутске. И вот два с половиной года назад в Туле построили новую синагогу, у меня сложились особые отношения с местной общиной, и когда мне предложили стать ее раввином, я согласился. Как выяснилось, заниматься из Тулы делами Центрального округа даже удобнее, чем из Москвы: нет московских пробок и добраться до большинства городов намного проще. И вдруг в прошлом году у меня возникли первые проблемы с Федеральной иммиграционной службой. Ко мне пришли домой накануне прошлого Йом-Кипура и заявили, что как нарушитель закона я должен покинуть страну. Я действительно допустил нарушение: у меня была съемная квартира в Туле, но при этом осталась московская прописка. Правда, уже потом выяснилось, что если я не жил в Туле больше десяти дней подряд, то ничего не нарушал. А я действительно не жил там подряд больше этого времени, так как мне постоянно надо было куда-то уезжать. К тому же виза у меня ведь была российская, а не тульская, так что оставалось непонятным, почему я должен покинуть Россию, а не только Тулу.

– Вы не попытались оспорить это решение местных властей?

– Как раз этим сейчас занимаются мои адвокаты. Тогда же я просто, чтобы отделаться, не стал спорить, заплатил относительно небольшой штраф “за нарушение правил проживания” – 2 тысячи рублей. Это было ошибкой: заплатив штраф, я как бы признал свою вину. Но, как показали последующие события, дело было отнюдь не в прописке. Как говорят в таких случаях в России, “меня заказали”. Спустя три дня на выезде из Тулы меня остановил патруль ГАИ – якобы за езду с непристегнутым ремнем. Это было не так и, к тому же, как сейчас доказывают мои адвокаты, инспекторы по определению не могли видеть, пристегнут я или не пристегнут. Как раз в это время у меня кончилась рабочая виза. Я, чтобы не оставлять общину без раввина, въехал в Россию по туристической визе – в надежде, что вопрос с рабочей визой решится в самое ближайшее время. И тут меня снова вызывают в Тульское отделение Федеративной миграционной службы и сообщают, что так как я допустил целых два административных нарушения, меня высылают из России с запретом на три года въезжать на ее территорию. Это было уже серьезно, но этим дело не закончилось. Против меня завели новое уголовное дело по обвинению в том, что я, находясь на территории России как турист, занимался… миссионерской деятельностью. Причем на этот раз расследованием занималась не миграционная служба, а ФСБ – Федеральная служба безопасности. И в результате длительность запрета на въезд была увеличена с трех до пяти лет.

– И на чем основывалось это обвинение?

– Нашлось несколько свидетелей, которые показали, что я собирал евреев на молитву в синагоге, проводил уроки Торы и т.д.

– Простите, но это не миссионерская деятельность…

– Это мы с вами понимаем. Но когда офицер ФСБ задавал свидетелям вопрос: “Занимался ли раввин Вагнер миссионерской деятельностью” – те это подтверждали. Одним из этих свидетелей был теперь уже бывший председатель еврейской общины Тулы. Как утверждают “представители общественного мнения”, его роль в том, что мне пришлось покинуть Россию, была одной из основных. Но лично я не думаю, что он был инициатором всего этого; скорее всего, его просто использовали.

– Минутку! Все свидетели, заявившие, что вы занимались миссионерством, были евреями?

– Да, однозначно.

– И председатель еврейской общины заявил, что раввин занимался миссионерской деятельностью?

– Да, к сожалению, это так. Но потом были вызваны другие свидетели, которые объяснили фээсбэшникам, что иудаизм и миссионерство – вещи несовместимые, и тогда они заменили слово “миссионерская” на “религиозная”. То есть мне вменили в вину, что я занимался “религиозной деятельностью”.

– А что, в современной России это тоже преступление?

– Они уцепились за то, что я находился на территории России в качестве туриста, а потому мне этим было заниматься категорически запрещено. Но и я, и мои адвокаты настаивают на том, что ничего противозаконного в том, что религиозный еврей собирал миньян для молитвы и проводил урок Торы, нет. В конце концов, религиозный человек имеет право заниматься теми или иными видами религиозной деятельности – в этом и заключается свобода вероисповедания.

– То, что вашим делом занималась ФСБ, невольно наводит на мысль, что вас “заказали” на самом высоком уровне. Вы догадываетесь, кто именно и по каким причинам?

– Понятия не имею, даю честное слово. Более того, над этим ломают голову и многие мои друзья из числа руководителей еврейской общины.

– Вы упомянули о том, что какую-то роль в вашем деле мог сыграть председатель общины…

– Бывший председатель. Он был переизбран именно в связи с историей моей высылки. У меня и в самом деле были с ним непростые отношения, но почти повсюду в России председатель общины и раввин находятся в конфликте; можно назвать очень немного городов, где такого конфликта нет. Причин этому множество. Во-первых, раввин зачастую моложе председателя – сейчас в Россию на работу раввинами направляются молодые люди, которым порой еще нет 25 лет. Глава общины, как правило, намного старше. Он нередко создавал эту общину, до приезда раввина считался в городе “евреем номер один”, и вдруг оказывается, что “еврей номер один” – это не он, а раввин, и начинается борьба интересов и амбиций. Все это усугубляется тем, что председатель зачастую является светским человеком, ему откровенно не нравится, если евреи начинают заниматься той самой “религиозной деятельностью”, о которой мы только что говорили, он считает это проявлением религиозного мракобесия и засилья – и конфликт обостряется. В моем случае этот конфликт, как мне кажется, был связан с тем, что председателю было 75 лет, его вполне устраивало то вялое течение еврейской жизни в Туле, которое было до моего приезда, и затеянные мной перемены пришлись ему не по душе. Приведу только один пример: когда я приехал в Тулу, в городе насчитывалось около 10 еврейских проектов. Когда я уезжал – их было больше 50, и все активно развивались. Некоторых – тех, что считают, что евреи должны вести себя потише и не высовываться, – это, безусловно, раздражало. К сожалению, таких руководителей еврейских общин в современной России большинство: они хотят пользоваться всеми привилегиями своего статуса, но чтобы при этом евреи как можно меньше были евреями.

– И при этом нас уверяют, что еврейская жизнь в России бьет ключом и там нет никакого антисемитизма…

– Жизнь и в самом деле бьет ключом, проявлений антисемитизма немного, но в то же время чем дальше, тем больше становится понятно, что у евреев в России нет будущего. Или, точнее, будущего нет у российского еврейства. Это не значит, что мы должны опускать руки. Напротив, мы обязаны делать все, что можно, чтобы поставить заслон на пути той же ассимиляции, но чем дальше, тем становится понятней, что вся наша деятельность – это не заслон, а маленькая затычка. Уровень ассимиляции, особенно в российской глубинке, просто зашкаливает.

– А в крупных городах?

– В крупных городах ситуация получше, так как там у еврейской молодежи есть выбор. В областном центре, где проживает всего несколько тысяч евреев, у еврейского молодого человека такого выбора нет. Даже если он считает, что правильнее было бы жениться на еврейке, не станет жениться на девушке только потому, что она – еврейка. Он хочет, чтобы она, по меньшей мере, соответствовала ему по взгляду на жизнь, по духовным запросам, а найти такую в своем городе он не может. Кроме того, следует отдавать отчет в том, что, хотя в Москве и Питере выбор у молодежи вроде бы есть, подавляющее большинство еврейского населения этих городов очень далеко от всего еврейского и никак не связано с жизнью общины. Оно никак не связано с общиной и с каждым годом, по сути, все дальше и дальше отходит от своих еврейских корней. Поэтому когда говорят о возрождении российского еврейства, следует понять, что это невозможно – никогда еврейская жизнь, еврейская культура и еврейская религия не достигнут того размаха, который наблюдался до революции.

– Ну кто же об этом говорит?! Дай Бог, чтобы евреи хотя бы сохранили национальное самосознание!

– Как раз в смысле самосознания мало что изменилось. Если брать детей от смешанных браков, евреи по отцу, носящие еврейскую фамилию, всегда считали себя евреями в большей степени, чем евреи по матери. Разница между прошлым и нынешним состоянием заключается в том, что теперь они знают: сами евреи их евреями не считают. В то же время я вижу, как эти евреи по папе тянутся зачастую именно к своим еврейским родственникам. По той причине, что общаться с семьей Рабиновичей им интереснее, чем с семьей Сидоровых. Это не расизм – это констатация факта. И это – большая проблема.

Следует также отметить, что хотя ашкеназских евреев, безусловно, в России большинство, в общинной жизни задают тон горские и – в меньшей степени – бухарские и грузинские евреи. Для них крайне важно сохранить связь с иудаизмом, вырастить детей евреями и т.д. Причем если, скажем, у бухарских евреев семьи в основном живут в Израиле и в Европе, а в Россию они приезжают работать, то для горских евреев это родина. Не удивительно, что у многих россиян сегодня само понятие “еврей” и в смысле внешнего облика, и в смысле образа жизни ассоциируется именно с горскими евреями.

– Так сколько времени вы даете на угасание еврейства России?

– Я надеюсь, что оно просуществует до прихода Машиаха, который мы должны приближать как только можем. Следует понять, что еврейство России – это огромная масса, которая так просто не “рассосется”. У нее есть в запасе десятилетия и десятилетия. В то же время надо понимать, что сам состав еврейского населения России и его облик меняются.

– Двести тысяч человек – это огромная масса?!

– Вы сейчас приводите официальные данные последней российской переписи. Но, поверьте, они не соответствуют действительности. К примеру, многие евреи по матери записались во время проведения переписи русскими, но при этом они прекрасно знают, что являются евреями по Галахе, а многие из них даже являются активистами еврейских организаций. Кроме того, во многих городах те, кто проводил перепись, как выяснилось, зачастую даже не спрашивали у людей, кто они по национальности, а на автомате записывали их русскими. В результате русскими оказались и многие представители других национальностей.

– Ну, а некоторые россияне записываются евреями, чтобы получить какие-то блага от еврейской общины. К примеру, записать детей в еврейскую школу…

– Если такое и было, то в 1990-х годах. Сегодня в России достаточно хороших школ, уровень обучения в ряде государственных школ Москвы и Питера выше, чем в еврейских, и это – не говоря уже о частных школах. Так что корыстные интересы, особенно для молодежи, в данном случае роли не играют.

– Давайте вернемся к вашей истории. Не означает ли ваша высылка из России, что во властных структурах этой страны задули какие-то новые ветры, и вскоре это почувствуете не только вы, но и российские евреи?

– Что тут можно сказать?! Нет никаких сомнений, что президент Путин – самый дружественный, можно сказать, самый юдофильски настроенный лидер России за всю ее историю. Можно, как это делают некоторые, спорить о том, насколько искренни его симпатии к евреям, на чем они базируются и т.д., но против фактов не поспоришь: отношение нынешнего президента России к евреям, к лидерам еврейских общин самое теплое.

– А к Израилю? Может вас “заказали” именно в связи с изменением отношения к Израилю? Может, кто-то решил, что в рамках новой политики приезд и работа в России раввинов из еврейского государства является нежелательной?

– Это не исключено, но даже если это так, почти уверен, что это не исходит от Путина. Скорее, если такое поветрие существует, оно исходит от каких-то силовых структур России, которых много и которые ведут друг с другом постоянную подковерную борьбу.

– А если предположить другое: в России хотят вообще пресечь деятельность на ее территории религиозных лидеров из-за рубежа – в первую очередь, мусульманских. Ну а евреи просто попали под раздачу…

– Этого и в самом деле исключать нельзя. Мусульмане в России становятся все более влиятельной силой, и это надо учитывать. Причем я лично не раз убеждался, что существует огромная разница между мусульманскими священнослужителями, получавшими религиозное образование в России и в Иране или арабских странах. Имам, учившийся в России, прекрасно понимает, что у него с раввином общие проблемы и лучше решать их вместе. Соответственно, и отношения между таким имам и раввином самые теплые. Но если появляется священник, окончивший медресе в Иране или арабской стране, он никогда не подаст раввину руки: тот для него изначально смертельный враг. Иногда такую же ненависть встречаешь и со стороны православных, но затем в ходе совместной работы они сглаживаются. У мусульман – нет, не сглаживаются.

– На каком этапе сейчас находится ваше дело?

– Идут заочные суды, и адвокаты надеются на благоприятный исход. Но когда будет вынесено решение, неизвестно, а меня поджимает возраст. Не исключено, что в Россию я больше не вернусь. Но если удастся добиться справедливости, это позволит предотвратить другие подобные истории.

Петр Люкимсон
“Новости недели”

Аарона Вагнера можно назвать счастливым человеком. Ему только 35 лет, а у него подрастают четверо ребятишек. Младший, Иосиф, родился около двух месяцев назад. «Когда меня спрашивают: «Будут ли ещё?», я отвечаю: «Ещё не вечер!» – смеётся раввин. – Детей не может быть много. Каждый ребёнок – это благословение». Уже прошло девять лет, как он стоит во главе еврейской общины Иркутска и области. При нём восстановили синагогу. Открыли еврейский детский сад. Теперь в мечтах – школа. «Так много надо сделать, что даже не знаю, как всё объять, - говорит Аарон. - Уеду из Иркутска только тогда, когда пойму, что общине я больше ничем помочь не могу».

«Наш детский садик – как ребёнок»

Аарон Вагнер – старший из сыновей в большой семье Зеева Вагнера, главного раввина Центрального федерального округа, президента научного фонда «Еврейская энциклопедия», заместителя главного редактора «Российской Еврейской Энциклопедии». Первый сын Зеева Вагнера, Аарон родился в Иерусалиме через год после репатриации родителей из СССР. Имя Аарон, говорят, носил первый еврейский первосвященник, а означает оно «светлый, возвышенный». Сегодня в России работают трое из семерых детей Зеева Вагнера. Брат Аарона, Беньямин Вагнер, – главный раввин Красноярска и Красноярского края, сестра Натаниела работает в Перми. Ещё трое трудятся в Израиле, самая младшая сестра Аарона, Юдит, пока учится. «Все мои братья и сёстры в основном трудятся в социальной, образовательной сфере, с детьми, – рассказывает Аарон Вагнер. – Бизнесменов нет».

– К вопросу о материальном. Ведь раввин – это не совсем священник. Или совсем не священник?

– Мы исходим из понятия, что священник – это святой. Я не святой, я – раввин. А раввин в нашей традиции – духовный учитель. В современное время, особенно на территории бывшего СССР, где было многое разрушено, раввин является не только духовным учителем, но и администратором. В классическом виде существует организованная община, которая платит раввину, он в ответ осуществляет определённое служение. Когда мы с женой сюда ехали, понимали: не на пустое место едем. Люди в Иркутске сохранили общину, они как могли развивали её. Но всё равно делать пришлось очень многое. Конечно, мне хотелось бы больше времени выделять на духовное воспитание, но раввин должен заниматься и хозяйственными делами.

– Какие планы у общины сейчас? Вы сумели открыть детский сад; по логике, должна появиться школа.

– Да, родители приходят, просят открыть специальную школу. Но, к сожалению, не всё так просто. Невозможно открыть детский сад и поставить себе галочку. Нужно содержать его, необходимо воспитывать детей. Наш детский садик – как ребёнок, ему ещё расти и расти. Важно работать с детьми так, чтобы они понесли полученные знания о традициях в семьи. И мы видим, как культура идёт в семьи. Люди собираются в пятницу вечером за праздничным столом, зажигают свечи. Иногда это совсем не еврейские семьи. А родители часто говорят: «Как жаль, что мой старший ребёнок не был в таком детском садике».

– Но всё-таки будет школа?

– Я не могу сказать, что её не будет. Пока ничего говорить не хочу, поскольку я люблю заявлять о вещах, насчёт которых уже есть ясность. Для открытия школы нужны серьёзные средства, очень много согласований в самых разных инстанциях, учебные планы и прочее. Сейчас мы рассматриваем несколько вариантов. Может быть, есть смысл сделать аналог вечерней школы, чтобы дети приходили в синагогу и получали дополнительное образование. Когда горела синагога, многие люди стояли и плакали. Они были уверены, что здание не восстановят. Но мы с вами сегодня сидим в красивом здании, пусть оно ещё не окончено на 100% снаружи, но уже полностью готово изнутри. Надо надеяться, что так же будет и с другими нашими начинаниями. Огромная благодарность людям, которые помогают общине. Я не называю их спонсорами, это партнёры. В каких процентах партнёры? 50 на 50%, 30 на 70%? Это видно Богу, пусть он ведёт эту бухгалтерию. А насчёт школы – придёт время, и увидим.

– Какова судьба книги «Евреи в Иркутске»? Помнится, вы хотели прояснить судьбу потомков Натана Олевского, который возглавлял иркутскую общину до 1918 года.

– Мы собираем материалы для книги. Интересных сведений очень-очень много, и есть люди, которые готовы собрать их воедино. Но средств ещё нет, потому приходится расставлять приоритеты. Пока есть насущные вещи, связанные с воспитанием и образованием членов общины. Мне говорили: зачем ты собираешь деньги на детский сад, когда фасад синагоги не закончен? Но ведь детский сад важнее! Безусловно, история – это драгоценность. Потому мы и пытались искать родных Натана Олевского в Израиле, но пока тщетно. Зато были обнаружены некоторые его книги, вышедшие в Иркутске, нашлись и фотографии. Да и сам факт, что мы его вспоминаем сейчас, это уже большая победа. К сожалению, мы отлично помним отрицательных героев, а хороших людей забываем. Дай Бог, нам удастся выпустить книгу в будущем.

«Семья – это не коммерческий проект»

У Аарона Вагнера и его жены Дорит четверо детей – Мендл, Хая, Меер, а младший, Иосиф, родился два месяца назад. Ребятишки знают два языка, а кто-то и три: русский, иврит, английский. Старшие уже читают и пишут на русском и иврите. Раньше Дорит разговаривала дома с малышами только на английском. Но потом решили: у кого способности есть к языкам, пусть учит, а другие пусть изучают то, что им интересно. «Нельзя давить на детей, – уверен Аарон Вагнер. – Но если они смотрят фильм или мультик иностранный, мы стараемся ставить запись на английском. Пусть впитывают язык». Сейчас Аарон Вагнер и Дорит подали документы на получение российского гражданства.

– Четыре ребёнка – это много или мало?

– Я не думаю, что о детях вообще можно говорить «много-мало». Когда детей много, это счастье, да ты их сам начинаешь воспитывать по-другому. Если у ребёнка есть братья и сёстры, он знает, что такое делиться, беспокоиться о других. Ребёнок, растущий один, – совсем другое дело. Как и дети, у которых большая разница в годах. Когда меня спрашивают: «Будут ли ещё?», я всегда отвечаю: «Ещё не вечер!» (смеётся). И когда мы рассуждаем об улучшении демографии, то решение-то простое – меньше говорить, больше делать. Ребёнок – это от Бога, и сколько Всевышний даст, столько даст. Есть пословица: «Каждый ребёнок приходит со своей буханкой хлеба». Семья – это не коммерческий проект. Это самая неэкономическая вещь на свете. У ребёнка три партнёра: мама, папа и Бог.

– Чем занята ваша жена?

– Она помощник мой, мой друг, моя опора. Она – всё для меня. Дорит курирует наш детский сад, занимается делами общины. Нет такого: я пошёл на работу, жена осталась дома. Всё, чем я занимаюсь как раввин, – это наше общее дело. И когда у нас случаются семейные праздники, это уже праздники общинные. Вы знаете, какое количество звонков и эсэмэсок бывает, когда рождаются дети! Когда семья раввина открыта, это нормально. Значит, еврейские законы о гостеприимстве, о радушии – это не просто формальность. Часто у нас бывают гости. Как сказать, что это? Работа ли одного раввина или это наша с женою работа? Или это просто наша жизнь? Мы чувствуем себя не партнёрами, это намного больше. Я и жена вместе – 100%. Я без неё не буду полным, и она без меня тоже. И дети это чувствуют и учатся.

У раввина, как у любого религиозного служителя, нет рабочего дня «с восьми до пяти». Раввин – он в любое время суток раввин. Есть много незаметных вещей, которые Аарон Вагнер делает не потому, что «так надо», а потому, что по-другому не может. Например, вечером в пятницу разослать членам общины СМС: «Не забудьте зажечь свечи за праздничным ужином». И в беседе с журналистом он вдруг увлекается, потому что прежде всего – учитель. Предлагает: «А что, если нам поговорить о субботе?»

– Неожиданно, – смущаюсь я, понимая, что у меня перехватывают нить разговора.

– А что тут неожиданного? Вы спрашивали про семью. А суббота – это как раз про семью!

Вы знаете, что в еврейской традиции шабат – это очень важно. Нельзя ни ездить на машине, ни зажигать свет, никакой работы. Может быть, кто-то скажет: это примитивно – не пользоваться компьютером, не включать телефон. Но мне кажется, в этом и есть дальновидность Бога. Мы поколение, где самый главный член семьи – гаджеты. И нет у нас времени, чтобы взглянуть друг другу в глаза и поговорить. А вот в моей семье есть суббота – день, когда все гаджеты отключены. Мы сидим за столом, и некуда торопиться. В «Монополию» играем, в шахматы сражаемся, «Лего» собираем, в кубики играем. Это только кажется, что родил ребёнка, накормил, в школу отвёл – и всё. Советую всем семьям, неважно, какой вы религии, каких убеждений, возьмите один день, не обязательно субботу, и объявите его днём без гаджетов. Для того, чтобы папа сел рядом с ребёнком и открыл книгу, не нужны никакие деньги. Нужна любовь.

– А вы со своим отцом часто видитесь? Советуетесь?

– Совет – одно из основных понятий в еврейской жизни. Сейчас идёт Песах, а в этот праздник по традиции ребёнок задаёт вопросы отцу, тот обязан отвечать. Характерная черта нашего народа – перед нами всегда стоит знак вопроса. Мы стараемся передать это детям – заинтересованность во всём. Я разговариваю с папой если не каждый день, то через день по телефону. Не обязательно, чтобы о чём-то посоветоваться, – просто услышать его голос. А если говорить о советах, то кроме отца у меня есть и в Иркутске люди, которым я могу позвонить и попросить помощи в трудной ситуации. У меня не такой огромный опыт, потому я хочу слышать мнение людей постарше, помоложе, составить весь спектр мнений. Понятно, что по религиозным вопросам я советуюсь с главным раввинатом. Меня часто называют духовным лидером. На самом деле это огромная ответственность. И перед людьми, но в первую очередь – перед Богом.

– Не скучаете по Израилю, всё-таки вы там выросли?

– Интернет сейчас даёт много возможностей общения. Это очень помогает. Конечно, есть и сложности здесь, но у меня рядом жена. Дети видят: мы помогаем людям знакомиться с еврейством, показываем, как это – быть религиозным евреем. Это со стороны кажется – всё легко. Статус, машина, квартира. Община беспокоится, чтобы была возможность жить в хороших условиях. Но препятствий в работе очень много. Однако сам факт, что люди звонят в трудных случаях, говорят: «Не переживай, всё будет хорошо!» – сильно радует. И это поднимает статус самой общины. Есть очень важная вещь: нельзя, чтобы община была замкнута на себе и в межнациональных, и в межконфессио-нальных отношениях. Иркутск всегда славился тем, что здесь уживались люди разных национальностей и конфессий. Я думаю, это нужно сохранять и качественно поднимать. Никогда передо мной не стоял вопрос: хочу или не хочу назад? Так много надо сделать, что даже не знаю, как всё объять. Уеду из Иркутска только тогда, когда пойму, что общине я больше ничем помочь не могу. Пока я чувствую, что нужен здесь.

Аарон Вагнер (родился 6 апреля 1977 г. Иерусалим) - главный раввин .

Биография

Родился в семье репатриантов из России (родители переехали в Израиль из Москвы в 1970). После долгого перерыва семья вернулась в Москву. Родители занимались издательской работой для израильского издательства "Шамиль", где печатают книги на русском языке.

Через полтора года Аарон Вагнер вернулся в Израиль и продолжил учиться в ешиве (еврейское религиозное образовательное учреждение). В 1995 поехал в Донецк, где помогал в работе с молодежью. Через 8 месяцев уехал в Израиль на учёбу, после чего вернулся в Донецк, где работал директором Донецкой областной еврейской общины.

Когда стал выбор между Иркутском и Алма-Атой, где нуждались в раввине, Аарон Вагнер, побывавший в обоих городах, решил остаться в . Так, с 2003 он является главным раввином Иркутской области.

Современная история семьи Вагнеров связана с возрождением религиозной еврейской жизни в России. Зеев Вагнер, отец рава Аарона, - человек, хорошо известный и в России, и в Израиле, и в Америке. Сегодня он раввин Центрального федерального округа, президент научного фонда "Еврейская энциклопедия", заместитель главного редактора "Российской Еврейской Энциклопедии", в 1970-е - активист еврейского религиозного движения в России.

В семье старших Вагнеров - шестеро детей: три дочери и трое сыновей, двое из которых стали раввинами. Старший, Аарон, - главный раввин Иркутской области, средний, Беньямин, - главный раввин Красноярского края.

На съезде Федерации еврейских общин, который проходил в Москве 25-26 октября 2004, главный раввин Иркутской области Аарон Вагнер был избран представителем СФО в Совете раввинов Федерации еврейских общин России.

Контакты

Местная иудейская религиозная организация “Еврейская община города ” (ФЕОР).

Став религиозным евреем еще в годы жизни в СССР, он в 1974 году репатриировался в Израиль, а в 1989-м вернулся в Россию в надежде помочь там возрождению еврейской жизни. И вот недавно, в конце 2014 года, он получил звонкую пощечину от российских властей.

Корреспондент "НН" Петр Люкимсон встретился с р. Вагнером, чтобы поговорить и о причинах его депортации, и о том, что вообще происходит сегодня с евреями России, есть шанс на возрождение российского еврейства или его состояние напоминает малую землю и нехоженую целину одновременно?

Рав Вагнер, что побудило вас вернуться в Россию?

Это произошло в 1989 году. Я поехал на Московскую международную книжную ярмарку, пробыл в Москве десять дней и вернулся с четким ощущением, что я там нужен. Тогда еврейская жизнь в России только-только возрождалась, и многое надо было начинать с нуля. Я обратился к руководителю издательства "Шамир" профессору Герману Брановеру, и он меня поддержал. Хотя, если честно, какого-либо конкретного представления о том, чем именно я буду там заниматься, у меня в тот момент не было. За исключением разве что одной идеи, которую я начал претворять лишь полгода назад и реализация которой снова была приостановлена из-за моего вынужденного отъезда из России. Речь идет о создании сети еврейских домов престарелых. Это огромная проблема: дети уезжают за границу, и старики-евреи остаются совсем одни. Есть также очень много пожилых евреев, у которых по разным причинам нет детей… Но создать даже один еврейский дом престарелых оказалось чрезвычайно сложной задачей. На первом этапе я занялся книгоиздательством - мы стали печатать в Москве различные еврейские книги, подготовленные в издательстве "Шамир", и распространять их по всей территории бывшего СССР. Это оказалось куда рентабельнее, чем доставлять те же книги из Израиля. Затем я принял участие в создании одной из первых еврейских школ в Ленинграде, организовывал лагеря для еврейских детей. В 1991 году моя семья вернулась в Израиль, а я стал делить время между Израилем и Россией, занимаясь подготовкой и изданием Российской еврейской энциклопедии. С 2002-го по 2015 год я работал в Федерации еврейских общин России (ФЕОР), занимаясь теми общинами Центрального округа, в которых не было раввина, и возглавлял департамент образования этой организации. Как вы понимаете, в силу столь широкого круга обязанностей я "катался" по всей России от Калининграда до Владивостока включительно. За это время к работе в России приступили два моих сына: один стал раввином в Красноярске, другой – в Иркутске. И вот два с половиной года назад в Туле построили новую синагогу, у меня сложились особые отношения с местной общиной, и когда мне предложили стать ее раввином, я согласился. Как выяснилось, заниматься из Тулы делами Центрального округа даже удобнее, чем из Москвы: нет московских пробок и добраться до большинства городов намного проще. И вдруг в прошлом году у меня возникли первые проблемы с Федеральной иммиграционной службой. Ко мне пришли домой накануне прошлого Йом-Кипура и заявили, что как нарушитель закона я должен покинуть страну. Я действительно допустил нарушение: у меня была съемная квартира в Туле, но при этом осталась московская прописка. Правда, уже потом выяснилось, что если я не жил в Туле больше десяти дней подряд, то ничего не нарушал. А я действительно не жил там подряд больше этого времени, так как мне постоянно надо было куда-то уезжать. К тому же виза у меня ведь была российская, а не тульская, так что оставалось непонятным, почему я должен покинуть Россию, а не только Тулу.

Вы не попытались оспорить это решение местных властей?

Как раз этим сейчас занимаются мои адвокаты. Тогда же я просто, чтобы отделаться, не стал спорить, заплатил относительно небольшой штраф "за нарушение правил проживания" – 2 тысячи рублей. Это было ошибкой: заплатив штраф, я как бы признал свою вину. Но, как показали последующие события, дело было отнюдь не в прописке. Как говорят в таких случаях в России, "меня заказали". Спустя три дня на выезде из Тулы меня остановил патруль ГАИ – якобы за езду с непристегнутым ремнем. Это было не так и, к тому же, как сейчас доказывают мои адвокаты, инспекторы по определению не могли видеть, пристегнут я или не пристегнут. Как раз в это время у меня кончилась рабочая виза. Я, чтобы не оставлять общину без раввина, въехал в Россию по туристической визе – в надежде, что вопрос с рабочей визой решится в самое ближайшее время. И тут меня снова вызывают в Тульское отделение Федеративной миграционной службы и сообщают, что так как я допустил целых два административных нарушения, меня высылают из России с запретом на три года въезжать на ее территорию. Это было уже серьезно, но этим дело не закончилось. Против меня завели новое уголовное дело по обвинению в том, что я, находясь на территории России как турист, занимался… миссионерской деятельностью. Причем на этот раз расследованием занималась не миграционная служба, а ФСБ – Федеральная служба безопасности. И в результате длительность запрета на въезд была увеличена с трех до пяти лет.

И на чем основывалось это обвинение?

Нашлось несколько свидетелей, которые показали, что я собирал евреев на молитву в синагоге, проводил уроки Торы и т.д.

Простите, но это не миссионерская деятельность…

Это мы с вами понимаем. Но когда офицер ФСБ задавал свидетелям вопрос: "Занимался ли раввин Вагнер миссионерской деятельностью" - те это подтверждали. Одним из этих свидетелей был теперь уже бывший председатель еврейской общины Тулы. Как утверждают "представители общественного мнения", его роль в том, что мне пришлось покинуть Россию, была одной из основных. Но лично я не думаю, что он был инициатором всего этого; скорее всего, его просто использовали.

Минутку! Все свидетели, заявившие, что вы занимались миссионерством, были евреями?

Да, однозначно.

И председатель еврейской общины заявил, что раввин занимался миссионерской деятельностью?

Да, к сожалению, это так. Но потом были вызваны другие свидетели, которые объяснили фээсбэшникам, что иудаизм и миссионерство – вещи несовместимые, и тогда они заменили слово "миссионерская" на "религиозная". То есть мне вменили в вину, что я занимался "религиозной деятельностью".

А что, в современной России это тоже преступление?

Они уцепились за то, что я находился на территории России в качестве туриста, а потому мне этим было заниматься категорически запрещено. Но и я, и мои адвокаты настаивают на том, что ничего противозаконного в том, что религиозный еврей собирал миньян для молитвы и проводил урок Торы, нет. В конце концов, религиозный человек имеет право заниматься теми или иными видами религиозной деятельности – в этом и заключается свобода вероисповедания.

То, что вашим делом занималась ФСБ, невольно наводит на мысль, что вас "заказали" на самом высоком уровне. Вы догадываетесь, кто именно и по каким причинам?

Понятия не имею, даю честное слово. Более того, над этим ломают голову и многие мои друзья из числа руководителей еврейской общины.

Вы упомянули о том, что какую-то роль в вашем деле мог сыграть председатель общины…

Бывший председатель. Он был переизбран именно в связи с историей моей высылки. У меня и в самом деле были с ним непростые отношения, но почти повсюду в России председатель общины и раввин находятся в конфликте; можно назвать очень немного городов, где такого конфликта нет. Причин этому множество. Во-первых, раввин зачастую моложе председателя – сейчас в Россию на работу раввинами направляются молодые люди, которым порой еще нет 25 лет. Глава общины, как правило, намного старше. Он нередко создавал эту общину, до приезда раввина считался в городе "евреем номер один", и вдруг оказывается, что "еврей номер один" - это не он, а раввин, и начинается борьба интересов и амбиций. Все это усугубляется тем, что председатель зачастую является светским человеком, ему откровенно не нравится, если евреи начинают заниматься той самой "религиозной деятельностью", о которой мы только что говорили, он считает это проявлением религиозного мракобесия и засилья – и конфликт обостряется. В моем случае этот конфликт, как мне кажется, был связан с тем, что председателю было 75 лет, его вполне устраивало то вялое течение еврейской жизни в Туле, которое было до моего приезда, и затеянные мной перемены пришлись ему не по душе. Приведу только один пример: когда я приехал в Тулу, в городе насчитывалось около 10 еврейских проектов. Когда я уезжал – их было больше 50, и все активно развивались. Некоторых – тех, что считают, что евреи должны вести себя потише и не высовываться, - это, безусловно, раздражало. К сожалению, таких руководителей еврейских общин в современной России большинство: они хотят пользоваться всеми привилегиями своего статуса, но чтобы при этом евреи как можно меньше были евреями.

И при этом нас уверяют, что еврейская жизнь в России бьет ключом и там нет никакого антисемитизма…

Жизнь и в самом деле бьет ключом, проявлений антисемитизма немного, но в то же время чем дальше, тем больше становится понятно, что у евреев в России нет будущего. Или, точнее, будущего нет у российского еврейства. Это не значит, что мы должны опускать руки. Напротив, мы обязаны делать все, что можно, чтобы поставить заслон на пути той же ассимиляции, но чем дальше, тем становится понятней, что вся наша деятельность - это не заслон, а маленькая затычка. Уровень ассимиляции, особенно в российской глубинке, просто зашкаливает.

А в крупных городах?

В крупных городах ситуация получше, так как там у еврейской молодежи есть выбор. В областном центре, где проживает всего несколько тысяч евреев, у еврейского молодого человека такого выбора нет. Даже если он считает, что правильнее было бы жениться на еврейке, не станет жениться на девушке только потому, что она – еврейка. Он хочет, чтобы она, по меньшей мере, соответствовала ему по взгляду на жизнь, по духовным запросам, а найти такую в своем городе он не может. Кроме того, следует отдавать отчет в том, что, хотя в Москве и Питере выбор у молодежи вроде бы есть, подавляющее большинство еврейского населения этих городов очень далеко от всего еврейского и никак не связано с жизнью общины. Оно никак не связано с общиной и с каждым годом, по сути, все дальше и дальше отходит от своих еврейских корней. Поэтому когда говорят о возрождении российского еврейства, следует понять, что это невозможно – никогда еврейская жизнь, еврейская культура и еврейская религия не достигнут того размаха, который наблюдался до революции.

Ну кто же об этом говорит?! Дай Бог, чтобы евреи хотя бы сохранили национальное самосознание!

Как раз в смысле самосознания мало что изменилось. Если брать детей от смешанных браков, евреи по отцу, носящие еврейскую фамилию, всегда считали себя евреями в большей степени, чем евреи по матери. Разница между прошлым и нынешним состоянием заключается в том, что теперь они знают: сами евреи их евреями не считают. В то же время я вижу, как эти евреи по папе тянутся зачастую именно к своим еврейским родственникам. По той причине, что общаться с семьей Рабиновичей им интереснее, чем с семьей Сидоровых. Это не расизм – это констатация факта. И это – большая проблема.

Следует также отметить, что хотя ашкеназских евреев, безусловно, в России большинство, в общинной жизни задают тон горские и – в меньшей степени – бухарские и грузинские евреи. Для них крайне важно сохранить связь с иудаизмом, вырастить детей евреями и т.д. Причем если, скажем, у бухарских евреев семьи в основном живут в Израиле и в Европе, а в Россию они приезжают работать, то для горских евреев это родина. Не удивительно, что у многих россиян сегодня само понятие "еврей" и в смысле внешнего облика, и в смысле образа жизни ассоциируется именно с горскими евреями.

Так сколько времени вы даете на угасание еврейства России?

Я надеюсь, что оно просуществует до прихода Машиаха, который мы должны приближать как только можем. Следует понять, что еврейство России – это огромная масса, которая так просто не "рассосется". У нее есть в запасе десятилетия и десятилетия. В то же время надо понимать, что сам состав еврейского населения России и его облик меняются.

Двести тысяч человек – это огромная масса?!

Вы сейчас приводите официальные данные последней российской переписи. Но, поверьте, они не соответствуют действительности. К примеру, многие евреи по матери записались во время проведения переписи русскими, но при этом они прекрасно знают, что являются евреями по Галахе, а многие из них даже являются активистами еврейских организаций. Кроме того, во многих городах те, кто проводил перепись, как выяснилось, зачастую даже не спрашивали у людей, кто они по национальности, а на автомате записывали их русскими. В результате русскими оказались и многие представители других национальностей.

Ну, а некоторые россияне записываются евреями, чтобы получить какие-то блага от еврейской общины. К примеру, записать детей в еврейскую школу…

Если такое и было, то в 1990-х годах. Сегодня в России достаточно хороших школ, уровень обучения в ряде государственных школ Москвы и Питера выше, чем в еврейских, и это – не говоря уже о частных школах. Так что корыстные интересы, особенно для молодежи, в данном случае роли не играют.

Давайте вернемся к вашей истории. Не означает ли ваша высылка из России, что во властных структурах этой страны задули какие-то новые ветры, и вскоре это почувствуете не только вы, но и российские евреи?

Что тут можно сказать?! Нет никаких сомнений, что президент Путин – самый дружественный, можно сказать, самый юдофильски настроенный лидер России за всю ее историю. Можно, как это делают некоторые, спорить о том, насколько искренни его симпатии к евреям, на чем они базируются и т.д., но против фактов не поспоришь: отношение нынешнего президента России к евреям, к лидерам еврейских общин самое теплое.

А к Израилю? Может вас "заказали" именно в связи с изменением отношения к Израилю? Может, кто-то решил, что в рамках новой политики приезд и работа в России раввинов из еврейского государства является нежелательной?

Это не исключено, но даже если это так, почти уверен, что это не исходит от Путина. Скорее, если такое поветрие существует, оно исходит от каких-то силовых структур России, которых много и которые ведут друг с другом постоянную подковерную борьбу.

А если предположить другое: в России хотят вообще пресечь деятельность на ее территории религиозных лидеров из-за рубежа – в первую очередь, мусульманских. Ну а евреи просто попали под раздачу...

Этого и в самом деле исключать нельзя. Мусульмане в России становятся все более влиятельной силой, и это надо учитывать. Причем я лично не раз убеждался, что существует огромная разница между мусульманскими священнослужителями, получавшими религиозное образование в России и в Иране или арабских странах. Имам, учившийся в России, прекрасно понимает, что у него с раввином общие проблемы и лучше решать их вместе. Соответственно, и отношения между таким имам и раввином самые теплые. Но если появляется священник, окончивший медресе в Иране или арабской стране, он никогда не подаст раввину руки: тот для него изначально смертельный враг. Иногда такую же ненависть встречаешь и со стороны православных, но затем в ходе совместной работы они сглаживаются. У мусульман – нет, не сглаживаются.

На каком этапе сейчас находится ваше дело?

Идут заочные суды, и адвокаты надеются на благоприятный исход. Но когда будет вынесено решение, неизвестно, а меня поджимает возраст. Не исключено, что в Россию я больше не вернусь. Но если удастся добиться справедливости, это позволит предотвратить другие подобные истории.

Зеев Вагнер, как нарёк его журнал «Лехаим» – один из пионеров еврейского религиозного движения в 70-е годы, президент научного фонда «Еврейская Энциклопедия», иностранный член академии наук, бывший раввин Тулы… О том, как в советское время студент института им. Плеханова занимался еврейским самиздатом и о любви к Израилю, Зеев Вагнер рассказал редакции нашего сайта.

С Зеевом мы встретились в старой, очаровательной кофейне на улице Штраус в Иерусалиме, пересекающей Яффу. Обслуживала нас обаятельная сефардская старушка, по словам моего собеседника, работающая здесь с тех пор, как он переехал в Израиль…

-Вы с самого детства воспитывались в еврейских традициях?

Начну, пожалуй, с того, что мой отец был хасидом. Тогда мне казалось, что наша семья не достаточно религиозна, как полагает быть праведным евреям. Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что с учётом обстановки, мы были исключением из правил. Нам удалось сохранить еврейское самосознание и не отказаться от своего прошлого.

Что меня больше всего возмущало, так это незнание идиш! Все мои двоюродные браться и сестры разговаривали на идише. Из каждого дома в еврейском районе «Сокол-Аэропорт», где жили все мои родственники, доносились идишские словечки. Сам я вырос в центре Москвы.

-Еврейском районе «Сокол-Аэропорта»?

Да, в 60-е одноэтажные домики на Соколе, считавшегося тогда окраиной, как сейчас «заМКАДье», заселяли преимущественно евреи. Таким же был и Черкизово. Махновский Ребе воспитывал девочку, на пару лет младше меня. После общения с ней, я устраивал дома цирк… Как такое могло быть, что она, маленькая девочка, говорит на идише, а я – нет?

Родился и вырос я в Москве, в центре.

-Вы говорите о еврейских районах Москвы. Была ли возможность религиозного образования?

Это 70-е годы, какое еврейское образование! Даже подпольных еврейских школ не было, а учился я в обычной, русской. Советской! Религиозную базу дал мне папа, национальную – мамин старший брат, мой дядя. Он обожал иврит и питал любовь к Израилю. Умер он в России, до начала большой алии… Он много времени уделял моего образованию, структурировал свои идеи. Мой средний сын назван в его честь…

-Вы ходили в синагогу?

В Большой Хоральной синагоге, «на Архипова», ныне известной, как синагога на Китай-городе, молились тогда все. Когда говорят, что изначально её посещали «литваки» – это не так. Из каждого угла доносился украинский идиш. Украинский идиш – исконно хасидский язык. В большом зале молились все, а в малом обитали хасиды.

Для Вагнеров в «Хоралке» отводились постоянные места – для братьев, отца, дедушки. Остальные молились в Черкизово, там же я и женился.

-А в Марьину рощу?

Марьина роща тогда, как и «Сокол», казалась мне окраиной. Это сейчас я понимаю, что 15 минут до Садового кольца – практически центр! Впервые я побывал здесь в Суккот в 1975. Помню, что шалаш не вмещал всех желающих. А собираласись тогда не только хабадники, а абсолютно разные хасиды. Сидели по команиям.

-Как вы познакомились с женой?

Просто я увидел на районе девочку, которая мне понравилась, а она училась в одном классе с моим приятелем. Он нас и познакомил. Шидух, не шидух – решайте сами.

-У вашего отца было постоянно место в синагоге, то есть он ходил туда по Субботам? Соблюдал Шабат?

Этим вопросом я задался только лет 10 назад. Со времени знакомства с мамой – с 1939 года, он посещал её всегда, кроме периода войны. Сложности возникли и позже – до 1967 года суббота была рабочим днём. Как говорится, ко дню 50-летия революции советская власть подарила евреям субботу. Отцу приходилось всеми силами выкручиваться. Сначала он работал юристом, а в 50-е получил второе высшее образование и начал с нуля – от строителя десятника вырос до прораба. Чтобы не ходить на работу в Субботу, нужен был исключительный случай. Отец брал больничные листы, но и это не всегда удавалось. Когда дед приехал в Москву, сыновья устроили его конюхом на ВДНХ. Вот он мог позволить себе отдыхать в Субботу.

-Окончив школу, вы поступили…

В институт имени Плеханова. Евреев там было много! Столько же, сколько и всюду – 5%. Но в «Плешке» никто никогда не скрывал свою национальность. Мы ходили еврейскими компании, вне зависимости от факультетов и курсов. Больше ни об одном учебном заведении с таким еврейским активом в те времена я не слышал. Тогда, в студенческие годы, я решил заниматься еврейским и демократическим самиздатом. Знакомился с ребятами, искал людей, поджидал их у синагоги.

-Неужели руководство закрывало глаза на ваши «экстремистские» идеи?

– Знакомства с КГБ избежать мне не удалось. И засылали, и накрывали, и из комсомола исключили и из института «за поведение, не соответствующее званию советского студента».

-Не страшно было вести подпольную деятельность?

Молодой был, глупый. И вообще, что значит «страшно»? Есть такое слово – «надо». Кто, если не мы?

-Что включал в себя самиздат?

Упор делался на сионистские и просто еврейские национальные идеи. Религиозных материалов почти не было. В мои цели входило достучаться до евреем, рассказать им о том, кто они. Кирув своего рода.

Издавал я журнал, «Тарбут» в переводе на русский с иврита – «Культура». Уровень знаний о своей истории и культуре среди евреев тогда был ещё ниже, чем сегодня – люди вообще ничего не знали, но хотели знать. Мы занимались национальным просвещением. Уровень знаний о еврейской истории, культуре, религии – он и сейчас-то, при нынешней свободе, при нынешних возможностях, не слишком высок, а тогда вовсе был крайне низок.

-Где вы брали материал?

Я любитель архивов, библиотек, книг. У меня и сейчас огромная библиотека. И даже из России я ещё не всё перевёз…

-Вы поэтому начали создавать Российскую еврейскую энциклопедию?

Да. Идея зародилась в 1993 году. Мы решили построить её на примере «Британики» – тематически. Первые тома планировали посвятить биографиям всех евреев (условие – один из родителей еврей и родился в России), четыре тома – география, включающие описание всех населённых пунктов, где жили евреи. Затем – всё, что связано с евреями и Россией, но не биография и не география. Восьмой и девятый тома будут дополнительными к первым трём. Сейчас готовим восьмой.

-Какие границы России в вашей энциклопедии?

Я империалист. Для меня Россия – больше, чем СССР и больше, чем Российская империя. Мы наложили одно на другое, расширив границы. К примеру, мы и Западную Украину описали.

-Вы всегда были ХаБаДником?

Нет. Я помню людей, которые сейчас говорят с придыханием о Ребе, но в те времена они ещё слабо представляли, в чём отличие различных хасидских течений. Мой путь в ХаБаД начался с того, что только через него можно было получать знания, кошерное мясо (и то, курицу»!) и цицит. тогда ходили без бороды. С мясом вообще была проблема. Люди покупали кур и искали шойхетов… О говядине я вообще молчу. В лучшем случае – раз в год, на праздник!

Уезжая в Израиль, я ещё не был до конца уверен, что стану именно Хабадником, но так вышло, что центр абсорбции находился в «Кфар-ХаБаДе». Сами понимаете…

В Израиль мы приехали с женой в Рош Ходеш Адар. А на праздники я уже уехал к Ребе в Америку.

-Как проходил отъезд в Израиль?

На святую землю я мечтал уехать с детства, опять же, спасибо дяде. Приняв окончательное решение, я два года подряд получал отказ, но в 1975 мне всё-таки удалось выехать с женой и маленьким ребёнком.

-Государство тогда оказывало поддержку репатриантам?

Льготы и помощь всегда были, но в 24 года особо не задумываешься о насущном, живёшь мечтой и светлой идеей. Мен окрылял сам факт, что я наконец живу на еврейской земле! О том, где находится министерство абсорбции, я узнал только через полтора года, когда уходил в Армию. В этом возрасте всё легко.

-Израиль оправдал ожидания?

Конечно! Год мы жили в Кфар-ХаБаДе, мечтая об Иерусалиме. Ерушалаим казался недосягаемым. Но, съездив сюда в гости к друзьям, я понял, что не смогу жить в другом месте.

-Чем вы начали заниматься в Израиле?

Вернувшись от Ребе, я устроился в «Шамир» – организацию, занимавшуюся духовной абсорбцией, созданной по инициативе Ребе. Здесь я проработал до 1989 года, пока не вернулся в Москву в статусе иностранного специалиста, приглашённого Советом по делам религий при Совмине СССР.

-Что вас подвигло вернуться в Россию?

1989 – время перестройки, запах свободы… До возвращения я работал на международной книжной ярмарке с израильской делегацией, познакомил старшую дочь с бабушкой. Пробыв в Москве 10 дней, я понял, что работы здесь немеренно. Как и сейчас. Вы в курсе, что в России – самая большая еврейская община? Если Американская насчитывает шесть миллионов человек, то сколько евреев у нас?

-Речь идёт об алахических евреях?

Разумеется. Ко мне обратился Раввин Лазар и сказал, что раз я и так половину времени провожу в России, а тогда я периодически приезжал сюда, то почему бы мне не работать здесь? Я поговорил со своим шефом, получил благословение Ребе и всё. Мы приехали с семьёй в Россию.

С 2002 года я работал в ФЕОРев качестве главного раввина центрального федерального округа – опекал все общины без раввина, руководил департаментом образования, благодаря чему объездил всю страну на семинарах. Обстановка сейчас гораздо лучше, с этим не поспоришь.

Последние годы в России я работал раввином в Туле, пока не вернулся в Израиль.

-Что вы думаете о еврействе в России сейчас, оглядываясь назад, в 70-е?

Разумеется, я вижу прогресс. Но работы ещё очень много. Я уже говорил, что евреев здесь намного больше, чем кажется. Ещё недавно известная нам газета «Еврейское слово» выходила в таком виде, что, лёжа в почтовом ящике, слово «еврейское» не проглядывалось. Люди боялись упоминать о своих корнях в Москве, что уж говорить о провинции!

-Как остановить ассимиляцию?

Её можно чуть-чуть притормозить, но остановить нельзя. Главное – помнить, что любой спасённый еврей – уже спасён.

-Что глобально повлияет на положение евреев?

Приход Мошиаха!

Москве около полумиллиона евреев. Сколько из них записаны евреями? Считайте сами, но даю подсказку: по России евреями записаны 200 000. Архивы откапывают те, кто действительно в этом заинтересован. А с годами рыться в прошлом, выискивать прабабушек всё сложнее.

Поэтому мы и делаем всё, чтобы люди приходили в синагоги, узнавали об общинах и показываем, что бояться нечего…

Согласен, ХаБаД делаем очень многое и дай Б-г, чтобы так продолжалось. Но от себя хочу заметить, что не согласен с формулировкой «возрождение еврейства». Возрождение – возвращение к тому, что было. Если уж возвращаться, то лет на 100 назад, в дореволюционное время, когда среди евреев соблюдали 90%. Сейчас идёт совершенно другая. Нам бы в синагогу евреев привести!

-Всего лишь сто лет прошло…

Ассимиляция шла и продолжает идти очень быстро, но это не значит, что мы не должны с ней бороться. Каждый еврей, прочитавший эти строки, должен понимать, что его приход в какой-нибудь еврейский центр или переезд в Израиль – нечто большее, чем просто поход в новое место.

-Вы скучаете по России?

Я так отвечу: я очень люблю Израиль и мне никогда не хотелось отсюда уезжать. На протяжение 25 лет работы в России, я ощущал себя там гостем. С каждым днём проживания в Иерусалиме, я понимаю, что не хочу уезжать, хотя мне и предлагали работу в Одессе, Калифорнии, Канаде, Германии, Белоруссии. Пока что я не готов уехать отсюда…

-Что вы посоветуете евреям, читающим эти слова ?

На сайте моей бывшей Тульской общины висело два слогана.

Один из них звучал так: «Если сегодня, как вчера, то зачем завтра?»

О чём он говорит? О том, что нужно всё время двигаться вперёд. Неважно, хочешь ты соблюдать, не хочешь, планируешь уехать в Израиль или нет – иди вперёд. Ты не можешь оставаться евреем, если не посещаешь «еврейские» тусовки, не общаешься со своими, а попусту топчешься на месте.

Второй звучал так: «Евреем быть круто!». Кто-то мог спросить: «А русским? А грузином? А татарином не круто?». Может быть, не знаю, но я еврей. И в одном я уверен: быть евреем – круто.

Штерна Сара Белькина

Иерусалим, лето 2016 (5776)

Меня зовут Штерна Сара, как и жену Пятого Любавичского Ребе. Такой же мудрой, доброй и женственной мне бы хотелось быть. Окончила факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова (телевизионная журналистика), училась в магистратуре на филолога в РГГУ. Успела получить опыт в различных интернет- и печатных изданиях и на телевидении, но последие годы до замужества и переезда в Израиль работала на благо Московской общины, осознавая, что именно эта работа приносит настоящую пользу миру. Переехав, я продолжаю писать, веду блог о цниюте и с авторскими мысли о Торе и еврейском образе жизни, сотрудничаю с проектами Vaikra и monoteism.ru. Люблю учёбу, особенно хасидус, дающие жизненные силы, фитнес и сноуборд, дарящие энергию и, конечно же, письмо, позволяющее мне самовыражаться и творить.